Бен вырвался из своих грёз и понял, что объект его желания бежит прямо к нему, а он всё это время стоит и пялится. Обычно Бен делал хотя бы какую-то попытку вести себя так, будто вышел делать упражнения. Его мышцы застыли, пока он пытался решить, что делать. Ему, вероятно, следовало повернуть направо и уйти, чтобы не казаться слишком заинтересованным. Бен начал было поворачиваться, пока не понял, что так он не сможет наблюдать за Мистером Синие Кроссовки, и тогда молодой человек развернулся обратно. К несчастью, его запутанный разум не сообразил, что мышцам на самом деле нужно начать двигаться. Бен остался стоять, как и раньше, только теперь лицом к Мистеру Синие Кроссовки, и было слишком поздно делать что-либо другое, кроме как пялиться.

Похоть стёрла все остатки застенчивости. Бен поднял взгляд со странного цвета кроссовок парня перед ним, его глаза осмотрели чёрные волоски на мускулистых ногах, прежде чем устремились на груз за бордовыми спортивными шортами. Не желая испытывать удачу, он продолжил двигаться взглядом вверх, к выдающимся грудным мышцам. Вечер не был достаточно жарким, чтобы парень бегал полуголым, но серая майка была достаточным минимумом, чтобы открыть мускулистые руки с сексуальными завитками чёрных волосков под мышками. Бен поднял взгляд на симпатичное лицо, игнорируя мокрые от пота пряди тёмных волос, прилипшие к широкому лбу, и чётко выделенные скулы, и решил вместо этого посмотреть в серебристо-серые глаза, которые преследовали его фантазии.

Со смесью облегчения и отвращения Бен отметил, что взгляд этих глаз сосредоточен на его футболке. То, как нагло он таращился, вероятно, осталось незамеченным, но ценой того, что Мистер Синие Кроссовки заметил худшую часть его сегодняшнего внешнего вида. Когда тот пробегал мимо Бена, серебристые глаза поднялись, чтобы встретиться с ним взглядом. Мистер Синие Кроссовки приподнял брови и кивнул так, будто безошибочно говорил: "Круто!", прежде чем послал ему улыбку.

А затем он ушёл, оставляя за собой появившуюся через секунду волну пропитанного потом и мускусом воздуха. Бен вдохнул этот аромат и, после драматичного момента эйфории, нашёл силы продолжить идти. Он побродил по парку, прежде чем отправиться домой, чувствуя себя так, будто только что вернулся со свидания мечты. Вероятно, это выглядело жалко, но ему уже было плевать. Самый горячий парень в мире только что заметил его, а всё из-за какой-то группы, которую Бен ни разу не потрудился послушать. В тот вечер он сделал мысленную заметку — одолжить у сестры один из ее дисков, но не раньше, чем запрётся в своей комнате и с бешенством помастурбирует, думая о той улыбке.

 Шоппинг с Эллисон! Было ли что-нибудь лучше? Она не только понимала великолепие торгового центра и разделяла его почтение, но также знала все лучшие подпольные магазины, где были вещи, которые не найдёшь нигде за пределами пафосных магазинов в деловом центре Хьюстона. Бен не знал, где девушка нашла эти места. Иногда он задавался вопросом, не ездила ли она в центр, чтобы уговорить владельцев переместить свои магазины на север, в пригороды Вудлендса, где жили Бен и Эллисон.

— Домой? — спросила Эллисон, бросая взгляд на треснувшее маленькое зеркальце в козырьке. Её выразительные глаза проследили по глянцевому покрытию блеска для губ сливового цвета, пока девушка наносила его, делая идеальное дополнение к своей эбонитовой коже. Затем она сжала губы вместе, подняла козырёк и повернулась к Бену. — Мы всегда можем проехаться по магазинам и завтра. Думаю, сегодня мы хорошо справились.

Бен кивнул. Им удалось найти не одну, а две пары брюк, которые действительно крепко облегали его талию, а не требовали до смерти затягиваться ремнём. С майками ему не так повезло, но до начала учёбы ещё оставалось пару недель, а он ещё не проверял секонд-хэнды. По иронии судьбы, в них всегда было больше стильной и модной одежды, чем в розничных магазинах.

Пока "Форд Эскорт" пыхтел в попытках довезти их до дома, Бен размышлял о том, каким потерянным будет без Эллисон, о том, как её широкая улыбка и озорной блеск в глазах всегда держали его настроение на высоте. Ему слишком нравились завистливые взгляды, которыми одаривали его мужчины, когда они с Эллисон гуляли вместе, ошибочно принимая высокую стройную темнокожую красавицу, держащую его руку, за девушку Бена.

— Дерьмо! — крикнула Эллисон, когда кассетный проигрыватель зашипел и завизжал.

Конечно, эти завистливые парни, вероятно, не подозревали, что она может ещё и ругаться как моряк.

Эллисон не переставая, тыкала на кнопку извлечения кассеты, полностью игнорируя дорогу, пока проигрыватель не выплюнул её самый последний сборник песен. С кассеты свисали завитки магнитной ленты, когда девушка подняла её.

— Я не спала всю ночь, слушая радио, чтобы сделать эту тупую штуку! — кричала она, затормозив как раз вовремя, чтобы не поехать на красный свет.

— Тебе нужен CD-проигрыватель, — сказал Бен.

— Мне нужна новая машина, — парировала она.

Как по заказу на светофоре остановился спортивный автомобиль, полный подростков. Музыка в их машине стучала так громко, что в "Эскорте" дрожало зеркало заднего вида. Хоть лето практически закончилось, на всю машину белым гуталином была растянута надпись "Выпуск '96".

— Надеюсь, мы не будем такими же убогими, когда выпустимся, — прокомментировала Эллисон, когда зажегся зелёный, и машина умчалась. — Но, по крайней мере, они умеют слушать музыку.

— Есть ещё радио, — предложил Бен.

Эллисон указала через лобовое стекло на сломанный обломок металла, где должна была быть антенна. Девушка приподняла брови и покачала головой из стороны в сторону так, как делают некоторые негритянки, когда высказывают свою логичную точку зрения.

— Ох, верно, — признал он.

Эллисон вернула руки на руль, а внимание на дорогу, прежде чем приподняла свои тонкие дугообразные брови и улыбнулась.

— Спой мне, — сладко произнесла она.

— Что ты хочешь услышать?

— Эээ... Как называется та песня? «Take a Chance on Me».

— Песня группы «ABBA»? — спросил Бен, не сумев скрыть разочарование в голосе.

— Да, там, где клип в стиле комиксов и горячий певец.

— Это "Take on Me", Ага, — с облегчением исправил Бен.

— Просто дай мне музыку, милашка.

Молодой человек улыбнулся, прочистил горло и начал петь. Свой голос Бен любил в себе больше всего. Когда он говорил, то звучал совершенно обычно, но, когда пел — голос растекался как мёд. Бен действительно любил петь. Будучи маленьким мальчиком, он напевал кантри вместе с мамой, пока та убиралась, и старые песни вместе с отцом, пока он вёл машину. Когда Бен пел, всё в мире казалось ему правильным, будто мир волшебным образом погружался во временное состояние изящества.

Судя по блеску в глазах Эллисон, он мог сказать, что она чувствует то же самое. Девушка прослушала половину песни, рассмеявшись, когда он вставил новые слова вместо тех, которые не знал, а затем в следующем припеве присоединилась к нему. Её голос был на несколько порядков лучше, чем у любой другой девушки в школе, и как сахар дополнял его мёд. Никто не мог перепеть их дуэт, что они не раз доказали на уроке пения в прошлом году.

Эллисон вдруг перестала петь и резко свернула направо.

— О Боже, ты был здесь в последнее время?

— Нет, — сказал Бен, жалея, что они не закончили песню.

— Здесь сейчас всё по-другому, ты не поверишь!

За окном был район, полный новеньких домов. Они были всего в трёх кварталах от дома Бена, но он совсем не обращал внимания на это развитие жилищного строительства. Молодой человек смутно помнил, как его родители жаловались на то, что эти дома оказались больше и лучше, отчего снизилась цена на их собственную недвижимость. Или повысилась. Он не мог вспомнить, что именно они говорили. В любом случае, дома тут и правда выглядели мило, хотя дворы были пустыми, в стороне от тоненьких новых деревьев, посаженных в землю.