подходящие. – Она, похоже, гордится своей аналогией, но папа закатывает глаза.
– Она не Золушка, Диана. – Затем он быстро переводит взгляд на меня. – Хотя ты всегда
будешь моей принцессой.
Теперь все закатывают глаза.
– У меня диплом инженера, – продолжает он, ни капли не смущаясь. – Ничего плохого в
этом нет.
Мама прищуривает глаза.
– Ты редактируешь поваренные книги. Какая тут связь с инженером?
– Это хорошо смотрится в резюме.
– На первом курсе у тебя профилирующей была философия, а на втором – биология. Ты
сам довольно долго не мог определиться, Роберт. Не нужно спешить, Нора. – Она накрывает
ладонью мою руку.
Папа хмурится.
– Легко говорить, когда не ты платишь за обучение.
– Зато именно ты настоял, чтобы она поступила в Бернем. Позволь ей немного
освоиться, прежде чем она поймет, чего на самом деле хочет. Когда будет готова, то сделает
выбор. Разве не так, милая?
Я ерзаю на стуле и думаю о Кросби.
– Да.
Ужин тянется бесконечно долго и Сэнди с Байроном сбегают, как только появляется
такая возможность.
– Молодец, Диана, – поддевает папа, принося посуду на кухню.
– Я? – протестует она. – Это ты загоняешь людей в угол.
– Как? Питая надежду, что наша дочь действительно чему-то учится в колледже? Разве
ожидать от нее успехов настолько постыдно?
– Я стою здесь, – обращаю их внимание, находясь в двух шагах от них со стопкой
тарелок.
– Ты делаешь ей больно! – огрызается мама.
– С ней все в порядке, – отвечает папа. – И если…
– Можете перестать обсуждать мои чувства? – прерываю я. – И все-таки поговорите о
том, что чувствуете сами? Хоть раз?
Они замирают и медленно оборачиваются, будто только что вспомнили о моем
присутствии.
– Нора, милая, – говорит мама. – Все хорошо. Мы просто разговариваем.
– Потому что заботимся, – добавляет папа.
– Вы лжете, – заявляю я категорично. – Мне. Друг другу. Сэнди и Байрону. Всем. Вы
застряли в этом фарсе, притворяясь, что все в порядке, считая, будто для меня так лучше, но
это не так. Я бы предпочла, чтобы вы были честны во всем раз и навсегда. От того что вы все
сдерживаете в себе, делает каждого из нас несчастным.
– Мы не…
– Просто скажите это, – прерываю я их попытки спорить. – Скажите правду. Выложите
все на чистоту. И если вы сможете преодолеть это, замечательно. А если нет, тоже нормально.
Будет больно, но вы будете жить.
Несмотря ни на что я продолжаю жить и уже устала от таких вот мучительных каникул.
Мне надоело вечно чередовать стороны дуплекса, поддерживать беседу с незнакомцами и
никогда не получать индейки. До сегодняшнего дня мои попытки быть другой привели к целой
куче лжи – себе, другим людям. Пришло время для правды.
– Я ненавижу тебя, Роберт, – наконец произносит моя мама. – Я просто тебя ненавижу.
Папа выглядит ошеломленным.
– Диана! Нора…
– Уже взрослая, – твердо, если не сказать чуть печально, заканчивает она. – Она
выросла и наряду с тем, что Санта не приносил ей ни одного их тех подарков, которые она
открыла сегодня, знает, что весь этот фарс о «гармонии между нами» – просто… фарс. И к тому
же кошмарный.
Он шевелит ртом, но не издает ни звука, пока в итоге:
155
N.A.G. – Переводы книг
– Полагаю, я тоже тебя ненавижу, – произносит он нехотя. – И ненавижу этот дуплекс.
Ты никогда не косишь свою сторону фасадной лужайки, и она вечно выглядит однобоко.
– Ох, ты и эта твоя одержимость травой! По крайней мере, я не хожу по лестнице как
раненый бегемот – весь дом трясется.
– Ты четырежды нажимаешь на сигнализацию, чтобы запереть машину – четырежды!
Нужно лишь раз. Скольких нужно побеспокоить…
Я урываю еще один кусочек пирога и выхожу из комнаты, минуя обеденный стол с
остатками индейки, бесхитростно лежащей на обрамленном остролистом блюде. Нам
понадобилось очень много времени, чтобы провести этот ужин, и хотя это оказалась не самая
легкая для проглатывания пища, я не могу не думать о том, сколько всего было бы по-другому,
если бы только мы устроили его раньше.
Джулианна Киз
«Под вопросом»
Колледж Бернема # 1
Глава двадцать первая
Хотя прошло лишь четыре месяца с тех пор, как я переехала в квартиру Келлана,
кажется, что гораздо больше, когда делаю три ходки по тихим улицам Бернема, чтобы
полностью перевезти вещи к Марселе. В дополнение к тому, что она оставила мне ключи от
своего – нашего – дома, она также одолжила мне машину, и в данный момент я паркуюсь на
обочине и взбегаю по лестнице к моей – Келлана – квартире, чтобы посмотреть, как
наилучшим образом засунуть длинные панели каркаса кровати в крошечный багажник.
Сейчас девять часов вечера кануна Нового года и все остальные уже разъехались. Я
добралась до дома в три, чтобы закончить паковаться и начать переезд, полная решимости
проснуться завтра в новом, лучшем месте, как буквально, так и метафорически. Но
столкнувшись сейчас с последними кусочками головоломки, я чувствую себя изнуренной. Во
время одной из сегодняшних поездок я притормозила в городе у китайской закусочной и
теперь плюхаюсь на диван с картонной коробкой холодной лапши и стаканом апельсинового
сока, чтобы посмотреть, как на Таймс Сквер опускается шар. В прошлом году мы с родителями
стояли на их лужайке, чтобы понаблюдать, как соседи запускают фейерверки. Они
притворились, будто это из-за их живого интереса к пиротехнике, но все мы знали, что
причиной было нежелание каждого уступать праздник, отправляясь в чужую часть дома, чтобы
смотреть за отсчетом по телевизору.
Идет обратный отсчет, и Нью-Йорк взрывается ликующими возгласами, все улыбаются,
обнимаются и целуются, счастливые и беззаботные. Я переключаю каналы, пока не нахожу
старое черно-белое кино, желая, чтобы все было так же просто, а затем даю себе мысленный
пинок за нытье. Да, я двадцатиоднолетняя девушка, которая проводит Новый год в
одиночестве. Да, меня недавно выселили. Да, меня недавно бросили. Но если рассмотреть
список моих целей на этот год – «не быть выселенной» и «не быть брошенной» в нем никогда
не фигурировало. Мне удается не провалить ни одного предмета и меня не арестовывают, так
что технически я все еще на коне.
Я разворачиваюсь и выглядываю в окно, за которым начинает падать легкий снег,
припорашивая ветки деревьев и прилипая к траве. Не знаю, каков прогноз погоды, но если
хочу закончить переезд сегодня, то не могу тратить время на самобичевание. Во всяком случае,
не здесь. Я могу заняться этим в моей новой квартире.
Выбрасываю пустую коробку в мусор, ополаскиваю стакан, кладу его в посудомоечную
машину и запускаю цикл, чтобы по возвращении Келлан попал на чистую кухню. Свежее
начало для всех.
Я только что спустила все части каркаса кровати вниз по лестнице к входной двери и
тянусь к своим ботинкам, когда вдруг раздается стук. Я замираю, затем медленно
распрямляюсь. Спустя секунду очередной стук в дверь. Мне известно, что Бернем уже опустел.
Мне попались лишь трое прохожих за все время моих поездок до дома Марселы, и ни у одного
из них не было причины нагрянуть ко мне с визитом в десять вечера в канун Нового года.
Я встаю на цыпочки и осторожно заглядываю в глазок. И во второй раз за последние
минуты замираю.
Это Кросби.
Хотя я очень тепло одета в джинсы и обтягивающий шерстяной свитер, мои пальцы
немеют, когда я вожусь с засовом и поворачиваю дверную ручку, чтобы открыть дверь.
Холодный ночной ветер врывается в помещение, и я дрожу. Даже зная, что это был он, я все же
поражена видеть Кросби в двух шагах от себя с втянутой в плечи от холода головой и руками,