Мы с Максом так сблизились за последние двенадцать месяцев, и это потому, что теперь я готов позволить этому случиться. Всю свою жизнь я держал людей на расстоянии вытянутой руки, глупо полагая, что защищаю и их, и себя. Шрамы на моих запястьях все еще бугрящиеся, но уже понемногу уменьшающиеся, являются ежедневным напоминанием о том, что мои методы были не слишком хороши, поэтому я решил принять то, что я открылся, позволив себе любить, быть любимым, в надежде, что это облегчит тяжесть боли, которая душила меня с самого детства.

Так и было.

Темнота все еще нависает над моей головой, угрожая обрушиться на меня дождем. Иногда это случается, но теперь у меня есть люди, которые помогут мне обсохнуть, прежде чем это просочится до мозга костей. Я бы хотел, чтобы одним из этих людей была моя мать, но мы не часто общаемся с ней в последнее время. Она не очень хорошо восприняла, когда я противостоял ей из-за бизнеса, когда повторил тот факт, что мой отец оставил свою долю мне и только мне. Она разочарована во мне и, осмелюсь сказать, немного стыдится. У нас цивилизованные отношения, но никак не отношения, которые должны быть между родными людьми, и я не против.

У меня все хорошо, как и обещал Теодор, как и говорилось в той самой песне.

Тео

— Ты купил фарш? — спрашиваю я Джеймса, когда мы стоим у ворот школы Изабель. Я собирался приготовить на ужин мой знаменитый пастуший пирог с печеными бобами — блюдо, которое сразу же получило одобрение от Иззи, когда она впервые попробовала его.

— Я думал, ты его купишь

— Нет. Я же тебя просил.

— Ну, а я не сделал этого, — пожимает он плечами. — Прости.

— Ты не купил.

— Ты прав. Не купил.

Он выглядит чертовски сексуально в своем сером костюме и восхитительно ухмыляется. Образы того, как я вытряхиваю Джемса из него, овладевают моим разумом... а потом я вспоминаю, где мы находимся, и мне хочется ударить себя по лицу за неподобающие мысли.

— Мы отвезем ее в Макдональдс, дети любят Макдональдс.

— Пастуший пирог полезнее.

— Мы крутые дядюшки. Пусть ее родители беспокоятся о том, чтобы она ела овощи.

Я не могу сдержать улыбку. Мы крутые дядюшки, и мне это нравится. Дети приносят с собой освежающее, беззаботное чувство, которое слишком легко забывается, когда ты становишься взрослым, с тяжелым грузом ответственности. Изабель напоминает нам о важных вещах в жизни, как взять тайм-аут, чтобы игнорировать жизненные стрессы, и просто... веселиться. Ее не волнует, что у нас есть сроки или счета, которые нужно оплатить, и пока она с нами, мы тоже отключаемся от всего.

С другой стороны, мой племянник Уильям — это совершенно другой уровень страха. Он был у нас впервые на прошлой неделе, и это было ужасно. Он не может говорить, поэтому мне приходилось только догадываться, чего он хочет, когда он начинал кричать на весь гребаный дом, и, к несчастью для него, я еще не овладел языком малышей.

Он использует свои крошечные ручки, чтобы передвигаться на животе. Восемнадцать раз мне приходилось оттаскивать его от опасностей — электрических розеток, низких шкафов, дверей — всего за один час. К тому времени, как Том забрал его, я был совершенно измотан.

Самая лучшая часть того, чтобы быть крутым дядей, — вы можете снова отправить племянников домой.

— Хотя бы скажи мне, ты отправил бланки паспортов? — говорю я. Через два месяца мы едем на Тенерифе. Джеймс собирается показать мне места, которые он видел в детстве, и я не могу дождаться. Я только два раза в жизни выезжал из Англии, но это не главная причина, по которой я с нетерпением жду этого. Целых две недели мы с Джеймсом будем совершенно одни, вдали от всех источников стресса и монотонности. Я не могу дождаться, чтобы расслабиться с ним, смеяться с ним, любить его...

— Я поручил Хелен сделать это.

Кто бы сомневался. По крайней мере, дело сделано, так что я могу не ворчать.

— Как поживает моя принцесса? — нараспев говорит Джеймс, наклоняясь к Изабель, когда она бежит к нему. Выражение его лица, сияющая улыбка, когда он с этой драгоценной девочкой, бесценны. Я никогда не устану смотреть на это.

— У Харли сегодня были неприятности из-за того, что он сломал карандаш Фрейи, — говорит Иззи, вечно лезущая не в свое дело. — А у меня — нет. Я никогда не попадаю в неприятности.

— Нет, и я надеюсь, что так и будет, юная леди, — Джеймс ковыряет оранжевое пятно на ее белой рубашке-поло. — Что ты ела на обед, красавица?

— Паста, и это было стремно, — говорит она, скривившись.

— Ты имеешь в виду отвратительно?

— Ага. Просто ужас. Мне не вошло.

— Не зашло, а не «вошло».

Она буквально закатывает глаза и поворачивается ко мне.

— Тедор, — говорит она. Она воюет с моим именем, так как Джеймс сказал ей, что меня назвали в честь бурундука, но отказывается называть меня Тео. Засранец. — Можно я поиграю на твоем готчи, когда мы приедем домой?

После упоминания, однажды, вскоре после нашей встречи, что, когда я был ребенком, всегда завидовал детям у кого были оригинальные игрушки Тамагочи, Джеймс сделал это своей секретной миссией, чтобы найти ее и подарить мне на мой день рождения. Я понятия не имею, как он нашел ее — оригинальную, упакованную, выпуска девяностых годов, — но я предполагаю, что он заплатил за нее гребаную кучу денег на eBay. Это дерьмовая игрушка, но одна из самых дорогих вещей, которыми я владею.

На день рождения Джеймса я купил ему золотые запонки в форме якоря. Он рассказал мне об аналогии, которую использовал Питер, когда был в больнице, и она резонирует со мной по сей день. Я горжусь тем, что являюсь его якорем, благодарен ему за то, что он доверяет мне настолько, чтобы я мог его поддержать. Когда он открыл подарок, я сказал ему смотреть на них всякий раз, когда он чувствует, что отдаляется от меня, и верить. Верить в меня. Верить в нас.

Это был первый день рождения за долгое время, который он не провел в одиночестве, и мы праздновали, оставаясь дома, будучи голыми и просто наслаждаясь друг другом. Он больше никогда не будет один.

— Тебе легче, — отвечаю я Изабель. — Его сегодня не кормили. Но для начала, может поедим куриные наггетсы Хэппи Мил?

— Даааа! — кричит она, сияя улыбкой. — А Тесс тоже придет?

Тесс иногда присоединяется к нам на ужин, когда Люси работает в ночную смену на своей новой работе в телефонном информационном центре. Когда она не работает, они больше предпочитают быть на Канал-Стрит, чем смотреть «Маленькое королевство Бена и Холли» (прим. мультсериал для дошкольников). Может быть, я раньше времени старею, но после целого дня общения с такими придурками, как Майк, я предпочитаю расслабиться на диване, играя с теми, кто может вместить в рот самую большую ложку мороженого, чем напиваться.

— Извини, милая, она сегодня с Люси.

Изабель надувает губы, но быстро забывает об этом.

— Когда я стану старше, я хочу такие же фиолетовые волосы, как у Тесс.

— Ты так сделаешь, да? — я беру ее за одну руку, Джеймс за другую, и мы качаем ее вверх-вниз по дороге к машине. — И пирсинг в языке, как у нее, тоже.

Макс и Лора, должно быть, проклинают меня каждый день за то, что я ввел Тесс в жизнь Изабель, особенно когда она вернулась домой на прошлой неделе и сказала, что какой-то ребенок в ее классе был задницей.

Резко остановившись, Джеймс отпускает руку Изабель.

— Наперегонки до машины?

Изабель бросается вперед, не отвечая, и Джеймс быстро догоняет ее, затем замедляется, позволив ей выиграть.

— Ах, ты победила меня!

Он так счастлив сейчас. Мы так счастливы. Каждый такой момент бесценен. Бывают периоды, когда он соскальзывает, моменты, когда наступает рецидив и он снова погружается в темноту, которая мучила его всю жизнь. Но все в порядке, потому что я здесь. Я научился распознавать его безмолвные крики о помощи и протягиваю ему руку, чтобы вытащить его. Я знаю, если он сидит вечером в темноте, без света или музыки, он чувствует оцепенение. Когда он позволяет тарелкам громоздиться в раковине, а не ставит их в посудомоечную машину — он устал, морально и физически. Я знаю, что, когда он отказывается смотреть мне в глаза, когда он говорит мне, что он в порядке, это не так. Это такие мелочи, вещи, которые он даже не осознает, что делает их. Моменты, которые никто другой не заметил бы, потому что для другого человека такие привычки — их норма... но я замечаю, потому что знаю его. Это всего лишь несколько «индивидуальных для Джеймса» признаков и симптомов, которые, как мне сказал Том, я научусь распознавать, и он был прав.

Когда вы страдаете психическим заболеванием, для вас не существует понятия «жили они долго и счастливо», как для тех, о которых мы пишем каждый день. Вместо этого мы с нетерпением ждем будущих дней, проведенных в лучах самого ослепительного света, за которыми последуют дни, утонувшие в страшных глубинах тьмы. Есть только одна константа, одна гарантия, независимо от того, с каким днем мы сталкиваемся.

Любовь.

Любовь настолько сильная, что проведет нас через любые трудности. Мы выживем. Вместе. И когда мы состаримся и поседеем и придет время мне покинуть этот мир, я сделаю это, зная, что я был самым счастливым человеком на свете, потому что я связал свою жизнь с Джеймсом Холденом. Необыкновенным человеком, который показал мне радость, печаль и величайшую силу.

Я буду любить его вечно.

Конец

Больше книг на сайте - Knigoed.net