Друг прав, так и следует поступить. Сказать, что машина уходит в амодарскую столицу завтра, и мехрем не пикнет, и беспрекословно упакует сумки.

- Потакаешь ей, а она и рада кровушку пить, - капал на мозги Крам. - Эдак распояшется и сядет на шею. Будет вить веревки.

Веч попивал вино и молчал. Наверное, потому что понимал страхи своей мехрем. Нелегко распрощаться с местами, где она родилась и выросла, непросто отпустить прошлое и отправиться в пугающую неизвестность. Он-то скоро возвратится на родину, а мехрем отправится в чужую неприветливую страну. Хотя неприветливой она покажется тому, кто упирается руками и ногами, не желая впускать в свое сердце благословенный край земной. Если мехрем не будет упрямиться и с охотой изучит традиции и обычаи его отчизны, проникнется богатой и древней историей, то вскоре Доугэнна станет её второй родиной.

Так что, по большом счету, Вечу следовало бы плевать на страхи мехрем. И колебания ее, и душевные метания выводили из равновесия день ото дня.

- Хочешь отправить её в свой церкал*? - поинтересовался Крам.

- Куда же еще?

- Там же нет амодарской диаспоры, - удивился друг. - Я думал, переправишь её в Кхаран* или в Беншамир*.

Ага, как же, в Беншамир, прямиком в лапы к родственничку. Ни за какие коврижки. К родственничку не подкопаешься, тот все условия соблюл и не дает повода для вызова на бохор*, но Веч нюхом чуял - надо быть настороже.

- Значит, организуем свою диаспору, - сказал беззаботно, а Крам хмыкнул.

Непростое это дело - строительство амодарского поселка. Требуется согласие старейшин клана, согласие Совета командоров, нужны финансы и материалы, необходимо увязать инфраструктуру церкала и поселка вплоть до мелочей. Словом, трудная затея, требующая немалого энтузиазма и активной поддержки всех семей. Клан Имара молод и скачет наравне с прогрессом, главы семей сделали ставку на рабочую силу в лице амодаров, на их знания и умения. А в церкале Веча царят консервативные устои, старейшин нелегко сдвинуть с места, и даже война мало что поменяла в их мировоззрении.

- К матери увезу, ее церкал подал заявку в Совет на строительство поселка.

Крам скептически поднял бровь. Ну да, пока заявку одобрят, пока начнется стройка, дри* успеет дважды отелиться.

- Чую, досюда заработаешь мозолей со своими амодарками, - заключил Крам, проведя по горлу. Под амодарками Веча подразумевались мехрем и её дочь с матерью. Весь амодарский табор.

Теперь Веч поменялся местами с мехрем: вымотавшись по службе, отрубался после кроватных утех, а она устраивалась рядом. Прикорнет на плече, но не дремлет, а думает, думает, поглаживая литые мышцы и изучая дорожки вен. Каждый шрам не на раз и не на два обведет пальчиками, обласкает мозолистую ладонь невесомыми касаниями. От такой нежности поневоле разморит киселем. И барс на спине выпускает когти, потягиваясь, прогибаясь в хребтине.

Давно распланировал Веч: сперва он сделает крюк из южного гарнизона в амодарскую столицу, а оттуда в числе последних доугэнцев отправится на родину. Оставались считанные дни до возвращения в Доугэнну, но нетерпение начало съедать Веча задолго до часа икс. Воспоминания терзали память, мечты будоражили кровь, сновидения волновали сердце.

- Представляешь, приснилась сегодня краля моя первая. Век о ней не вспоминал, а тут надо же, прокралась в сон, да так явственно. Рукою тронь - коснешься, - поделился он с Крамом.

- Сколь же их было, твоих краль? - поддел тот. - Пальцев не хватит, чтобы сосчитать.

Задумался Веч. Уж если загибать пальцы, то, пожалуй, за всю жизнь лишь дважды его цепляли женщины - намертво репьем прикрепившись, что не выдрать из сердца и из памяти. И уж если выдирать, как пришлось единожды, то глубоко, с мясом, чтобы без метастаз.

- Ну-ка, ну-ка, поделись, не слыхал я историю про первую и настоящую, - оживился Крам. - Что, действительно, не по сговору, а по сердцу была?

Была, но тут и рассказывать нечего. Давно выболело и зажило, оттого и поведалось скупо и немногословно. Да, завелась у Веча краля. Зазноба из отцовского клана, из другой семьи. И поощряла, и не против была, встречаясь тайно, и круглый дурак он оказался, потому что поверил. Сосватали любимую в соседний церкал, и Веч предложил ей бежать вместе. Вдвоем они свернут горы, думалось тогда, и выстроят мир заново. В ночь перед бегством предала любимая, испугалась гнева семьи и рассказала родителю. Тайного ухажера предали наказанию. Показательно. Порол отец, пороли дядья, пороли старшие братья, каждый взялся за кнут и на совесть прошелся кожаными плетеными хвостами по распаханной спине соблазнителя, чтобы показать оскорбленному отцу девушки - достаточно ли тот удовлетворен наказанием? Веч, едва оклемавшись, как с цепи сорвался, разных глупостей натворил, на родню окрысился, а потом и вовсе ушел из церкала, подался к вольным наемникам.

- А краля что же? - проникся историей Крам.

Краля вышла замуж, как и было сговорено между кланами, разве что порченой пришла в дом мужа, но отец Веча уплатил немалую виру* за дефект невесты. Младшей женой пришла, не побрезговала, потому что жених оказался богат, а Веч в сравнении с ним был щенок, и всё его богатство на ту пору - голова да руки.

- Видел её после свадьбы? - допытывался Крам. И ноги со стола убрал, заслушавшись рассказом.

Зачем? Переболел скоротечно и тяжело, но благополучно выздоровел, и на том спасибо Триединому*. Позже сестра обмолвилась, что бывшая краля нарожала в браке двух детей, а что с ней стало после войны - неизвестно.

Крам, похоже, решил испробовать на себе роль викхара*.

- Представь, ты был зеленый сопляк, как и она, молодая и глупая. Ей кто-нибудь навешает лапши, наговорит с три короба, она и верит. Вот ты же и вешал. Мне ли не знать, сам такой же был лихой дурак, - захохотал, довольный шуткой. - Обещалками кормил? Кормил. Рисовался? Рисовался. Привирал? Привирал. Она думала, связалась с солидным ухажером, а не с зеленым мозгляком. А тут раз, и ошибочка вышла. Женщине нужна надежность и черепичная крыша над головой, а не романтика в шалаше под звездами.

- Знала она, с кем связалась, я не скрывал, - огрызнулся Веч. - Если женщина приходит на все готовое, на какой ляд она нужна? Такая при первой же возможности сбежит к тому, у кого кошель толще. А мне нужен надежный тыл. Чтобы не предала и не чуралась трудностей.

- А с тобой согрешить твоя краля не испугалась? - ухмыльнулся Крам. - Значит, ей было что терять. Значит, не вытянул ты, в чём-то не допер, коли она струсила в последний момент и выбрала другого.

Чем усерднее защищал новоиспеченный викхар* бывшую кралю Веча, тем раздраженнее делался тот, да так и остался непоколебим в своем мнении. Как ни оправдывай юную и глупую, её выбор в глазах Веча до конца жизни останется предательством. Та, которую любил безмерно и готов был вырвать сердце из груди, чтобы преподнести в ладонях, не оценила подарка. А тут вдруг неожиданно приснилась - румянец по щекам, кудри по плечам. Манит, за собой зовет.

О, Лайлин, ненаглядная моя!

Что за морок напал? Наверное, это Доугэнна к себе зовет. Сын мой, говорит, травы соками наливаются, а пасти стада некому, рыба на нерест пошла, а забрасывать неводы некому, дети в клане подрастают, а учить их жизни некому. Жду, сын мой, без тебя тоскую.

И тоска взаимна.

Веч проснулся в поту, не сразу сообразив, где находится. В вечерних сумерках на светлом квадрате окна выделялся темный силуэт, это мехрем, закутавшись в покрывало, смотрела молча на улицу. И была грустнее, чем обычно, даже ужин, приготовленный по особому заказу Веча, не выправил ситуацию.

- Что не так? Кто-то расстроил? - начал заводиться Веч. Не далее как два часа назад было терпимо, и вдруг на пустом месте появились капризы.

- Дочка который день привередничает, вспомнила о кукле и кошке... которых нет, - пояснила с запинкой мехрем, помешивая суп. Возила-возила ложкой, но так и не притронулась к яству.

- Эка невидаль, найдем новую куклу. И кошку, - пообещал Веч.

- Она хочет только Динь-дон и Кнопу.

Найдем такую куклу, какую хочет твоя дочь, только не грусти, пообещал Веч. Все?

Нет, не всё. Мать недомогает уж какой день, давление скачет, сплошное беспокойство.

И с Г'Оттином поговорю, подберет правильное лекарство, заверил Веч. Утешилась?

Мехрем улыбнулась благодарно, но так печально, что у него защемило сердце. Эх, чтоб тебя, зараза! Веч должен радоваться скорому возращению домой, а вместо этого беспокоится за мехрем. Что за упрямая женщина? Не раз ей говорил: нет ничего ужасного в том, чтобы уехать с ним в амодарскую столицу, а оттуда в Доугэнну. Ну да, поначалу будет нелегко освоиться, непривычно. Ну, поплачет, погрустит и свыкнется, никуда не денется. Зачем взвинчивать его на ровном месте?

- Кстати, Аама, когда отправляемся в твою столицу? Нужно заказать транспорт для переезда.

- Покатай меня по окрестностям, - попросила она вместо ответа.

- Ты что, женщина? Распутица ведь, колеи неустойчивые, завязнет машина, кто вытянет? - вспылил Веч и, увидев расстроенное лицо мехрем, возвел глаза к потолку: - Ладно, так и быть, устрою.

И устроил. Выделил для себя машину, от сопровождения отказался, но захватил автомат и рацию, мало ли что. Дежурного предупредил: если что, отправляйте тягач - вытаскивать из рыхлого снега.

Денек оказался отличным, ни туч, ни ветерка. Штиль и солнце. Весна в Амодаре такая же, как и местные женщины - невнятная, несмелая. Слабой волной накатывает, незаметно зиму подтачивает. В Доугэнне весны стремительные, обрушиваются штормовым валом, обжигают жаркими ветрами.

- Куда поедем? - Веч выкрутил баранку, вывернув на центральную улицу.

- На станцию, - попросила мехрем.

Пожалуйста, - пожал плечами. Куда прикажете. До станции идет укатанная колея, машина не просядет в снегу. Доедем как по маслу.