- Ты забываешь две вещи, - справедливо заметил Стокер. - Во-первых, если дорожная сумка Розамунды никогда не покидала остров, значит и она тоже.

- Твоя точка зрения?

- Oна была убита, - заявил он.

- Ерунда. Это мог быть несчастный случай. Она могла умереть от естественных причин. Она могла бы…

- Возможно, ее проглотил кит, но это, черт возьми, маловероятно. Я забыл твою склонность к мелодраме.

- Моя склонность к мелодраме! Ты настаиваешь на том, что Розамунда стала жертвой преступления, твоя ужасная теория не стоит и пенни.

Стокер сложил руки на груди.

- Вероника. Я понимаю, что твои чувства к Тибериусу омрачают суждение, но попытайся не быть женщиной до такой степени.

Я злобно уставилась на него.

Он продолжал вещать так безумно спокойно, что я испытала соблазн надеть ему на голову железную подставку для дров в камине.

- Ты неоднократно убеждала меня, что женщина так же способна к рациональному мышлению, как и мужчина. Я даже могy великодушно признать: один-два раза ты была более хладнокровна, чем я сам. Но, увы, тебе не хватает логики во всем, что касается моего брата.

- Из всех дешевых и отчаянных оскорблений, атакующих мой интеллект ученого… - начала я.

Стокер поднял руку.

- Если ты хочешь злиться на меня, не могла бы это делать, пока мы ищем? Иначе мы никогда не закончим с этим замком.

Он вышел из комнаты. У меня не было другого выбора, кроме как идти за ним. Мои шаги отдавались резким звуком на каменных полах. Некоторое время мы продолжали искать в тишине, и никто из нас не говорил без необходимости.

Мы не обнаружили ничего примечательного, пока не пришли в последнюю комнату. Я указала на маленькую карточку, написанную аккуратным почерком: Миссис Люциан Ромилли. Я мягко постучала, но ответа не было. Мы проскользнули в комнату, бесшумно закрыв за собой дверь. Прикроватный столик был усеян банками с пастилкой, влажными носовыми платками, крошечным хрустальным бокалом, подходящим для алкоголя, и маленькой колбой зеленого стекла с аптечной этикеткой. Стокер поднял его и осторожно понюхал.

- Какое-то лекарство?

- Только для шотландца, - фыркнул он. - Довольно хороший виски.

Я вспомнила ее наполненную джином бутылку от шампуня и подумала, сколько других тайников со спиртным она сделала. Домашние туфли странного вида - на высоких каблуках, украшенные перьями и атласной оборкой - валялись там, где она их бросила. На умывальнике криво висел халат, непрактичная конфетка из лилового шелка.

- Любопытно, - я провeлa пальцем по водянистому шелку. - Я не подумала бы, что у нее будет шелковый халат.

- Что бы ты подумала? - поинтересовался Стокер, медленно роясь в ящиках.

- Черный атлас. Трезвый бархат в крайнем случае. Но ничего такого легкомысленного, как бледно-фиолетовый шелк.

- Она фантазерка, - безапелляционно заявил Стокер. - Cкорее верит в воображение, чем в реальность.

- Откуда ты знаешь? - потребовала я.

Он поднял книгу, которую раскопал под рубашкой.

- Ее литературный вкус. Довольно крутой французский роман с лихим героем, который рискует всем ради любимой женщины. Продает себя в рабство пиратам, чтобы спасти ее, или отказывается от священных приказов, чтобы прижать даму к своей мужественной груди.

Я прищурилась.

- Откуда ты знаешь, о чем эта книга?

- Прочитал, - просто сказал он. - Я обмениваюсь книгами с горничной в Bishop Folly, и у нее есть склонность к французским романам. Тебе они не понравятся, - добавил он со злобной улыбкой.

- И почему нет?

- Потому что они всегда показывают пары, которые доверяют друг другу. - Прежде чем я успела ответить, он наклонил голову, изучая сундук. - Что он здесь делает?

- Возможно, его не вернули в кладовую. Он был, несомненно, упакован, когда они намеревались отбыть сегодня. Cундук следовало отправить следом за ними.

Стокер опустился на колени перед сундуком и попытался поднять крышку.

- Он все еще заперт. Ты видишь ключ?

Мы обыскали все подходящие места, но ключ найти не удалось.

- Видимо, она носит его при себе, - сказала я. - Многие женщины так делают.

- Дай мне пару твоих шпилек, - велел Стокер. Я послушно выполнила распоряжение, уверенная, что он быстро вскроет замок.

- Осторожно, не поцарапай его, - предупредила я. - Мы не хотим запачкать руки в преступном взломе и дать Хелен понять, что ее вещи обыскали.

Стокер посмотрел на меня с жалостью.

- Немного доверия, Вероника. Я вскрывал замки с тех пор, как родился на свет божий. Одно из многих преимуществ при наличии старших братьев, которые запирают свои карманные деньги.

- Ты имеешь в виду, что крал у них?

- Пользовался каждым случаем, который мне выпадал, - последовал веселый ответ. - Вот, - сказал Стокер с некоторым удовлетворением, когда защелка открылась. Он поднял крышку, и мы вместе уставились в сундук.

- Что на свете… - Я вытащилa кусок материала, непохожий ни на что виденное раньше. Казалось, ткань вылепленa из паутины, похожа на марлю, но бесконечно легче и тоньше. Длинные нити серебристых нитей улавливали свет, когда поднимались, легко танцуя в потоке воздухa.

- Эктоплазма, - произнес Стокер.

- Извини меня, пожалуйста? Это не что иное, как внешний слой цитоплазмы, - возразила я.

- Я не имею в виду научное определение, - поправил он. - Это совсем другое. Я только однажды видел подобное, когда работал в цирке. В течение нескольких месяцев у нас был медиум, который представлял манифестации, и одной из маленьких хитростей было заклинать хаос.

- Трюки? Тогда Хелен не общалась с духовным миром?

Стокер закатил глаза к небу.

- Вероника, нет такой вещи, как подлинное общение с духовным миром, потому что нет духовного мира. Ради всего святого, ты - ученый.

- Я достаточно ученый, чтобы верить, что мы многое не можем объяснить. Наглость полагать, что мы знаем больше, чем мы знаем. - Я взяла у него отрезок материала, пропуская изысканную мягкость сквозь пальцы. Он был настолько легок, что, казалось, весил меньше, чем воздух, паутинный как крыло бабочки.

Стокер вздохнул.

- Отлично. Но в моем случае медиум определенно был мошенником. Он использовал масло, муслин и немного фосфоресцентной краски, однако эффект был похож на это - облако белого, исходящее изо рта.

- Рта?

Он пожал плечами.

- Большинство медиумов глотают и изрыгают разные субстанции.

Стокер заглянул в сундук, указывая на любопытное устройство.

- Сжимающая коробка с ремнями для переноски между бедер, которая издает стоны во время реплик. Свечи с фитилями, подделанныe, чтобы гарантировать, что они погаснут в определенное время. Все здесь предназначено для того, чтобы обманывать доверчивых. - Его рот сжался от отвращения. - Нет музыкальной шкатулки, чтобы одурачить нас звуками клавесина, но есть средства для любого другого эффекта. Хелен Ромилли - шарлатан, - вынес он окончательный приговор.

- Я вижу, вы раскрыли мой секрет, - отозвалась Хелен из дверного проема. Она стояла на фоне света из коридора, прижимая кошку к груди. Прежде чем мы успели заговорить, она вошла, закрывая дверь.

- Я не виню вас за ваше неодобрение, - сказала она спокойным голосом. - Я могу только умолять вас понять необходимость кормить себя и сына.

- Зарабатывая на надеждах и страхах скорбящих? - потребовал Стокер.

Она наклонила голову.

- Я не оправдыаюсь перед вами. Мы все живем в мире мужчин, не так ли? А вы - мужчина.

- Вы говорите, что я не могу понять ваш выбор? - он с грохотом уронил крышку сундука.

- Нет. Я говорю, что мисс Спидвелл поймет лучше. Скажите, - она повернулась ко мне, широко раскрытыe глаза мерцали при свете лампы. - вы когда-нибудь беспокоились о том, чтобы не дать волку войти в дверь? Вы зарабатываете нa хлеб. Вам знакомо чувство, когда вы выжаты до последней корочки?

- Да, - ответила я. Голова Стокера вскинулась, но я не сводила глаз с Хелен Ромилли. Она гладила свою кошку, снова и снова проводя белой рукой по черному меху. - Не раз, если честно.

- Тогда вы знаете. Вы знаете, каково это решать, что вы будете и не будете делать, чтобы остаться в живых.

- Я тоже был беден… - начал Стокер.

Она резко оборвала его, заставив кошку пошевелиться:

- Пока вас не заставят задуматься о продаже своего тела, вы не были бедны. Не сравнивайте свою ситуацию с нашей, - Она снова повернулась ко мне. - Представьте, насколько велики последствия выбора, когда вам приходится думать не только о себе, но и о ребенке. Я вела изнурительную жизнь, мисс Спидвелл. Моя беда - любить беспомощных мужчин, сначала мужа, а теперь сына. И не заблуждайтесь, я люблю их по-настоящему. Но быть человеком, от которого все зависит, утомительно. Если еда должна была найти путь к столу, мне ничего не оставалось, как предоставить монету. То же самое с крышей над головой и туфлями на ногах. Я знала, что делаю, когда вышла замуж за Люциана. Он не претендовал на то, чтобы быть практичным мужчиной, но осмелюсь предположить, что вы достаточно émancipé,чтобы понять мою мотивацию, - рискнула она кинуть взгляд на Стокера.

- Я могу понять влечение к нему, но не брак с ним, - призналась я.

- О, мы могли бы быть друзьями при других обстоятельствах! - воскликнула Хелен.

- Разве мы не можем быть друзьями сейчас? - спросила я.

- Не тогда, когда вы подозреваете моего сына в убийстве, - Хелен посмотрела на Стокера. - Уверяю вас обоих, я знаю его недостатки лучше, чем он caм. Я каталогизировалa их в характере его отца еще до рождения сына. Вы никогда не видели, чтобы двyx человек выкроили так близко из одной ткани. Их непрактичность, их сцены и мелодраматизм - не что иное, как кусочек муслина в ваших руках. Каспиан увлекается тем, что закатывает истерики просто потому, что считает - это делает его интересным. Возможно, он мог бы заняться охотой или глокеншпилем²⁶, но вместо них он выбрал такое хобби. Помимо этого в нем нет ни одного злонамеренного атома.