Бен сглотнул.

— Я должен идти.

— Я не знаю, что буду делать без тебя, Бенджамин. У меня ничего не осталось.

— Осталось.

— Я рассказывал тебе, что признался во всём родителям?

— Нет.

Комок из горла Бена не исчезал. Понемногу Тим всегда старался угодить ему.

— Да. Они были не в восторге. Если раньше они были холодны...

Тим покачал головой.

— Они это переживут, — сказал Бен. — А если и нет, то пусть идут к чёрту.

Тим улыбнулся.

— Не возвращайся к Райану. Тебе не нужен он. И я. И кто-либо ещё, раз на то пошло.

— Ты всегда был мне нужен, — не согласился Тим.

— Ты можешь хотеть нас, но мы тебе не нужны. Ты сказал, что я пробуждаю в тебе лучшее, но все эти замечательные вещи уже были в тебе, даже до моего появления. Живи ради себя, Тим. Укрась дом своими картинами. Не прячь их. И не прячь себя. Весь мир ждёт, чтобы увидеть тебя. Настоящего тебя. Ты так прекрасен, и я имею в виду не только твоё лицо или тело.

— Не уходи, — умолял Тим.

Бен смог только покачать головой. Если бы он сказал что-то ещё, стало бы слишком поздно для них обоих. Он развернулся и медленно пошёл к своей машине, благодарный и отчаянный из-за каждой секунды, которая прошла без попыток Тима остановить его. Бен открыл дверцу автомобиля и оглянулся назад, где стоял Тим.

— До скорого? — произнёс Бен.

Тим рассмеялся.

— До скорого.

Глава 27

Джейс прошагал на кухню, обнажённый, если не считать пары фланелевых боксеров. Он налил свою ритуальную утреннюю чашку кофе и прошёл к эркерным окнам (Прим. пер.: Э́ркер — выступающая за плоскость фасада часть помещения. Позволяет увеличить внутреннее пространство жилища, а также улучшить его освещённость и инсоляцию), как делал каждое утро с тех пор, как они купили свой новый дом. Бен восхищался телом своего мужа, его переполняла любовь, пока он смотрел на взлохмаченного Джейса, волосы которого торчали во все стороны. Они четыре года встречались и два года состояли в браке, и Бен считал его таким же привлекательным, как на том первом свидании. Он не думал, что это когда-нибудь исчезнет, не важно, сколько пройдёт десятилетий.

Джейс повернулся к нему с понимающим выражением лица.

— Я думал, что прошлой ночью тебя измотал.

Бен усмехнулся.

— Я хорошо поспал.

Джейс попытался ухмыльнуться в ответ, но вместо этого сморщился.

— Ты в порядке?

— Моя голова меня убивает, — сказал Джейс.

— Ты ничего не пил прошлой ночью.

— Нет, но я начинаю жалеть об этом, особенно, если у меня всё равно будет похмелье. — Он сел за обеденный стол и потёр виски. — Принесёшь мне пару таблеток аспирина?

— Конечно.

Его лицо было бледным и искажённым, когда Бен вернулся.

— Может быть, ты что-то не то съел? С желудком всё в порядке? Ты мог подхватить инфекцию.

Джейс покачал головой и закинул в рот аспирин, после чего запил его кофе. Чашка дрожала, пока он пытался поставить её обратно, но его руку свело судорогой. Чашка разбилась, упав на паркет, горячий кофе разлился по полу как кровь на месте преступления.

— Такой неуклюжий, — произнёс Джейс, вставая, чтобы принести полотенце. У него подкосились ноги, и он опустился на пол, в его глазах отразился страх, а затем появилась пустота.

Бен мгновенно оказался рядом, поднимая голову мужчины с пола и задавая поток вопросов, которые остались без ответа. Бен чувствовал себя беспомощным, касаясь лица Джейса и проверяя, нет ли жара, пытаясь найти какой-нибудь способ помочь ему. Джейс оставался без сознания.

Бен вызвал 911 и в панике назвал оператору их старый адрес. Он перезвонил, когда осознал свою ошибку, боясь, что они посчитают его хулиганом и не приедут. Затем стал ждать, поочерёдно проверяя Джейса и бегая к входной двери. Почему так долго? Они не понимали, как это серьёзно? Они не могли приехать скорее?

Бен выбежал на подъездную дорожку, когда услышал сирены, его слова были бессвязными и спутанными, но ему удалось показать парамедикам правильное направление. Джейс не двигался, когда его подняли с пола.

— Он мёртв? Он мёртв? — монотонно повторял он, но парамедики просто говорили отойти.

Ему едва хватило хладнокровия, чтобы закрыть дверь, когда они уходили, молясь, чтобы Самсон не сбежал. Бен забрался в «скорую», наблюдая за тем, как врачи прикладывают ко рту Джейса какой-то аппарат и сжимают мешок, чтобы он продолжал дышать. Это было хорошо. Это значило, что он жив.

— Аневризма.

Доктор сказал намного больше, но Бен сосредоточился на этом слове. Он пытался вспомнить, что это значит, что-то связанное с мозгом. Опухоль? Или просто выброс энергии не в том месте?

— Его бабушка умерла от такого, — вспомнил Бен. — О боже, он...

— То, что он добрался сюда живым, обнадёживает, — заверил его доктор. — У него впереди пятичасовая операция. Если он сможет пройти через это, у него есть хороший шанс. Но я должен вас предупредить, что могут быть сложности. Вы член семьи?

— Да.

Каждая сложность была перечислена на листке бумаги, который Бена попросили подписать. Он едва просмотрел список кошмарных перспектив. Это был выбор между жизнью и смертью. Если Джейс выживет, они смогут справиться с любой жизнью, которая ему останется.

Приехала семья Джейса, пока он всё ещё был на операции, что стало для Бена большим облегчением. Наконец он находился рядом с людьми, которые понимали, что мир трескается по швам. То, что спокойный, непоколебимый Джейс рухнул, было невозможно.

Медсестра сообщила его семье, что Джейс пострадал от четвёртой степени мозговой аневризмы. Они смогли объяснить Бену, что это значит. Аневризма — раздутый участок кровеносного сосуда, наполненный кровью. Оставшись незамеченным, он мог разорваться, став причиной кровоизлияния в мозг. Как только это происходит, остаётся только пятьдесят процентов шанса выжить.

Ожидание результатов операции было чистой агонией. Бен пытался представить свою жизнь без Джейса и не мог. Он уже слишком много лет был центром мира Бена. Идти дальше по жизни без него было бы невозможно. Он лучше умер бы сам. Как кто-то мог ожидать от него другого?

Спасение пришло в виде очень утомляющей операции. Доктор наградил их уставшей улыбкой и новостями о том, что операция прошла успешно. Теперь Джейс сам должен был восстановиться.

Следующие четыре дня были решающими, над ними навис высокий шанс летального исхода. Бен поддерживал постоянное дежурство, пока Джейс приходил в сознание и снова терял его. Временами он не узнавал Бена или говорил странные вещи, однажды переживая, что Самсон опоздает на работу. Их смех в такие времена был безумным и кратковременным. Так он теперь будет себя вести? Что, если Бен останется забытым?

Точно так же тревожило и отсутствие движения с левой стороны Джейса. Среди постоянных предупреждений от докторов и медсестёр была возможность постоянного паралича этой стороны. Когда на пятый день Джейс начал хлопать, по только ему известным причинам, вся семья расплакалась от облегчения.

К концу недели Джейс вернулся к ним. Он знал, кто они такие, и вспомнил, что произошло. Ещё он жаловался на боль и на то, какое всё громкое. Очередной побочный эффект. Им приходилось шептать, находясь рядом с ним, иначе звучало так, будто они кричат.

— Прости меня за всё это.

Это было первое разборчивое предложение, которое Джейс произнёс ему. Бен рыдал, покрывая его лицо поцелуями.

Утки жадно хватали хлеб, время от времени споря друг с другом и пытаясь украсть больше своей доли. Для Бена и Джейса это была игра, пока они старались убедиться, чтобы каждая утка получила свою справедливую порцию. Сидя со скрещенными ногами на причале, они представляли собой великодушных судей и бросали раскрошенный хлеб кротким уткам, державшимся позади, отказывая тем, кто вёл себя слишком агрессивно.