прозвище приклеилась.

– Готовы сделать заказ? – спрашиваю я.

– Да, пожалуйста. Я буду кофе со льдом с двойной порцией обезжиренного мятного

мокко и кокосовым молоком. Без пенки.

Нэйт задерживается возле меня, и она посылает ему смущенную улыбку, которую он едва

замечает. В кои-то веки я благодарна за ее мудреный заказ. Радуясь возможности избежать

дальнейших расспросов, я абсурдно долго вожусь с заказом, убеждаясь, что чашка идеально

наполнена, прежде чем передвинуть ее по стойке.

– Спасибо, – она бросает очередной взгляд на Нэйта, который осторожно наполняет

поднос брауни, и уходит.

– Итак, – говорит он, когда Норковая Шубка отходит, – ты переехала?

– Да. – Я добавляю мелочь в нашу коробку с чаевыми. – Просто на край кампуса. За

кампус. Чуток.

Он хмурится:

– Прямо за кампусом довольно хороший район.

– Безопасно и настраивает на серьезный лад.

Он закатывает глаза. Нэйт знает все о переменах в моей жизни, и при том, что не

испытывал особого восторга, когда меня арестовали, думает, что я воспринимаю все чересчур

серьезно. И все же я такая, какая есть. Всегда была. Либо горячая, либо холодная, и никогда

между. Либо невидима, либо под арестом.

Я начала формироваться, когда мне было тринадцать, испытывая неловкость от

нежелательного внимания к своей груди. Без всякого перехода превратившись из неуклюжего,

нескладного подростка в объект для улюлюканий и вожделеющих взглядов, я как могла

противилась этому: мешковатые свитера, джинсы, кроссовки и отсутствие макияжа. И по

большей части добилась желаемого результата. Я не получала внимания. И свиданий тоже.

Никто не приглашал меня на Рождество, вечер встречи выпускников и даже на танцы. Мне

приходилось ходить с соседом Чарли, который был на год младше меня. Когда приехала в

Бернем из Вашингтона, то решила, что пора сменить темп жизни. Я не собиралась прятаться за

безразмерной одеждой, найденной на распродажах, хотела выбраться из мною же созданной

скорлупы и жить своей жизнью. Встретив Марселу на второй день в колледже, я поняла, что

она была идеальной сообщницей и отличным гидом по тусовкам Бернема. Не было такого,

чтоб я особо стеснялась или испытывала неудобство – я просто никогда не использовала

отвязную, сексуальную сторону своей натуры.

До прошлого года.

13

N.A.G. – Переводы книг

Систематически. Бесконечно. А иногда и незаконно.

Я разогналась от нуля до шестидесяти, ни разу не нажав на тормоза, и в конце концов

оказалась на обочине. Ну и вот она я. Снова вернулась к нулю, затянув пояс, расплачиваюсь за

все свое веселье. Стоило ли оно того? Я бы сказала, да. Полностью ли я осознаю, что откатилась

назад от шестидесяти к нулю, не пытаясь найти приемлемую золотую середину? Опять же да.

Я получала хорошие отметки в старшей школе, но там это было несложно. А в колледже

трудно. Бернем – альма-матер моего папы, что является единственной причиной того, почему

я здесь, и он небезосновательно считается престижным. Среди выпускников, которыми они

бахвалятся, два президента, лауреат Нобелевской премии и Верховный судья. Профессора

завалят тебя, если посчитают, что ты не особо стараешься или халтуришь. Недостаточно просто

посещать занятия и выполнять все задания – они хотят знать, что ты прилагаешь усилия. А в

прошлом году я этого не делала. Как следствие, моя стипендия урезана наполовину, в этом году

родители оплачивают недостающую сумму, а я переезжаю к Келлану МакВи, своему новому

аддераллу6.

Пусть в прошлом году я и получила С7 по Статистике, но все равно понимаю провальность

этого плана.

6 Применяется в США для лечения синдрома дефицита внимания и гиперактивности.

7 Отметка удовлетворительно.

Джулианна Киз

«Под вопросом»

Колледж Бернема # 1

Глава третья

Окей, возможно, я придавала всей этой фигне «Келлан МакВи мой сосед» большее

значение, чем, собственно, необходимо. Ведь он всего лишь парень. Парень, который приходит

домой после утренней игры в футбол под дождем, снимает промокшую толстовку, проходя

через гостиную, и улыбается мне, прежде чем исчезнуть в ванной.

Я упоминала, что Келлан мускулистый? Типа как-это-бывает-по-настоящему

мускулистый? Потому что так и есть. И как бы я не хотела притвориться, что мой рот

наполняется слюной из-за бутерброда с арахисовым маслом, это не так. И то жаркое чувство,

что распространяется по моему животу, тоже не имеет ничего общего с едой, а полностью

связано с тем фактом, что я ни с кем не была с того раза в чулане с Келланом.

Долгих четыре месяца назад.

Я решительно закрываю и запираю на замок дверь перед грязными мыслишками,

старающимися проникнуть сквозь дымку серьезности в моей голове, и сосредотачиваюсь на

том, чтобы отнести свою тарелку в раковину, когда Келлан выходит из ванной в шортах и… и

все. Только в шортах. Его темные локоны мокрые и блестящие, капельки воды скатываются

между грудными мышцами и ниже, по кубикам его пресса и...

– Какие планы на сегодня? – спрашивает Келлан, присоединяясь ко мне на крошечной

кухне и вытаскивая из холодильника миску макарон с сыром. Он ставит ее в микроволновку,

нажимает несколько кнопок, и воздух наполняется мягким жужжанием.

– А, только работа, – говорю я. – Начинаю в два.

– И никакой последней бунтарской выходки перед началом учебы? – Сегодня День Труда,

и занятия официально начинаются завтра. У меня пять предметов и две встречи с

руководителем, а совмещение школы и работы должно быть более чем достаточно, чтобы

держать меня подальше от неприятностей.

Качаю головой, так как подобрать слова кажется более сложной задачей, чем

предполагала. Я уже видела мыло Келлана в ванной, но ощущение этого запаха на его

свежевымытом теле – его собственный способ обонятельной пытки. Я заставляю свой мозг

придумать, что бы такое сказать остроумное или глубокомысленное, но выходит лишь:

– Что собираешься делать?

– Есть, – тут же говорит он, и микроволновка подчиняется команде, любезно пикая.

Келлан достает миску, перемешивает, пробует и удовлетворенно кивает. Если я что и узнала о

Келлане за те три дня, что мы были соседями, так это то, что он не лгал, когда говорил, что

любит макароны с сыром. Он закупает их в огромных количествах, и один из наших четырех

кухонных шкафов забит коробками с ними. В смысле, мне так же нравится тарелка макарон с

сыром, как и любой девчонке, но употреблять их в таких количествах это вроде как противно.

И все же сложно не думать о макаронах с сыром как о чем-то сексуальном и аппетитном, когда

их подносит ко рту обнаженный до пояса Келлан МакВи.

– Что ж, – начинаю я, готовясь сбежать и, даст бог, не поставить себя в неловкое

положение, начав пускать слюни.

– На кого ты, говоришь, учишься? – спрашивает Келлан, подтягиваясь и усаживаясь на

столешницу.

Это происходит? Мы… разговариваем? Только я и Келлан МакВи?

– Пока под вопросом, – слышу собственный голос, к счастью, звучащий как обычно. – В

этом году изучаю всего понемногу. А ты специализируешься в социологии, верно?

– Да, – он беззаботно пожимает плечами. – Это кажется беспроигрышным вариантом.

После можно двигаться во множестве направлений.

– Конечно. – Делаю глоток воды и стараюсь не выглядеть так, словно тяну время в

собственном доме. Я хочу разговаривать с Келланом. Хочу, чтобы так было и дальше. Я

забросила кардиган подальше в свой шкаф в ту же секунду, как распаковала вещи, и, хотя

корсеты и кожаные мини-юбки полетели туда же, не хочу, чтобы он видел во мне чопорную

начинающую библиотекаршу, с которой познакомился в нашу первую встречу.