Но у меня была совершенно другая мысль.

• • •

После разговора с Дейзи я отправилась в свою комнату, чтобы смыть все пыльные следы обыска, вытащить паутину из волос и стереть пятна с щек. Oсвежившись, я нашла Тибериуса в бильярдной со Стокером. Они не играли, просто сидели, глубоко погрузясь в кожаные кресла, курили и ничего не говорили.

Я подошлa и селa на пуфик у ног Тибериуса, полностью игнорируя Стокера. Я наклонилась вперед, положив ладони на руки Тибериуса.

- Вы знали?

Его брови изогнулись с любопытством.

- Я знал?

Я усилила хватку, не отрывая от него взгляда.

- Вы знали?

Тибериус долго молчал, и когда заговорил, ответил мне комплиментом правды:

- Знал.

- Как? Это было в телеграмме, которую она послала вам до того, как вышла за него замуж?

Oн медленно кивнул. Стокер зашевелился, однако не стал вмешиваться в наш диалог.

- К тому времени, когда я получил телеграмму, она уже пропала, и мой ребенок с ней, - сказал Тибериус. Глаза Стокера блестели от вопроса, но я продолжала игнорировать его.

- Тибериус, вы не были откровены с нами. Расскажите нам сейчас, почему вы приехали сюда.

Выражение его лица ожесточилось.

- Малькольм женился на женщине, которую я любил, и по какой-то причине подвел ее. - подвел так сильно, что она сбежала. Или покончила с собой. Или была убита. Если кто-то преследует сейчас Малкольма, то я хотел бы знать, кто, чтобы пожать его руку и выразить благодарность.

Я никогда не слышала, чтобы он говорил так горько, и не сразу смогла сформулировать ответ.

- Вы удивили меня, мой лорд, - с мягким укором сказала я. - Я не осознавала, что вы разделяете способность Стокера к ярости.

- Разделяю? - его голос сочился сарказмом. - Моя дорогая леди, я научил его этому. Теперь мне бы очень хотелось узнать правду о том, что случилось с Малкольмом.

- И c Розамундой, - уверенно вставил Стокер.

Братья сошлись в позе, которая, без сомнения, была им знакома с драк их детства.

- Да. Я хочу точно знать, что с ней случилось.

- Ну, я рад, что ты достаточно мужчина и способен признаться, что у тебя есть скрытая цель.

Красивый рот Тибериyca изогнулся.

- Брат мой, я думал, ты давно узнал - даже мои скрытые цели имеют скрытые цели.

Стокер вернул улыбку.

- Например, убить Малкольма Ромилли?

Я моргнула.

- Стокер, ради Бога, что…

- Я обыскал комнату Тибериyca, пока ты разговаривала с Дейзи. В его сумке спрятан револьвер. Его светлость обычно не путешествует с пистолетом; и сонный остров у побережья Корнуолла не похож на улей опасной преступной деятельности. Почему он решил вооружиться на этот раз, спросил я себя. Зачем вообще приезжать сюда и страдать, для чего воскрешать пытку исчезновения Розамунды? Если только он не решил взять дело в свои руки.

- Стокер, ты не можешь…

- Обвинять моего собственного брата в заговоре с целью убийства? Конечно могу. На самом деле, я обвиняю его в этом.

- Чертов дурак, - начал Тибериус с тонкой улыбкой.

- Я? - Стокер скрестил руки на груди. - Я поставлю свою жизнь на то, чтобы ты, Ваше сиятельство, по уши в этом бизнесе.

Они стояли лицом к лицу в течение долгой, перехватывающей дыхание минуты. Не было никакого звука, кроме тикания особенно уродливых каминных часов, пока, наконец, Тибериус не выдохнул и не опустил плечи.

- Отлично. Я приехал сюда, чтобы убить Малкольма. Достаточно ли для тебя устного признания или я должен написать это кровью моего сердца?

Выражение лица Стокера нe изменилось, но я поймала торжествующее мерцание в его глазах. Я поспешила заговорить, прежде чем он бы подтолкнул своего брата к дальнейшему насилию:

- Тибериус, возможно, вам стоит рассказать все с самого начала.

Он пожал плечами.

- Нечего рассказывать. Когда Розамунда исчезла, никто точно не знал, что произошло. Теорий было предостаточно, каждая из них более дикая, чем предыдущая. Было высказано предположение, что она бросилась в море или уплыла на попутной лодке. Некоторые говорили, что ее убили, другие - что она превратилась в голубя и улетела с западным ветром. Этот последний вклад внесли более суеверные жители деревни, - добавил он с холодной улыбкой. - Ничего не было найдено: ни телa, ни записки, ни свидетелей. Так или иначе, никогда не могли объяснить, что с ней случилось. Малькольму сообщили, что он может подать заявление, чтобы объявить ее законно мертвой, если о ней не услышат в течение семи лет. В течение трех лет ничего не происходило. Затем, совершенно неожиданно, Малкольм написал мне две недели назад. Он известил, что обнаружил доказательства: Розамунда не покидaла остров по собственной воле. Просил, чтобы я приехал сюда, потому что он задался целью узнать правду.

- Он сказал вам что-нибудь еще? - подтолкнула я.

- Нет. Малкольм доверял мне, поскольку я не был здесь во время ее исчезновения. Oн знал, что мы с Розамундой были едва знакомы, и следовательно, у меня не было мотивов причинить ей вред. Я воспринял как насмешку его спокойную уверенность. Я перечитывал письмо снова и снова, и вдруг мне пришло в голову: что если он знал? Возможно, он обнаружил наши чувства совершенно случайно. Розамунда вела дневник, и не всегда была с ним осторожна. Вдруг Малкольм прочитал его и узнал о наших отношениях? Что если он намеревался заманить меня сюда под ложным предлогом? Могла ли служанка знать? Или Розамунда доверилась своей однокласснице Мертензии? Чем дольше я размышлял над этим вопросом, тем больше возможных просчетов представлял. И любой из них мог разоблачить нас.

- Поэтому вы решили приехать и открыть для себя правду.

- Больше, чем это. Меня всегда возмущало, что он не смог помешать - чтобы с ней ни случилось. Она сбежала? Тогда он, скорее всего, был источником ее несчастья. Выбирая Малкольма в мужья, она верила, что он принесет ей утешение и партнерство. Каким-то образом он подвел ее. А потом пришло письмо, в котором он утверждал, якобы у него есть доказательства, что ей был причинен вред. Именно тогда я рассердился, слепо, бешенно разозлился. Я как заведенный думал лишь об одном: он cмог cделать нечто, в чем мне было отказано - жениться на женщине, которую любил - и он потерял ее. Он не обеспечил ее безопасность, не защитил. Я жаждал справедливости ради Розамунды: найти убийцу и наказать человека, который позволил этому случиться. Поэтому я решил приехать сюда, и осуществить справедливость, если понадобится.

- Как мы вписались в ваш план? - спросила я.

Тибериус улыбнулся.

- Никогда раньше не совершал убийств. Я думал, что мне может быть необходим сообщник.

- И вы ожидали, что мы окажем эту помощь? Действительно, Тибериус. Вы заходите слишком далеко, - упрекнулa его я.

- Неужели? Вы не слишком озабочены законом, ни один из вас, - Тибериус перевeл взгляд с меня на Стокера. - Вы заботитесь о справедливости, но не о том, как она достигается. Если бы я казнил убийцу, вы бы дали показания против меня? Или помогли бы мне спрятать тело?

- Почему понадобилось притворство? - потребовала я. - Почему бы просто не объяснить, какую цель вы преследовали?

- Вряд ли подобное можно просить запросто. Нельзя приглашать людей участвовать в оправданном убийстве. Но я думал, что если бы привез вас сюда, и вы могли все увидеть сами, вы бы сочувствовали мне.

- Вы не пригласили Стокера, - напомнила я. - На самом деле, когда он спросил, нельзя ли ему приехать, вы специально сказали ему, что он не может.

Улыбка Тибериуса была терпеливо-снисходительной.

- Моя дорогая Вероника, вы еще не поняли: самый верный способ гарантировать, что Стокер сделает что-то, сказать ему, что он не может? Он в два раза больше хотел приехать из-за того, что ему отказали в приглашении.

- Из всех дьявольских, манипулятивных… - начал Стокер.

Тибериус поднял палец.

- Эффективно! Я знаю, как маневрировать с тобой с наших дней в детской. Ты не изменился.

- Как и ты, - с горечью ответил Стокер. - Мы братья, Тибериус. Ты мог бы сказать мне правду.

- Как это делал ты, когда Кэролайн де Морган пыталась накинуть петлю на твою шею? - задал вопрос Тибериус. - Ты никогда не обращался ко мне за помощью. Зачем мне возвращать услугу?

Вопрос беспокойно висел между ними, тишина была тяжела от упреков.

- Ты убил Малкольма? - прямо спросил Стокер.

Тибериус наклонил голову и с любопытством посмотрел на брата.

- Я не могу решить, какой ответ ты предпочел бы. Услышать, что твой брат так же способен на жестокое насилие, как и ты? Или услышать, что он все-таки лучше тебя и способен противостоять самому первостепенному инстинкту - убийству.

- Тиб, - почти нежно позвал Стокер. Он никогда раньше не обращался к брату, используя это прозвище. Реликвия детства? Я задавалась вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как Стокер, или кто-то еще называл его так, этого элегантного и сломленного человека.

Тибериус глубоко вздохнул и откинул плечи назад.

- Я не убивал. Я приехал сюда с намерением убить его и еще могу это сделать. Но пока не тронул и волоска у него на голове. Даю слово - не как сын нашего oтца, а как сын нашей матери.

Стокер посмотрел на него долгим, ровным взглядом и кивнул.

- Я верю тебе. И сделаю все от меня зависящее, чтобы ты не стал убийцей.

- Ты можешь пытаться остановить меня, - холодно заверил его светлость, - но у тебя ничего не получится.

- Вы должны еще раз подумать, - вмешалась я. - Убийство на совести - дело нелегкое. Говорю из опыта.

Рот его светлости ослаб, но прежде чем он успел что-то спросить, я подняла руку.

- Теперь о делах. Мы должны быть логичными и научными в нашем методе. Если вы не убили Малкольма, где он?

- Вы хотите, чтобы я дал вам слово? - прогремел Тибериyc. - Я не имею никакого отношения к исчезновению Малкольма Ромилли. Но клянусь вам, клянусь всем, что мне дорого в этом мире и в следующем: если мы найдем его, и будет доказано, что он имел какое-то отношение к смерти Розамунды, я вырву его бьющееся сердце голыми руками.