прозвище приклеилась.
– Готовы сделать заказ? – спрашиваю я.
– Да, пожалуйста. Я буду кофе со льдом с двойной порцией обезжиренного мятного
мокко и кокосовым молоком. Без пенки.
Нэйт задерживается возле меня, и она посылает ему смущенную улыбку, которую он едва
замечает. В кои-то веки я благодарна за ее мудреный заказ. Радуясь возможности избежать
дальнейших расспросов, я абсурдно долго вожусь с заказом, убеждаясь, что чашка идеально
наполнена, прежде чем передвинуть ее по стойке.
– Спасибо, – она бросает очередной взгляд на Нэйта, который осторожно наполняет
поднос брауни, и уходит.
– Итак, – говорит он, когда Норковая Шубка отходит, – ты переехала?
– Да. – Я добавляю мелочь в нашу коробку с чаевыми. – Просто на край кампуса. За
кампус. Чуток.
Он хмурится:
– Прямо за кампусом довольно хороший район.
– Безопасно и настраивает на серьезный лад.
Он закатывает глаза. Нэйт знает все о переменах в моей жизни, и при том, что не
испытывал особого восторга, когда меня арестовали, думает, что я воспринимаю все чересчур
серьезно. И все же я такая, какая есть. Всегда была. Либо горячая, либо холодная, и никогда
между. Либо невидима, либо под арестом.
Я начала формироваться, когда мне было тринадцать, испытывая неловкость от
нежелательного внимания к своей груди. Без всякого перехода превратившись из неуклюжего,
нескладного подростка в объект для улюлюканий и вожделеющих взглядов, я как могла
противилась этому: мешковатые свитера, джинсы, кроссовки и отсутствие макияжа. И по
большей части добилась желаемого результата. Я не получала внимания. И свиданий тоже.
Никто не приглашал меня на Рождество, вечер встречи выпускников и даже на танцы. Мне
приходилось ходить с соседом Чарли, который был на год младше меня. Когда приехала в
Бернем из Вашингтона, то решила, что пора сменить темп жизни. Я не собиралась прятаться за
безразмерной одеждой, найденной на распродажах, хотела выбраться из мною же созданной
скорлупы и жить своей жизнью. Встретив Марселу на второй день в колледже, я поняла, что
она была идеальной сообщницей и отличным гидом по тусовкам Бернема. Не было такого,
чтоб я особо стеснялась или испытывала неудобство – я просто никогда не использовала
отвязную, сексуальную сторону своей натуры.
До прошлого года.
13
N.A.G. – Переводы книг
Систематически. Бесконечно. А иногда и незаконно.
Я разогналась от нуля до шестидесяти, ни разу не нажав на тормоза, и в конце концов
оказалась на обочине. Ну и вот она я. Снова вернулась к нулю, затянув пояс, расплачиваюсь за
все свое веселье. Стоило ли оно того? Я бы сказала, да. Полностью ли я осознаю, что откатилась
назад от шестидесяти к нулю, не пытаясь найти приемлемую золотую середину? Опять же да.
Я получала хорошие отметки в старшей школе, но там это было несложно. А в колледже
трудно. Бернем – альма-матер моего папы, что является единственной причиной того, почему
я здесь, и он небезосновательно считается престижным. Среди выпускников, которыми они
бахвалятся, два президента, лауреат Нобелевской премии и Верховный судья. Профессора
завалят тебя, если посчитают, что ты не особо стараешься или халтуришь. Недостаточно просто
посещать занятия и выполнять все задания – они хотят знать, что ты прилагаешь усилия. А в
прошлом году я этого не делала. Как следствие, моя стипендия урезана наполовину, в этом году
родители оплачивают недостающую сумму, а я переезжаю к Келлану МакВи, своему новому
аддераллу6.
Пусть в прошлом году я и получила С7 по Статистике, но все равно понимаю провальность
этого плана.
6 Применяется в США для лечения синдрома дефицита внимания и гиперактивности.
7 Отметка удовлетворительно.
Джулианна Киз
«Под вопросом»
Колледж Бернема # 1
Глава третья
Окей, возможно, я придавала всей этой фигне «Келлан МакВи мой сосед» большее
значение, чем, собственно, необходимо. Ведь он всего лишь парень. Парень, который приходит
домой после утренней игры в футбол под дождем, снимает промокшую толстовку, проходя
через гостиную, и улыбается мне, прежде чем исчезнуть в ванной.
Я упоминала, что Келлан мускулистый? Типа как-это-бывает-по-настоящему
мускулистый? Потому что так и есть. И как бы я не хотела притвориться, что мой рот
наполняется слюной из-за бутерброда с арахисовым маслом, это не так. И то жаркое чувство,
что распространяется по моему животу, тоже не имеет ничего общего с едой, а полностью
связано с тем фактом, что я ни с кем не была с того раза в чулане с Келланом.
Долгих четыре месяца назад.
Я решительно закрываю и запираю на замок дверь перед грязными мыслишками,
старающимися проникнуть сквозь дымку серьезности в моей голове, и сосредотачиваюсь на
том, чтобы отнести свою тарелку в раковину, когда Келлан выходит из ванной в шортах и… и
все. Только в шортах. Его темные локоны мокрые и блестящие, капельки воды скатываются
между грудными мышцами и ниже, по кубикам его пресса и...
– Какие планы на сегодня? – спрашивает Келлан, присоединяясь ко мне на крошечной
кухне и вытаскивая из холодильника миску макарон с сыром. Он ставит ее в микроволновку,
нажимает несколько кнопок, и воздух наполняется мягким жужжанием.
– А, только работа, – говорю я. – Начинаю в два.
– И никакой последней бунтарской выходки перед началом учебы? – Сегодня День Труда,
и занятия официально начинаются завтра. У меня пять предметов и две встречи с
руководителем, а совмещение школы и работы должно быть более чем достаточно, чтобы
держать меня подальше от неприятностей.
Качаю головой, так как подобрать слова кажется более сложной задачей, чем
предполагала. Я уже видела мыло Келлана в ванной, но ощущение этого запаха на его
свежевымытом теле – его собственный способ обонятельной пытки. Я заставляю свой мозг
придумать, что бы такое сказать остроумное или глубокомысленное, но выходит лишь:
– Что собираешься делать?
– Есть, – тут же говорит он, и микроволновка подчиняется команде, любезно пикая.
Келлан достает миску, перемешивает, пробует и удовлетворенно кивает. Если я что и узнала о
Келлане за те три дня, что мы были соседями, так это то, что он не лгал, когда говорил, что
любит макароны с сыром. Он закупает их в огромных количествах, и один из наших четырех
кухонных шкафов забит коробками с ними. В смысле, мне так же нравится тарелка макарон с
сыром, как и любой девчонке, но употреблять их в таких количествах это вроде как противно.
И все же сложно не думать о макаронах с сыром как о чем-то сексуальном и аппетитном, когда
их подносит ко рту обнаженный до пояса Келлан МакВи.
– Что ж, – начинаю я, готовясь сбежать и, даст бог, не поставить себя в неловкое
положение, начав пускать слюни.
– На кого ты, говоришь, учишься? – спрашивает Келлан, подтягиваясь и усаживаясь на
столешницу.
Это происходит? Мы… разговариваем? Только я и Келлан МакВи?
– Пока под вопросом, – слышу собственный голос, к счастью, звучащий как обычно. – В
этом году изучаю всего понемногу. А ты специализируешься в социологии, верно?
– Да, – он беззаботно пожимает плечами. – Это кажется беспроигрышным вариантом.
После можно двигаться во множестве направлений.
– Конечно. – Делаю глоток воды и стараюсь не выглядеть так, словно тяну время в
собственном доме. Я хочу разговаривать с Келланом. Хочу, чтобы так было и дальше. Я
забросила кардиган подальше в свой шкаф в ту же секунду, как распаковала вещи, и, хотя
корсеты и кожаные мини-юбки полетели туда же, не хочу, чтобы он видел во мне чопорную
начинающую библиотекаршу, с которой познакомился в нашу первую встречу.