Чупиков взглянул на приказы.

— «Лавочкин»? — переспросил он. В его голосе прозвучала нотка сомнения.

С истребителями Лавочкина летчики нередко вступали в конфликты. Этот самолет ненавидели, как живое существо, как ненадежного товарища, который в трудную минуту подвел.

Но были и те, кто любил его — как лучшего друга — и предпочитали любой другой машине.

— Принято решение перевооружать на Ла-7 в первую очередь те авиационные части, которые раньше летали на Ла-5, — сказал Новиков. — Думаю, это логично. А вообще — вот получите самолет и «познакомитесь». И в бою проверите. Поймите, товарищ Чупиков: месяц за месяцем велась напряженная работа по совершенствованию этого самолета. Тратились огромные средства. На своем участке конструкторы трудились не покладая рук ради нашей победы.

Маршал устало кивнул, завершая свою речь:

— Все, ступайте.

Новиков откозырял и вышел.

22 сентября 1944 года, район Барановичей

— Кожедуб, Шарапов — вылетаете на прикрытие речной переправы между Рамейки и Даксти. — Командир полка подождал, пока офицеры раскроют планшеты. — «Фокке-вульфы» обязательно постараются разбомбить ее.

Новые истребители Лавочкина уже сталкивались в бою с Fw.190. Как и говорил маршал Новиков, самолеты проверили в бою: в конце июня сбили двух немцев над Барановичами.

…Истребители поднялись в небо.

До переправы оставалось километров пятнадцать, когда майор Кожедуб заметил неприятеля.

На высоте в три тысячи метров шли четыре Fw.190. Так, стоп, вот еще — два раза по четыре.

К переправе летят.

В тот же миг Кожедуб атаковал крайнюю левую пару Fw.190 и открыл огонь с дистанции в сто пятьдесят метров.

— Получай!..

Fw.190 сбросил бомбы, не долетев до переправы.

Следующая очередь прошила фюзеляж машины, и немец перешел в беспорядочное падение. На земле расцвел взрыв.

— Уходят, черти, не понравилось им, — пробормотал Кожедуб, наблюдая отступление оставшихся Fw.190.

Вечером по просьбе комиссара он докладывал об опыте первых полетов на новом самолете.

— По вооруженности соответствует Ла-5, а так — и быстрее, и лучше. Что вопросы вызывает, так это мотор. Если такой же, как на Ла-5, то неприятности начнутся, к бабке не ходи. Теперь насчет Fw.190. Сейчас они нас пока боятся. Чуть что — сбрасывают бомбовую нагрузку и удирают. Но вообще немец умен и хитер и быстро учится. Неприятель сумеет найти у нас слабые места.

9 февраля 1945 года, район Сукачева

Штурман «маршальского» полка Александр Куманичкин в паре со своим ведомым Крамаренко поднялся в небо.

Не только немецкие асы, любители острых ощущений, вылетали на «свободную охоту»!

— Вижу скопление автотранспорта, — сообщил Сергей Крамаренко.

— Зенитки видишь?

— Никак нет, зенитное прикрытие отсутствует.

— Может, затаились?

— А вот и проверим…

И два Ла-7 пролетели над наземной техникой врага.

Ответного огня не было.

— Давай второй раз, проштурмуем их как следует, — предложил Куманичкин.

Они вернулись и снова открыли огонь.

В этот момент — откуда только взялись? — выскочили два Fw.190 и рванулись навстречу «Лавочкиным». Куманичкин так увлекся атакой, что не заметил опасности в воздухе.

И только когда Fw.190 попал в его самолет, штурман понял: дело плохо.

Снаряд пробил крыло. Ла-7 почти перестал отвечать на отклонения ручки.

— Командир, еще пара сзади, — раздался в шлемофоне голос ведомого.

— Уходим наверх, за облака, — приказал Куманичкин.

Он посмотрел на показания приборов. Топливо на исходе, самолет еле ковыляет.

— Сколько до аэродрома?

— Километров сто, — был неутешительный ответ Крамаренко.

Оба Ла-7 скрылись за облаками. Fw.190 решили не испытывать судьбу: отогнали красных соколов от своей наземной техники — и хватит. Тем более, что один самолет русских точно подбит и вряд ли дотянет до своего аэродрома.

Скорость поврежденного «Лавочкина» упала до трехсот километров. Куманичкин с трудом удерживал истребитель в воздухе. Машина тянула из последних сил.

— Командир, я прикрою, — услышал он голос Крамаренко.

Но Куманичкин понимал: если теперь появятся хотя бы два Fw.190, уйти уже не удастся.

До аэродрома оставалось десять километров… Семь…

Оба Ла-7 пошли на посадку.

— Как ты вообще долетел?

Кожедуб не скрывал удивления. Сбежались механики. Кругом качали головами, цокали языками и даже смеялись.

— Очень смешно, — проворчал Куманичкин, едва живой от усталости. Он снял шлем, вытер лицо, бледное, покрытое потом. — Машина в воздухе чуть не развалилась.

— «Чуть» — не считается, — сказал Крамаренко. — Ну и задали мы им жару!

…Самолеты Лавочкина отличались в первую очередь прочностью. Конструктор был особенно внимателен к тому, чтобы надежность машины не снижалась — пусть даже за счет аэродинамических качеств.

В отличие от Яков — «игрушечек» — «Лавочкин» производил впечатление тяжеловесной машины. Но крепким он точно был, не отнимешь.

И сейчас Куманичкин рассматривал свой подбитый Ла-7 с возрастающим изумлением: треть одной из лопастей воздушного винта была отстрелена, в другой лопасти зияла пробоина… Как долететь-то ухитрился?

— Починим в лучшем виде, — заверили механики.

Наутро самолет действительно был полностью отремонтирован и готов к полетам.

12 февраля 1945 года, воздушное пространство над Восточной Пруссией

Три пары истребителей на Ла-7 вылетели с минимальным интервалом.

Сейчас советские войска перешли в решительное наступление и столкнулись с яростным сопротивлением противника.

Самолеты шли к линии фронта.

— Командир, вижу Fw.190, — доложил ведомый Кожедуба — Виктор Громаковский.

Из облаков вываливались немецкие самолеты. Их было много — два… нет, почти три десятка.

«Фокке-вульфы» готовились атаковать советские войска.

Иван Кожедуб опустил свой Ла-7 почти до самой земли. В отличие от Яков, которые на пикировании подчас набирали слишком большую скорость — настолько большую, что, случалось, теряли крыло, — самолеты «Лавочкина» можно было не сдерживать.

Более тяжелый и менее маневренный, Ла-7 был своего рода «крепостью».

Так, все. Пора.

Советский истребитель вышел в атаку на ведущего вражеской группы снизу сзади.

Fw.190 был совсем близко — в ста метрах. Кожедуб выпустил очередь в брюхо вражеского самолета и, не интересуясь его дальнейшей судьбой, вышел из атаки вверх.

«Лавочкин» перевернулся и спикировал на следующий «Фокке-вульф».

Громаковский держался слева и сзади, не позволяя противнику зайти в хвост Ла-7 командира.

Тем временем второй Fw.190 упал на землю.

Остальные отвлеклись от непосредственной задачи — атаки советских наземных войск — и начали перестраивать боевой порядок.

Перед ними было шесть советских истребителей.

Штурман полка Александр Куманичкин сбил ведущего девятки «Фокке-вульфов».

В этот момент ведущий третьей пары «Лавочкиных» — Орлов — прошил очередью еще одного «немца». Его ведущий Стеценко отвлекся, вступив в схватку с противником, и внезапно два Fw.190 атаковали Орлова сзади.

Ла-7 загорелся и упал на землю.

Догоняя его, разрушаясь прямо в воздухе, рухнул «Фокке-вульф».

Остальные отступили.

14 февраля 1945 года, Восточная Пруссия

— Ничего не понимаю, — Куманичкин развел руками. — Вылетели мы с командиром полка на охоту. Видим — немец. Один летит. Ну прямо напрашивается. И только мы заходим для атаки, как он отрывается от нас и уходит на какой-то невероятной скорости. Только хвостом мелькнул — и все, привет.

— Пленку из фотокинопулемета проявим — разберемся, что за зверь такой нам повстречался, — сказал Чупиков.

Фотокинопулеметы были установлены на все истребители «маршальского» полка еще в октябре сорок четвертого. Полезная штука оказалась.