Я вспоминаю свое запоздалое прозрение. Как порой вещи, которые мы делаем, когда

думаем, что никто не смотрит, в действительности имеют значение.

– Ты прав.

– Конечно прав.

– Ха-ха.

Мы доходим до его машины, он галантно открывает дверцу и жестом приглашает меня

забраться внутрь.

– Погоди. Зачем мы лезем в машину? – спрашиваю я. – Разве мы не собирались в «У

Марвина»?

Кросби проверяет время.

– Шоу продлится еще полчаса. У нас есть время.

– На что?

– Вернуться в твою квартиру, чтобы кувыркаться всю ночь напролет.

– О, сердце мое, успокойся.

Он смеется.

– Просто залезай.

Я делаю как велено, и он захлопывает дверцу, после чего обходит машину спереди и

залезает на водительское место.

– Хоть намекни, – требую я. Мы условились сегодня не делать ничего особенного, так

что происходящее подозрительно похоже на то, что меня обдурили.

– Придержи коней.

Он заводит машину и некоторое время дает ей возможность прогреться, но прежде чем

успевает тронуться с места, рядом с нами останавливается машина, маниакально сигналя.

Кросби стонет.

– Черт побери.

Я не могу сдержать смех, когда он опускает стекло, чтобы завидеть Келлана,

склонившегося через пассажирское сиденье своей машины, на котором ютятся не одна, а две

девчонки.

– Классное шоу! – кричит он. – Ты должен рассказать мне, как сделал ту штуку со

стаканом воды!

Девчонки вторят похвалам, и Кросби спокойно, вполне комфортно справляется с таким

вниманием. У них не заняло много времени вернуться к статусу лучших друзей, так что я все

еще вижу Келлана время от времени. Это не странно, хотя и не совсем нормально, а Келлан

похоже забыл свой обет перестать трахаться направо и налево. Однако я уже не тот человек,

который переехал в ту квартиру в сентябре, а Кросби не тот человек, за которого я его приняла

при первой встрече. Но вот Келлан именно такой, каким казался – никакого притворства,

никаких иллюзий. Может, он изменится, а может, и нет. Похоже, что бы он ни делал, у него все

получается, а это главное.

Он приглашает нас на вечеринку влюбленных в одном из женских сестринств, но

Кросби отмазывается, говоря, что у нас планы. Келлан блудливо поигрывает бровями, желает

нам удачи и отъезжает.

– Завидуешь? – спрашиваю я, когда Кросби вздыхает и провожает их взглядом.

Он переводит на меня взгляд.

– Чему?

– Этому. Такому… разнообразию.

– Ты шутишь? – Он выезжает на дорогу и едет в сторону Бернема. – У меня есть Нора-

Ботаничка, Нора-Ассистентка, Нора-Осужденная Преступница, Нора-Заядлая Тусовщица…

Многообразие твоей личности предоставляет мне все разнообразие, которое мне когда-либо

потребуется.

– А я не знаю, что вижу в тебе.

Он сгибает руку, и даже в тусклом свете уличных фонарей видно, какие у него

впечатляющие мускулы.

– Наверно, этих ребят.

Я щурюсь.

– Ничего не вижу.

Пару минут спустя мы подъезжаем к дому братства и находим свободное место для

парковки за несколько домов от «Альфа Сигма Фи». Здание погружено в темноту, парни либо

Джулианна Киз

«Под вопросом»

Колледж Бернема # 1

на вечере живого микрофона, чтобы поддержать друзей, или на одной из множества вечеринок

по всему кампусу.

– Дом братства, – шепчу я, вылезая из машины и следуя по тротуару за Кросби. – Как

мило! Он шлепает меня по заднице.

– Вот погоди.

Он проводит меня внутрь и вверх по лестнице к своей комнате, отпирает дверь и

пропускает вперед. Если б я ожидала лепестки роз и романтическую музыку, то была бы очень

разочарована. Она такая же, как всегда, вплоть до уголка журнала «Хастлер»,

высовывающегося из его наволочки.

– Вот, – произносит он, беря в руки пару моих спортивных штанов со спинки стула и

бросая мне. – Надень это.

Я хмурюсь.

– У меня такое ощущение, что это полная противоположность того, как я себе все

представляла.

– Терпение, кузнечик. Всему свое время.

– Будем надеяться. Ты же знаешь, я люблю спать в этих спортивках. У тебя пять минут,

прежде чем я взорвусь.

Он смеется.

– Я проверну все быстро. Переоденься, а я сейчас вернусь. – Он спешит покинуть

комнату, и я слышу, как он сбегает вниз по лестнице, пока натягиваю спортивки поверх

колготок. Я не сняла свою куртку и, поскольку он тоже этого не сделал, остаюсь в ней, гадая, в

чем его задумка.

Это выясняется через пару секунд, когда он возвращается с букетом роз.

– Та-дам! – восклицает он, выхватывая цветы из-за спины.

– Серьезно? Мы же говорили, что не будем ничего готовить!

– Какой смысл во всех этих совместных праздниках, даже липовых, если не отмечать их

соответствующе?

– Спасибо, – говорю я, принимая букет и вдыхая аромат. – Они прекрасны.

Он подмигивает мне.

– Ты прекрасна. А теперь положи их и пошли. – Он открывает окно и облачение в

спортивки обретает смысл. Я кладу цветы на кровать и вылезаю на улицу, Кросби следует

прямо за мной.

На крыше расстелено одеяло, мы садимся в центре и оборачиваем края вокруг ног. В

отличие от Хэллоуина на этот раз никто не толпится на лужайке, между нами нет расстояния и

нет стремления найти кого-то идеального друг другу.

– Это мило, – говорю я, кладя голову ему на плечо.

– За весь год наверно от силы пять ночей это место бывает таким тихим, – отвечает

Кросби. – Сегодня одна из них. Ложись на спину.

Мы откидываемся назад, его рука обнимает меня за плечи, моя щека покоится на его

груди. Звезды вовсю светят, и долгую минуту мы просто наблюдаем за ними. Даже

февральская прохлада не может прорваться в наш чудесный маленький кокон.

– Ты изучала астрономию в прошлом году? – спрашивает Кросби.

– Нет. А ты?

– Нет. Я понятия не имею на какую чертовщину мы пялимся. – Он шарит в кармане

своей куртки. – Но вот это я знаю. – Он протягивает мне манильский конверт и наблюдает, как

я его открываю и достаю лист плотной бумаги с текстом, напечатанным причудливым

шрифтом. Это «Звездный сертификат» заполненный координатами того, где можно найти

новую звезду «Нора Кинкейд», заверенный официальной золотой печатью.

– Кросби, – бормочу я, тронутая. – Ты…

– Я немного подумал, – сказал он, – и знаю, как отчаянно ты хочешь внимания. Теперь

ты звезда.

Я качаю головой.

– Ты делаешь такие милые вещи. А затем все портишь болтовней.

Чувствую, как его грудь трясется от смеха.

– С Днем Святого Валентина.

Я стону.

169

N.A.G. – Переводы книг

– Мой подарок с этим не сравнится. – Мы не должны были обмениваться подарками,

поэтому я выбрала кое-что для прикола.

Он поднимает голову, чтобы покоситься на меня.

– Нет? Что это?

– Новый выпуск «Хастлера», а после… секс?

– Оба приемлемы, – говорит он, поглаживая мое плечо. – Кроме того, новый экземпляр

«Хастлера» подразумевает, что у меня есть старый, а я думаю, мы оба знаем, что его нет.

– Моя ошибка.

Он садится.

– Все в порядке. Пойдем внутрь и покувыркаемся.

Я тоже сажусь.

– Ты такой романтичный.

Он ухмыляется мне, сексуальный и дерзкий, весь из себя такой, какого я никогда не

могла бы и пожелать.

– Когда мы были здесь в последний раз, я отчаянно хотел поцеловать тебя, – удивляет

он меня. – Я давно этого хотел, а это место казалось идеальным. И в следующий момент я

понимаю, что указываю тебе на парней, с которыми ты могла бы перепихнуться.

– Ты предлагал абсолютных лузеров.

– Да, что ж, у меня свои методы. А теперь оглянись вокруг.

Я смотрю на пустую улицу, затемненные дома, все вечеринки проводятся в сестринствах

на другой стороне кампуса. Нет ни машин, ни людей, никаких отвлекающих факторов.