— Ах, ты так? — пробормотал младший лейтенант. — А ты знаешь, что у меня четкая боевая задача: не допустить бомбардировщики к нашим позициям? Я больше моего командира боюсь, чем тебя!
Он засмеялся. Никого он не боялся.
Як-1 оставлял в небе дымный хвост. «Хейнкеля», видимо, уже списали истребителя со счетов: враг подбит — чего больше желать?
На горящей машине Поляков приблизился к ведущему группы бомбардировщиков — на тихой скорости, осторожненько. И так же аккуратно винтом и горящей правой плоскостью летчик отрубил хвост «Хейнкелю».
Бомбардировщик рухнул на землю.
Остальные растерялись — строй рассыпался, четко выстроенная атака разрушилась, выход на цель сорвался…
— Пора. — Летчик выбросился из своего горящего Яка с парашютом.
…На земле за ходом боя действительно наблюдали Рокоссовский и Руденко.
— Кто это у тебя так геройствует? — спросил Рокоссовский.
— Скоро узнаем, Константин Константинович, — ответил Руденко.
На командный пункт доставили летчика: он был ранен в руку, весь в пыли, но глаза блестели.
— Это ты сейчас «Хейнкеля» протаранил? — Руденко пошел к нему навстречу и раскрыл объятия. Затем отстранился: — Да ты, брат, на ногах не стоишь. В медсанбат тебя, срочно.
— Риска большого не было, товарищ командующий, — отозвался младший лейтенант. — Все же опробовано на практике. Я видел, как другие это делают. Самолет жалко, но его все равно изрешетили.
Летчик отсалютовал и ушел, а Рокоссовский сказал:
— Представить к званию Героя.
…Герой Советского Союза Виталий Константинович Поляков пройдет всю войну и уйдет из жизни в двадцать первом веке — в 2012 году.
6 июля 1943 года, 1 час, район Курска
Ватутин не находил себе места. Огромные потери ни к чему не привели: стало ясно, что оборона Воронежского фронта может быть прорвана.
Против Ватутина стояла мощнейшая вражеская группировка. А от бомбардировщиков скрыться негде — лесостепь, открытые пространства.
Немцы наносят массированные удары, сбрасывают бомбы и возвращаются, ходят по кругу — эдакая «карусель смерти».
А наши? Героев много, бьются — себя не жалеют, этого не отнять. Но сколько ни тверди истребителям, что им следует сосредоточиться на вражеских бомбардировщиках, а распыления сил не избежать.
Атакуют поэшелонно, по высотам, увлекаются индивидуальными поединками — а He.111 тем временем безнаказанно бомбят наши позиции.
Какой смысл бросать на крупные ударные группировки наши маленькие, слабые группы? Нет, решение нужно менять.
Ватутин позвонил Руденко. Тот был готов к разговору:
— По крупным скоплениям вражеских танков и пехоты на поле боя будем наносить сосредоточенные удары большим числом бомбардировщиков и штурмовиков. А в промежутках между сильными атаками — действовать мелкими группами штурмовиков. Но — непрерывно!
— А времени на подготовку хватит?
— Нет, — честно ответил Руденко. — Сделаем, что можем.
Положив трубку, Ватутин собрался с духом и позвонил Сталину:
— Товарищ Иванов, — обратился он к Верховному по псевдониму, — возникла опасность прорыва.
Знакомый голос произнес после короткой паузы — как обычно, спокойный, но оттого не менее страшный:
— Вы понимаете, товарищ Николаев, — он тоже прибег к псевдониму, — что это будет катастрофа?
«Товарищ Николаев» молчал.
— Какую вы от меня хотите помощь? — голос Верховного чуть смягчился.
— Еще танки и еще самолеты, — сказал Ватутин.
— Я подумаю, — обещал Сталин. — У Ставки есть резервы. Ждите.
После этого Сталин связался со штабом Степного фронта.
Над землей лежала ночь, спали измотанные долгим сражением люди — танкисты и летчики, артиллеристы и «царица полей».
Но многие бодрствовали в эту теплую ночь на шестое июля: механики и врачи, радисты и командующие…
— Вашу армию перебрасывают на Воронежский фронт, — сообщил Сталин генерал-лейтенанту Ротмистрову, командующему Пятой гвардейской танковой армии. — Срочно. Как поедете?
— Своим ходом, — мгновенно ответил Ротмистров.
— А танки из строя не выйдут, если их гонять туда-сюда? — спросил Сталин. — Не лучше ли по железной дороге?
— А если авиация противника разбомбит железнодорожные пути? — тотчас задал встречный Ротмистров. — Это очень опасно — потеряем армию.
— Как пойдете? По ночам?
— Ночь сейчас — семь часов, слишком долго придется ползти. Нет, пойдем и днем.
— Днем же будут бомбить! — напомнил Сталин.
— Товарищ Иванов, дайте указание авиации прикрывать нас с воздуха, — попросил Ротмистров. — Дойдем быстро, обещаю.
— Желаю вам успеха, — сказал Сталин и положил трубку.
…Пятая гвардейская танковая армия шла своим ходом к Воронежскому фронту, передвигаясь днем и ночью. Немецкая авиация ее не тревожила — была слишком занята непосредственной поддержкой своих войск на поле боя.
…Войска стягивались к Прохоровке. Как и сто с лишним лет назад, под Бородино, никто еще не знал названия этого малозначительного села — названия, которое войдет во все исторические книги.
© А. Мартьянов. 29.09. 2013.
94. Таран в небе Китая
10 февраля 1938 года, Нанчань
Русские встретили американского военного советника настороженно.
Ченнолт усмехнулся. Он знал, что Советы действуют в Китае с наивной азиатской таинственностью: например, никто из летчиков не называет посторонним свои настоящие имена. Выдумывают, иногда на ходу. Хорошо хоть китайцами не прикидываются.
Даже самолеты свои «замаскировали»: бомбардировщики называют «катюшами», истребители — «чиж», «ласточка»...
Что касается Ченнолта, он своей настоящей фамилии скрывать не намерен. Правда, в паспорт у него вписана специальность «фермер»...
Ченнолт прилетел на своем любимом, новом истребителе фирмы «Кертисс-Райт» — Р-36. Подарок очаровательного «шефа авиации Китая» — Сун Мейлин, супруги Чан Кайши.
— Вот что я вам скажу, господа, — заговорил Ченнолт. — Стоило бы для начала изучить японские самолеты.
— Мы работаем над этим, — уклончиво ответил Рычагов, даже не считая нужным скрывать, как покоробило его обращение «господа».
Рычагов был главным военным советником по вопросам использования советских ВВС, в своем роде — «коллега» Ченнолта.
— Я уже поработал за вас, — сообщил Ченнолт. — И готов делиться сведениями. В воздухе над долиной Янцзы у меня была возможность кое-что понять. Монопланы японцев обладают минимальным весом. При строительстве своих машин наши враги пожертвовали решительно всем ради маневренности. Поэтому в бою на виражах их самолеты — противник страшный. Однако, — советник поднял палец, — рассчитаны эти самолеты на недолгую жизнь. Что до тактики японцев — они агрессивны, храбры, хорошо обучены, но обычно действуют по стандарту. Сталкиваясь с необычным поведением противника, они пасуют.
Русские слушали терпеливо, но немного скучающе.
— Далее, расскажите своим людям: японцы любят ловить «на живца». Отправляют один самолет кружить над целью. Если клюнуть и атаковать, то со стороны солнца немедленно зайдут еще несколько японских истребителей и в упор расстреляют доверчивого китайца.
— Мы не китайцы, — напомнил Рычагов, постукивая пальцами по столу.
Судя по виду Ченнолта, он сильно в этом сомневался.
— Ну и последнее, — добавил американец. — Я тут разрабатывал разные тактические приемы. Делюсь бескорыстно как с союзниками. Металлическая обшивка их самолетов так тонка, что ее можно смять пальцами. На самом деле если зайти сверху и ударить колесами шасси по крылу японского истребителя, крыло отвалится.