Тейлор и раньше видел, как война добирается до парней, и надеялся, что Оуэн не станет проблемой.

Через несколько минут они миновали вывеску "Микки Маус", и в поле зрения появился город Бастонь.

Насколько хватало глаз, повсюду были обломки. Здания были повреждены, а в некоторых случаях снесены немцами. Люди двигались по дорогам и спешили занять позиции. Тейлор задавался вопросом: смогла ли вся немецкая армия так быстро продвинуться так далеко?

- Я чувствую себя дерьмово. Я чувствую себя дерьмово, - снова и снова бормотал Оуэн.

- С тобой все будет в порядке, приятель, - сказал Уэйн. 

Он занял место позади капитана Тейлора и похлопал Оуэна по руке.

Тейлор помчался в город и остановил джип. Солдаты повалили наружу, но не раньше, чем Уэйн вскрикнул от боли.

- Сукин сын укусил меня! Что с тобой не так?!

Оуэн повернулся к Уэйну и напал на него. Он вытолкнул парня из джипа, и они оба покатились по земле. Уэйн отбивался от Оуэна, но тот был, словно сумасшедшим. Он размахивал руками, когда нападал.

Грилло быстро переместился и прикладом "Томпсона" сбил Оуэна с ног. Он приподнялся с земли и уставился на Грилло так, словно видел его впервые.

Тейлор выхватил свой 45-й калибр и прицелился в Оуэна.

- Хватит. Прекрати сейчас же, рядовой, или я пущу тебе пулю в лоб, - сказал Тейлор.

Он не хотел стрелять в этого человека. Если бы они могли взять его под контроль, они смогли бы привести его куда-нибудь, где они могли бы урезонить его. Но он напал на одного из своих подчиненных, и это было преступление, за которое его могли отдать под трибунал. Это было бы в том случае, если бы парни сначала не избили его до полусмерти.

Оуэн покачал головой и уставился на свои руки, как будто они принадлежали незнакомому человеку. Он посмотрел на пистолет Тейлора и с трудом поднялся на ноги.

- Я серьезно, Оуэн. Я пристрелю тебя и избавлю фрицев от лишних хлопот, - сказал Тейлор.

Уэйн схватил Оуэна сзади и оттащил его назад. Тот забился в захвате и оттолкнулся ногами. Оуэн повалил его на землю, и еще несколько человек упали на них. Оуэн был похож на дикаря, сражающегося изо всех сил.

Им удалось усмирить его, но это было нелегко. Оуэн не заботился о своих конечностях, не защищался от ударов, он дрался как сумасшедший.

- Сукин сын сошел с ума, - сказал Грилло.

- Найди место, где его можно запереть, и обработай эти раны. У меня нет времени на эту чушь, - сказал Тейлор и убрал пистолет обратно в кобуру, радуясь, что ему не пришлось стрелять.

Он разберется с Оуэном утром. А сейчас ему нужно было доложить командованию о том, что он видел.

Бер и его люди покончили с солдатами вокруг деревни и отправились вслед за людьми, уезжающими на джипах, но машины опередили его солдат за считанные минуты. Бер снова перевел взгляд на город внизу и решил, что там, внизу, все еще могут быть люди, с которыми можно сражаться.

Фигуры в униформе, шинелях и белом сражались друг с другом насмерть. Была неразбериха, и кругом раздавались крики.

Бер, спотыкаясь, пробирался между солдатами. Он нашел пистолет-пулемет и воспользовался им, но его руки реагировали не так, как раньше. Он не прилагал никаких усилий, чтобы прицелиться, а вместо этого полагался на очереди огня. Когда у него кончились патроны, он бросил оружие и схватил другое.

Снег мешал его, и без того вялым, конечностям, но он продолжал идти. Тепло, исходившее от людей, привлекало его. Теx, кто не был похож на него. Они должны были сражаться бок о бок с Бером за Отечество. Меньшее было бы поражением.

Получив пулю в плечо, он повалил человека на землю.

Он обхватил рукой другого солдата и вырвал горло кричащему мужчине.

Он рвал лицо молодого солдата, пока один из его глаз не превратился в кашу у него во рту.

Каждый раз, когда он вставал, появлялся еще один солдат, готовый присоединиться к их рядам.

В конце концов Бер остановился перед внушительной фигурой.

Мужчина был выше солдат, окружавших его, и одет в толстое черное пальто. Даже разбитый рассудок Бера распознал в нем превосходство, но не того, кто излучал красное сияние, которое так побуждало его прибегать к насилию. Он отдал честь, которая была медленной, но приемлемой: поднял руку на уровне глаз и наклонил ладонь вверх. Он знал, что выполняет это действие наизусть. До этого момента он отдавал честь тысячи раз, так что это было механически.

Другие солдаты собрались вокруг него и отдали такой же салют офицеру СС.

У него было имя, и Бэр знал его час или, может быть, день назад. Теперь это не имело значения. Это был их командир, и Бер последовал бы за ним во врата Ада, если бы это было необходимо.

Офицер СС отвернулся от солдат и указал на запад. Его рот был в массе ран, с окровавленными губами, растянутыми поверх разбитых зубов. Одна из его бровей была оторвана, кожа содрана по всему лицу до рта, и он постоянно рычал.

Они проследили за его жестом и повернулись как один. Он двигался среди них, море солдат расступалось, как волна. Добравшись до окраины города, он продолжал идти.

Солдаты последовали за ним.

- Старший сержант, гусеницы танка все еще на месте, - сказал Мерф, вернувшись.

Мерф прикрепил неиспользованную гранату обратно к поясу.

- Черт, - сказал Грейвс.

Они бросили его, столкнувшись с "Тигром". Теперь, когда он был подбит и, казалось, не стрелял, у них, возможно, был шанс изящно отступить. То есть, если их "Шерман" не был слишком поврежден и все еще мог ездить.

Он несколько секунд пожевывал щеку, пока его люди наводили оружие в направлении немцев, атакующих их собственный танк.

- Что, если мы переждем, спрячемся в танке, дадим немцам пройти и вернемся утром? - предложил Габби.

- Я бы чувствовал себя там в большей безопасности, чем здесь, - сказал Грейвс.

Он бросился обратно к танку и присел на корточки рядом с ним. Он вгляделся в расстояние, отделявшее его от Тигра. Фрицы начали терять интерес к массивной военной машине и вместо этого слонялись вокруг, пожирая экипаж.

У них было достаточно укрытий, чтобы скрыться так, чтобы немцы их не заметили. Если они собирались сбежать, то сейчас было самое время.

- Они даже не ищут нас, - сказал Мерф, когда они совещались рядом с танком.

- Мы могли бы выбить из них дерьмо, - сказал Мерф.

Но оставлять "Шерман" фрицам казалось ужасной тратой ресурсов. Он мог бросить внутрь гранату и привлечь внимание десятков врагов. Он мог бы оставить танк и увести своих людей в лес. Грейвс закусил губу, прежде чем принять решение: он вернулся к своим людям и собрал их в небольшом углублении в земле.

- Хорошо, возвращаемся. Проходим по окопам. Мы переждем. Двигайтесь тихо и не шумите. Если они нас увидят, мы, как выразился Мерф, выбьем из них все дерьмо и будем надеяться, что "Тигр" не выбьет все дерьмо из нас.

Его экипаж вернулся в танк и принял все меры предосторожности, чтобы не шуметь, когда они скользнули на свои места. Внутри "Шермана" было холодно, но сейчас ничего не поделаешь. Если они собирались снова вступить в бой, утром им придется провести повторную оценку.

Грейвс попробовал включить радио, но антенна была вырублена, и он не получил ничего, кроме помех.

С приближением вечера немецкие солдаты разбрелись кто куда. Пара прошла мимо танка, но их мало интересовала холодная машина, и они двинулись в лес. Грейвс и Большой Техасец часами не отрывали глаз от перископов, просто ожидая, что кто-нибудь задастся вопросом, занят ли еще танк.

- Я скучаю по домашней выпечки, - сказал Габби. - Мама делала такую глазурь, которая на вкус была как сахар и бурбон.

- Да. Я тоже скучаю по глазури твоей мамы, - сказала Мерф.

- А не пойти ли тебе нахер. Ты никогда не встречался с моей мамой.

- Мы все встречались с ней, как раз перед войной. Она была хорошим учителем, если ты понимаешь, о чем я, - сказала Мерф, оглядываясь по сторонам. 

Он подмигнул, но другие парни просто не хотели сейчас подшучивать над Гейбом.

- Моей маме за шестьдесят, и она большая, как сарай, - сказал Габби.

- Я просто закрыл глаза и думал о Рите Хейворт[19].

Габби покачал головой и произнес несколько отборных ругательств, пока Грейвс не велел им заткнуться.

- Старший сержант. Какая у нас задача? - спросил Мерф.

- Мы продолжаем вести себя как мертвые. Утром мы оценим ущерб, починим гусеницы, если сможем, и отправимся обратно к командованию. Бастонь недалеко. Если мы не сможем связаться, мы отправимся в город, так что поспите немного.

Мужчины молчали несколько минут, прежде чем Мерф сказал:

- Я бы хотел, чтобы мама Габби была здесь, чтобы согреть нас.

Гейб Вудворд поднялся со своего места и вцепился Мерфу в горло.

Большой Техасец встал между ними.

- Заканчивайте парни. В последний раз предупреждаю вас, - сказал Грейвс. - Я знаю, что это не идеальная ситуация, но мы живы, и если мы будем продолжать нападать друг на друга, мы создадим достаточно шума, чтобы привлечь к нам всю немецкую армию. Так что просто заткнитесь.

Мужчины успокоились. Гейб скрестил руки на груди, а Мерф с трудом сдерживал ухмылку.

Грейвс воспользовался моментом и сказал:

- Кроме того, если бы мама Мерфа была здесь, она бы спала рядом со мной.

- Это не смешно, старший сержант, - сказал Мерф.

Большой Техасец засмеялся первым, потом к нему присоединился другой. Грейвс ухмыльнулся и снова откинулся на холодное сиденье.

Когда Грейвс задремал, ему показалось, что он услышал снаружи шаги, но в темноте он не мог разобрать ничего, кроме неясных звуков, которые могли издавать кусты или деревья, двигающиеся на ветру. Сердце бешено колотилось в груди, но он сделал все возможное, чтобы успокоиться.

Едва рассвело, Грейвс открыл люк и оглядел заснеженный лес.

"Тигр" все еще стоял мертвый вдалеке. Белые кучи скопились на резервуарах и покрывали части тел и кровь, но трупов не было. Он и Большой Техасец просканировали местность через свои перископы, но никакого движения не было. Габби выдал всем парням по порции сухого пайка, и они позавтракали в относительном молчании.