А ещё был третий стиль, преобладающий всего на небольшом количестве картин. Эти рисунки содержали элементы реализма: обычно объект в центре был окружён маленькими чертами цвета, что заставляло его сиять неземным светом. Бен никогда раньше не видел ничего подобного.

Картина на мольберте была нарисована в таком стиле. Она отражала пожилого мужчину, который выглядел болезненным и уставшим. Это, без сомнений, был Эрик, но погружённый в свет новой техники Тима он больше походил на ангела, чем на умирающего человека.

Шум останавливающейся на подъездной дорожке машины Тима вырвал Бена из раздумий. Парень поспешил выйти за дверь, которая, к счастью, располагалась на противоположной стороне здания, и как раз после этого его заметили.

—Вау, — усмехнулся Тим. — Подумай о чём-нибудь достаточно усердно, и это сбудется.

— Что ты имеешь в виду?

Тим отвёл Бена наверх в свою спальню и показал ему. После этого Бен лежал рядом с Тимом, положив голову ему на грудь, и лениво очерчивал пальцем линии и контуры, формирующие его тело.

— Кто мы? — спросил Бен.

— После этого? Истощённые люди.

— Серьёзно.

— Ну, — ответил Тим, — мне бы хотелось думать, что ты мой бойфренд.

В воздухе повис невысказанный вопрос. А как же Джейс?

— Ты остаёшься в Остине после выпуска? — спросил Бен, меняя тему.

— Думаю, да. Я правда не хочу возвращаться в Хьюстон. А ты?

— Нет. Ты когда-нибудь туда ездишь?

Тим сдвинулся под ним.

— Да, на праздники.

— Твои родители будут удивлены снова увидеть меня в твоей жизни.

Тим ничего не сказал. Его молчание говорило само за себя.

— Они не знают, что ты гей, да? — надавил Бен.

— Зачем им рассказывать? — произнёс Тим. — Они едва ли часть моей жизни.

Бен приподнялся на локте, чтобы лучше рассмотреть своего якобы бойфренда.

— Ты сказал, что признался!

— Так и есть! Друзьям и многим другим людям. Своей семье я ничего о себе не рассказываю.

— Но что, если они узнают? — спросил Бен. — В последний раз, когда это чуть не произошло, ты бросил меня, лишь бы тебя не раскрыли.

— Я расскажу им, если ты хочешь, — проворчал Тим. — Я должен позвонить им прямо сейчас, или мы можем расслабиться?

Бен хотел возразить и сказать что-нибудь остроумное или спросить, почему все его картины спрятаны в гараже, но не хотел портить день. Вместо этого он предложил приготовить что-нибудь поесть, и процесс готовки дал ему время подумать в одиночестве, прежде чем подавать еду. Бен раздумывал над тем, важно или нет, что родители Тима ничего не знали. Теперь, когда Тим больше от них не зависел, они не имели права вмешиваться в его жизнь. Бен мог представить, что они не близки с сыном. Но ему по-прежнему было больно от того, что тот же секрет, который разрушил их отношения с самого начала, всё ещё является секретом. Если Тим хотел, чтобы Бен был частью его жизни, это должно измениться.

Когда Бен думал о защите своего диплома, он обычно представлял судебное заседание: судьи сидят высоко над ним в холодном каменном зале, вслушиваясь в каждое его слово и требуя ответов на вопросы, о которых он никогда не думал. Как он обнаружил в понедельник утром, процесс был намного более расслабляющим. Бен встретился с одним из своих профессоров и двумя другими преподавателями, которые вежливо скучали во время его презентации. Они задали несколько формальных вопросов, прежде чем сообщить ему, что он сдал. Бен был рад, что церемония выпускного ещё впереди, иначе его научная карьера закончилась бы зевотой, а не взрывом.

Бен планировал встретиться с Тимом в кафетерии на ланч, но закончил раньше, чем ожидалось. Он хорошо знал, где сейчас проходит пара у Тима, и решил вместо кафетерия встретить его у кабинета. Коридоры начали заполняться другими студентами, пока он добрался до нужной зоны. Наконец Бен заметил Тима. Он поднял руку и собирался позвать его, когда увидел, с кем Тим разговаривает.

У другого человека были осветлённые уложенные волосы и одежда, которая казалась немного слишком пафосной для кого-то, кто не находился на сцене. И всё же, там стоял Аарон и, как ни в чём не бывало, болтал с Тимом, держа в руках учебники. Бен чуть не издал боевой клич, пока бежал к ним. К тому времени, как он до них добрался, Аарон уже разворачивался, но Бен схватил его за плечо и развернул обратно к себе.

— Ты здесь учишься? — прорычал Бен.

— Какого чёрта? — раздражённо произнёс Аарон, но затем на его лице отразилось осознание. — О Боже! Оставь меня в покое!

Парень попытался отстраниться, но Бен схватил его другой рукой и усилил хватку.

— Я думал, ты из другого города. Ты учишься здесь, да?

— Спроси у Тима! — завопил Аарон. — Не вмешивайте меня в свой маленький любовный треугольник.

Бен отпустил его, услышав достаточно. Он едва удостоил Тима взглядом, прежде чем развернуться, чтобы уйти, но теперь была его очередь быть остановленным.

— Бенджамин, подожди, — сказал Тим. — Дай мне объяснить.

— Ты соврал! А я был достаточно глуп, чтобы поверить тебе. А теперь Джейс...

Он подавился на этом имени, появились слёзы. Он был не единственным. Тим сжимал челюсть, сдерживая свои собственные слёзы, но несколько уже вырвалось.

— Я сделал бы что угодно, чтобы быть с тобой, — натянутым голосом сказал Тим. — Да, я соврал, но я не жалею об этом. Если это нужно, чтобы вернуть тебя, то оно того стоит.

Бен едва слышал его слова. Он продолжал думать о боли, через которую заставил пройти Джейса, и о том, что всё станет намного хуже, когда Джейс узнает, что он был с Тимом.

Тим попытался притянуть его ближе, но Бен воспользовался всей своей силой, чтобы оттолкнуть его. Он побежал на парковку, и Тим последовал за ним, говоря что угодно, чем мог заставить его остановиться. Его слова оставались неуслышанными, пока Бен не начал открывать дверь своей машины.

— Ты хотел поверить в ложь.

Бен уронил ключи.

— Ты хотел найти оправдание, чтобы прибежать ко мне. Ты так же сильно, как и я, хотел, чтобы твои отношения с Джейсом развалились.

Бен развернулся и прислонился к машине для опоры. Тим протянул руки и поймал его за плечи. Он был прав. Будучи абсолютно честным с самим собой, Бен знал, что Джейс никогда бы не изменил. Особенно с кем-то таким легкомысленным и вульгарным, как Аарон. Бен прятал любую разумную мысль, когда ругался с Джейсом. Он делал это, чтобы быть свободным. Свободным, чтобы снова любить Тима. Но зачем? Джейс был всем, чего он всегда хотел. Зачем выбрасывать это ради маленького волнения?

— Что с нами такое? — спросил Бен. — Наши жизни всегда такие поганые, когда мы вместе. Это влечёт нас друг к другу? Это как в тех исследованиях, когда женщина встречает мужчину на качающемся мосту через расщелину и находит его невероятно привлекательным, но когда она видит его в безопасном окружении, она едва ли взглянет на него второй раз. Сейчас мы нравимся друг другу, но что будет, когда опасность исчезнет, когда наша любовь больше не будет запретной или тайной? Что останется между нами тогда?

— Много чего, — сказал Тим. — Я обещаю.

— Как я вообще могу продолжать тебе доверять? Ты соврал насчёт своего признания, ты прячешь свои картины. В тебе есть хоть что-нибудь настоящее? Я вообще знаю тебя?

— Не говори так, — умолял Тим. — Ты знаешь меня. Ты, возможно, единственный, кто знает меня.

— Что ж, возможно, я больше не хочу тебя знать.

Тим отпустил его. Бен проскользнул в свою машину и с рычанием двигателя сорвался с парковки.

Ему всё надоело. Надоела любовь, надоела драма, надоело наказывать себя за свои же ошибки. Он выбросил мобильный телефон и ключи от квартиры Джейса. Он лучше позволит Джейсу думать, что он всё ещё верит, что тот был неверен, чем даст ему знать, что правдой является противоположное. Эллисон, его вечная подруга, согласилась фильтровать его звонки. Тим звонил каждый день, и вскоре, с приближением выпускного, начал звонить и Джейс.