Сколько беглых прошло мгновений,

Как в портняжной я с мамой стоял,

И она говорила: «Для Вени

Сшейте шубку…»

                   «Как он у вас мал!»

Ах, еще сохранились игрушки,

Еще детство в душе моей!..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я в портняжной сижу со старушкой:

«Сшейте шубку, пожалуйста, ей…»

Та девочка, – а я ей был смешон, –

Ходила, как мальчишка, в грубых гетрах.

Она дружила с ветром, и с мячом,

И с веслами, и с теннисной ракеткой.

И странно: столько лет и столько зим –

Событья, перемены, годы, лица, –

А девочка мерещится вблизи,

А девочка хохочет и резвится…

Она стоит, откинувшись слегка,

Беспечная, у сетки волейбольной,

И сквозь нее проходят облака,

Проходят дни, и годы, и века…

Ей хоть бы что – ни холодно, ни больно.

Трепещущая плоть женщины, кошки, птицы

Испаряется так же,

Как капля воды под лучами беспощадного солнца.

Но зачем столько солнца, столько мрака, столько воздуха, столько стен, –

Этот огромный мир вовсе не нужен

Ни сверчку, ни кузнечику,

Ни женщине, ни птице.

Все они прислушиваются только к биению собственного сердца,

К его неумолчному звону, колоколам и колокольчикам.

… Я так и не пойму, что значит быть известным.

Известны ль облака? Известна ли гроза?

Так почему и мне по тем стезям небесным,

Слезами изойдя, свой путь пройти нельзя?

Лесного соловья не кличут Евтушенко,

Не издают рулад в мильонном тираже,

Но все же соловей рифмует задушевно,

Чтоб в песне дать остыть взволнованной душе.

Зачем же мне стихи предать людской огласке?

«Ах, вот оно о чем!» «Ах, это неспроста!»

Пусть люди на меня взирают без опаски,

Я, в сущности, Аким, к тому же простота.

Я сроду не имел в запасе корки хлеба,

Мне нудный разговор житейский – не с руки…

Я из породы тех, кто сеял в землю… небо

И жил, «шалтай-болтай», как в поле сорняки.

Впритирку к облакам, живу, не зная толка:

Дождем ли расшибусь, истаю ль в синеве…

И долго ль буду жить иль буду жить недолго –

Об этом не грустит, не помнит соловей.

А слава… Но нигде – ни в чащах, ни в дубравах,

Ни в рощах, ни в полях, ни в зарослях болот

Я, право, не встречал такой пичуги – слава.

… Должно быть, этот вид пернатых не поет.

Что же делать, коль мне не досталось от Господа-Бога

Ни кола, ни двора, коли стар я и сед, как труха,

И по торной земле как блаженный бреду босоного,

И сморкаю в ладошку кровавую душу стиха?

Что же делать, коль мне тяжела и котомка без хлеба

И не грешная мне примерещилась женская плоть,

А мерещится мне с чертовщиной потешною небо:

Он и скачет, и пляшет, и рожицы кажет – Господь.

Что же делать, коль я загляделся в овраги и в омут

И, как старого пса, приласкал притомившийся день,

Ну а к вам подхожу словно к погребу пороховому:

До чего же разит и враждой и бедой от людей!..

… Пусть устал я в пути, как убитая верстами лошадь,

Пусть похож я уже на свернувшийся жухлый плевок,

Пусть истерли меня равнодушные ваши подошвы, –

Не жалейте меня: мне когда-то пригрезился Бог.

Не жалейте меня: я и сам никого не жалею,

Этим праведным мыслям меня обучила трава,

И когда я в овраге на голой земле околею,

Что же, – с Господом-Богом не страшно и околевать!..

Я на голой земле умираю, и стар и безгрешен,

И травинку жую не спеша, как пшеничный пирог…

… А как вспомню Его – до чего же Он все же потешен:

Он и скачет, и пляшет, и рожицы кажет мне – Бог.

Пока река не вспенится сурово,

Не обернется ямою земля, –

С удилищем беспечным рыболова

Сиди, над бездной леску шевеля…

Как хорошо в прохладе деревенской

Курить свой одинокий табачок…

Но вздернет и тебя Рыбак Вселенский

На острый окровавленный крючок.

– Ослик Христов, терпеливый до трепета,

Что ты прядешь беспокойно ушами?

Где та лужайка и синее небо то,

Что по Писанью тебе обещали?..

– Я побреду каменистыми тропами,

В кровь изотру на уступах колени,

Только бы, люди, Христа вы не трогали,

Всадника горестного пожалели…

Кроток мой всадник – и я увезу его

В синие горы, в мираж без возврата,

Чтобы его не настигло безумие,

Ваша его не настигла расплата.

– Ослик Христов, ты ступаешь задумчиво,

Дума твоя – как слеза на реснице,

Что же тебя на дороге измучило,

Сон ли тебе окровавленный снится?..

– Люди, молю: не губите Спасителя,

На душу грех не берите вселенский,

Лучше меня, образину, распните вы,

Ревом потешу я вас деревенским.

Лучше меня вы оплюйте, замучайте,

Лучше казните публично осла вы,

Я посмеюсь над своей невезучестью

Пастью оскаленной, пастью кровавой…

– Господи, вот я, ослино-выносливый,

И терпеливый, и вечно-усталый, –

Сколько я лет твоим маленьким осликом

Перемогаюсь, ступая по скалам?..

Выслушай, Господи, просьбу ослиную:

Езди на мне до скончания века

И не побрезгуй покорной скотиною

В образе праведного человека.

Сердце мое безгранично доверчиво,

Вот отчего мне порою так слепо

Хочется корма нездешнего вечности,

Хочется хлеба и хочется неба.