Мехрем приклеилась к окну и безотрывно смотрела на окрестности. Чего там высматривать? Ничего интересного, в обе стороны лес, правда, основательно прореженный.

Подъехали к станции, Веч помог мехрем выбраться из машины.

- Прыгай, поймаю, - велел, когда она замерла в нерешительности на высокой подножке.

Прошелся, разминая ноги. Эх, хорошо! Тишина, птицы щебечут как оголтелые. Вдоль дороги прохаживается караульный. Отдал честь, завидев Веча, и двинулся дальше по маршруту.

Мехрем оглядывалась озадаченно. Оно и понятно, здание станции есть, которую дежурная группа охраняет, глаз не смыкая, а шпал и рельс нет, в обе стороны уходит широкий тракт, разъезженный сотнями колес.

- А где железная дорога? - растерялась мехрем. - Как уезжать... в столицу?

- На колесах поедем, - ответил Веч и окликнул караульного: - Когда следующий караван?

- Ближайший через десять минут в Доугэнну, - отрапортовал тот.

- А как амодары уезжают... в твою страну? - спросила мехрем с заминкой.

- В миграционной службе назначают день и час, и отсюда амодаров отвозят на машине до поезда.

- Железная дорога действует? - удивилась она.

- Да, рабочая станция в сутках езды в сторону Доугэнны.

- Зачем убирать рельсы? Разве они мешают? - не унималась мехрем.

- Так нужно, - коротко бросил Веч.

Не объяснять же ей, что железная дорога даст преимущество ривалам*, и они прямиком прикатятся по ней к границе с Доугэнной. Ривалы, конечно, прикатятся, но не сразу. Пока проложат собственные пути сообщения, Доугэнна успеет подняться с колен после опустошительной войны. По крайней мере, таков план Совета командоров.

- Садись, поедем дальше.

Мехрем не сразу послушалась. Присев, сгребла рукой грязный снег с обочины и сжала в ладошке.

- Поедем, - согласилась после недолгого раздумья. Веч лишь глаза закатил, но ничего не сказал.

Тронув машину, повел вдоль рощ и перелесков, точнее, пнистых полян, усыпанных ветками и хвоей.

- Остановись, - внезапно попросила мехрем, и Веч послушно заглушил мотор.

Выбравшись наружу с его помощью, мехрем подошла к краю поляны. Головой крутила, оглядывая местность, а в глазах застыла тоска - осязаемая, щемящая. Вечу вдруг стало неловко и стыдно. За чужую страну, поруганную его стараниями и стараниями земляков.

Тьфу, - сплюнул он, прочь жалость, ей не место в стане врага. Кто бы родину Веча вот также пожалел?

- Ты женат? - спросила мехрем, не поворачивая головы.

- Да, - удивившись вопросу, ответил Веч. Он ожидал, что мехрем опять начнет вытягивать из него правду о будущем своей страны. Или озаботится судьбами пленных амодаров. Или снова станет допытываться о цели визита ривалов в гарнизон. Чего угодно ожидал, но не этого. Неужели ревнует? - ухмыльнулся Веч. Женат или нет - не имеет значения, главное, то, вернее, та, о которой все помыслы. Его краля. Терпение его задергала напрочь, не решаясь оторваться от мест, где родилась.

Мехрем продолжала изучать окрестности, вытянувшись в струнку - гибкая, как деревце.

- И дети есть? - спросила ровно.

- Сын, - ответил Веч. Семь лет исполнилось мальцу этой зимой. Давно его не видел, правда. Как бы нюнястую девку не скроили из пацана без отцова пригляда.

Есть сын, и еще настругаем, Г'Оттин понапрасну не обманет.

От этой мысли страсть как захотелось покурить, и Веч вытащил портсигар. Эх, жаль, не удалось сделать ей ребёнка здесь, в проклятом краю. На благословенной земле Триединого обязательно получится, уж он-то, Веч, постарается.

И настроение сразу поднялось от таких мыслей.

- Поедем? - предложил Веч. - Покажу кое-что. Должно понравиться.

Мехрем не стала упираться, согласилась кивком.

Веч направил машину маршрутом дозорных групп и выехал на высокий обрывистый берег. Внизу, делая крутой поворот, протекала река. В обе стороны - простор, макушки тощих деревьев, непригодных к распилу, и снег, вобравший скромное тепло амодарского солнца, утративши отражающую способность. Большую часть русла сковывал лед, но и промоин образовалось немало. У противоположного берега на перекатах плавали и ныряли птицы.

Мехрем, видимо, прежде не бывала в этих местах. Разволновалась, подалась вперед с трепетом, впечатлившись увиденным. Веч, искоса наблюдая за ней, похвалил себя за спонтанную идею.

- Что за птицы? Отсюда не различу. - Она возбужденно схватила Веча за рукав.

- Сейчас узнаем.

Веч вернулся машине и, достав бинокль из бардачка, приник к окулярам. Ничего особенного, утки, гуси, пара лебедей, однако ж, мехрем оживилась, чего с ней давно не приключалось. Наверное, с полчаса глазела по сторонам, приложив бинокль к лицу, и притопывать начала, сапоги-то на рыбьем меху, и зубы начали постукивать. Но уходить не хотела, пока Веч не приказал:

- Хватит мерзнуть, так недолго и заболеть. Марш в машину.

В салоне он обхватил ее ладони своими и согревал, обдувая горячим дыханием.

- Завтра начинаем сборы. А послезавтра уезжаем в твою столицу, - объявил беспрекословным тоном.

Мехрем замерла.

- Не хочу быть обузой для тебя и отвлекать от службы. Мы сделаем документы здесь и уедем в какой-нибудь из ваших городов.

- Церкал, - поправил он машинально.

- Ну да. Ехать в столицу нет нужды.

- То есть, хочешь отсюда прямиком в Доугэнну? - неприятно растерялся Веч.

Он и сам не понял, что задело в словах мехрем, неужто нежелание сопровождать его в столицу? Так-то сиди и радуйся, что не пришлось уговаривать и, возможно, шантажировать. Веч давно настроился на неприятный разговор и заготовил парочку-другую убедительных доводов, чтобы мехрем передумала и поспешила в Доугэнну впереди паровоза. А тут на тебе, обошлось без слез и драмы.

И все же неудовлетворенность не отпускала.

- И какой церкал у тебя на примете? Кхаран или Беншамир? - спросил недовольно.

Видать, грозно, к тому же, спросил, потому как мехрем испуганно вздрогнула.

- Я пока не выбрала.

- А в столицу почему не хочешь? Ты говорила, что мечтаешь там побывать, - продолжал Веч с недовольством. Заодно и он выгадал бы несколько дней для оформления документов семьи мехрем на эмиграцию.

- Когда-нибудь. Не сейчас, - покачала она головой.

- Потом будет поздно.

- Пускай, - упорствовала мехрем.

Невозможная женщина. Если что вобьет в голову, нервишкам Веча приходит каюк.

Все-таки они увязли в снегу на просеке, на подъезде к городу. Машина забуксовала, выбрасывая из-под колес фонтаны снега вместе с грязью. Чертыхнувшись, Веч вызвал по рации тягач, кратко обрисовав координаты местоположения.

- Подождем, скоро приедут.

Мехрем отстраненно кивнула. То ли устала, то ли задумалась.

Так они и дожидались подмоги молча. Веч постукивал по оплетке руля, а мехрем, застыв рядом недвижимой статуей, нервно мяла пальцы.

- Хорошо. Галопом оформляем документы твоей семье, и ты уезжаешь в тот церкал, на который я укажу, - нарушил тишину Веч. Хотя и сам пока что не представлял, сможет ли заставить миграционную службу работать в ускоренном режиме. И погоны подполковника бесовым бюрократам не указ, у них свои распорядки и правила. А еще Веч не представлял, каким образом договорится с кланом выбранного церкала о правах на свою мехрем. Над второй проблемой он подумает позже. - Сядешь на поезд, а я закончу дела в твоей столице. И приеду за тобой.

Сказал - и опешил от несмелой улыбки. Потому что меньше всего ожидал такой реакции от мехрем в этом месте и в этот час. Как и благодарного поцелуя.

- Спасибо... Веч.

***

Всего три слова. Сказанных во сне - с трепетом, с нежностью.

Раньше он никогда не говорил во сне.

Потому что раньше не рвался домой, словно необъезженный скакун из стойла. Держал нетерпение в узде. А тут повернулся во сне и забросил руку, обняв Айями.

- Lailin, gelit dir*, - по-домашнему пробормотал на ухо.

Три слова. Ожидаемых. Неожиданных.

Впрочем, в последнее время неожиданности стали привычным делом.

Подспудно Айями ждала этих слов, рано или поздно они бы прозвучали. Но дни сменяли друг друга, а господин подполковник помалкивал, в беседах не оговаривался, и Айями решила, что лучше ей не знать. Потому что так спокойнее. А на деле попросту струсила, побоявшись взглянуть правде в глаза, отсрочивая неизбежное. Амидарейцы - нация трусов, сказал он как-то. Следовало давно набраться решимости и внести ясность в отношения с господином подполковником. Хотя бы для того, чтобы здраво оценить будущее - своё и близких.

Его ненаглядная. И встреча господина подполковника с ней всё ближе час от часу.

Зачем ему Айями? Для чего он настойчиво тянул за собой в Алахэллу, а оттуда, словно это дело решенное, в свою страну?

Наверное, для того, чтобы устав от повседневных забот в клане и семье, вспоминать об экзотическом трофее из завоеванных земель и время от времени навещать, старательно выполняя приказ руководства страны о пополнении численности населения. А может для того, чтобы похвастать перед сородичами, вот, мол, смотрите, поверженная держава легко и позорно пала на колени, и её женщины с такой же позорной легкостью отдались на милость победителей.

Каждый день он смотрит на Айями и видит в отражении глаз желанную свою... Любимую жену.

И ребенок, к тому же, есть. Сын.

Ничего удивительного. У даганнок он был завидным женихом, без сомнения. И выбрал самую-самую. Ненаглядную.

И на том спасибо, что оказался честен с Айями, не стал скрывать правду. И не обещал большего, не будучи в силах выполнить.