Лицо его побелело и замерло, губы не дрогнули, только одинмускул затрепетал в уголке рта. Охвативший ее гнев уже началпроходить, она задрожала всем телом.

— Уходи, — сказала Лорен невнятно, не глядя наСоломона.

И тут он хрипло рассмеялся и как-то странно произнес:

— Сжигаю за собой последний мост.

Прежде чем она поняла, в чем дело, он поймал ее, прижал к себе ивпился в губы. Этот поцелуй, жадный, требовательный, жгучий,сокрушил все ее сопротивление, обдал волной безумного желания,захлестнул с головой.

Его руки крепко держали Лорен, поцелуй становился все глубже,отнимая у нее последние силы, пока она не сникла в изнеможении.Соломон почувствовал ее слабость. Он поднял голову, заглянул в еераскрасневшееся лицо, и глаза его блеснули.

— Спокойной ночи, дорогая моя.

Когда он после этого повернулся и ушел, она не поверила своимглазам. Он же понял, что с ней происходит. Не мог не почувствовать,с какой жадностью она отозвалась на его поцелуй, не сумевсправиться с собой. И все-таки ушел…

Лорен потуже завернулась в халат, склонив беспомощно голову.Соломон — настоящий стратег, он сделал все сейчас совершенносознательно.

Она обошла кухню, привела ее в порядок, поднялась к себе вкомнату и забралась в постель. Ей не спалось и только на зареудалось забыться тяжелым, беспокойным, тревожным сном.

Проснулась она поздно, Чесси ее не будил. Когда Лорен наконецспустилась вниз, он спросил:

— Ну, как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — ответила она слишком бодро.

Чесси кивнул.

— Что ты хочешь на завтрак?

— Сделаю горячие сандвичи с салями и сыром. — И онапошла резать хлеб, потом как бы невзначай спросила: — Соломонвстал?

— Он уехал, — ответил дядя.

Тут рука у нее дрогнула, нож резанул прямо по пальцу, и онаслабо вскрикнула. Чесси подбежал к ней, увидев, что из ранки бежиткровь.

Что он со мной делает? — думала Лорен в тоске. Я егоненавижу! Как он мог вот так уехать, даже не попрощавшись… Чессисхватил ее руку и сунул под холодную струю.

— Очень больно? — спросил он, видя, как онапобледнела.

Очень, подумала она про себя и, улыбнувшись, ответила:

— Нисколечко… — Болела ведь совсем не рука.

Она все прекрасно поняла еще прошлой ночью, когда ее тело бурноотзывалось на прикосновение его рук и губ. Она хотела его, иСоломон хорошо это знал. В его глазах был тот особенный блеск,который говорил: она вновь выдала себя. Соломон понял ее чувства —и все равно уехал!

Ненавижу, думала Лорен, я его ненавижу!

Глава 10

Звуки скрипки

Лорен гуляла среди скал, следя за тем, что творится в небе и наводе. Ветер гнал облака, озеро металось, как в кошмарном сне, пятнасвета скользили по мутным волнам, когда солнце проглядывало иногдамеж мчащихся туч.

Соломон блестящий музыкант, но ему была свойственнаэмоциональная глухота. Не соразмеряя потребности тела и порывысердца, он не мог установить между ними правильную связь и жил вполной самоизоляции, погруженный в свой внутренний мир, подобноглухонемому ребенку. Уроки, полученные в раннем детстве, остаются счеловеком на всю жизнь. Родители учат его любить и приниматьлюбовь, и это умение должно быть усвоено особенно глубоко, чтобывпоследствии он не остался в душевном одиночестве.

Тело Соломона узнало радость обладания женщинами, но память овластной, до мелочей руководящей его жизнью, матери заставляласердце отвергать их. Он научился видеть жизнь в специфическомракурсе, подобно объективу обезумевшей камеры, всегда нацеленномуна один предмет — собственное желание.

Впервые встретив Лорен, он сразу ощутил единственнуюпотребность: протянуть руку и взять, как брал все, чего емухотелось. Теперь она поняла, что, обуздав этот порыв, Соломон уженачал любить ее. Тогда в нем произошли первые изменения, которые онсам не понимал и поэтому скрывал от нее. Его смутило и дажеиспугало это странное, новое чувство. Глядя на бурное озеро, Лоренпризнала: Соломон любил ее. И то, что он так долго сопротивлялсяэтой любви, говорило о силе настоящего чувства. Любовь наполнилаего музыку, обогатив бездушный блеск технического мастерстваглубокими эмоциями…

Соломон уехал. Почему? Почему он оставил ее так неожиданно, какраз тогда, когда она не сумела скрыть свою страсть, поддаласьему?

Она было повернула в сторону дома, почувствовав, что мерзнет. Изамерла, увидев знакомую худощавую высокую фигуру. Он был в серыхбрюках и голубом свитере с высоким воротом. Соломон улыбнулся,глядя ей в глаза, и сказал:

— Какая ветреная погода!

Лорен не нашлась, что ответить. Вернулся! Ветер раздувал егодлинные черные волосы, отчего они почти встали дыбом. Проведя поним рукой, он попытался привести их в порядок.

— Как вас зовут?

Сначала она только смотрела в изумлении, ничего не понимая,потом покраснела и сказала неуверенно:

— Лорен.

— Кто-нибудь уже говорил вам, что ваши волосы напоминаютлунный свет?

Она отвернулась и опустила ресницы.

— Меня предупреждали, чтобы я не разговаривала снезнакомцами…

— Это легко поправить. Меня зовут Соломон, — сказал онвкрадчиво.

— Я стала слишком взрослой для игр, — заметила Лорен сноткой грусти.

— Все это чересчур серьезно, чтобы называться игрой. —Он дотронулся до ее щеки тыльной стороной ладони. — Хотялюбовь всегда немножко игра.

— А я думала, ты уехал.

— Я никогда от тебя не уеду. Куда я могу деться, если моесердце всегда с тобой.

Она невольно засмеялась, но выражение его глаз, с которым онсмотрел на ее губы, заставило Лорен оборвать смех. Он медленнонаклонился и легко ее поцеловал.

— Ты очень красива!..

Сердце Лорен сильно забилось. Они вместе пошли к дому. Соломонстарался укоротить свой шаг, чтобы идти с ней в ногу. Внизу волны сгрохотом разбивались о скалы.

— Я люблю тебя, — говорил Соломон. — Ты — моедыхание, ты — мое сердце, я не могу уехать, потому что не могу житьбез тебя. Теперь я знаю это наверняка, я ведь этот год жил один. Тоесть казалось, что жил, но внутри я будто умер. За это время я нетолько не разлюбил тебя, наоборот, полюбил еще сильнее. С того дня,как мы встретились, мое чувство все время росло. Три года —все-таки немало.

Она вздохнула, молчаливо подтверждая, что три года — долгийсрок.

— Почему ты уехал вчера ночью?

Соломон тихо рассмеялся.

— У меня был большой соблазн остаться, но я решил на этотраз не делать ошибки. Нужно было дать тебе время подумать.

— Ты дал мне совсем мало времени на размышления, —заметила Лорен.

— Мало? Боже мой, мне показалось, прошла целаявечность! — ответил Соломон хрипловатым шепотом. — Лорен,мне так хотелось остаться…

Она остановилась, глаза их встретились, через секунду он обнималее. Прижавшись друг к другу, они целовались с такой страстью, чтосердце ее забилось громко, как метроном. Потом он вздохнул и, нежнокасаясь губами ее щеки, спросил:

— Скажи мне только одно, дорогая моя, если ты любила меня,зачем встречалась с этим мальчиком и не хотела меня видеть?

— Я не хотела больше мучиться, — ответила Лорен.

У него перехватило дыхание.

— Боже мой, любимая! Я ненавижу себя за то, что сделал стобой. И действительно заслужил, чтобы ты меня бросила.

Она откинула назад голову и посмотрела на него — серьезно игрустно.

— Слишком я была молода для тебя.

— Нет! — возразил он тотчас же и опять нахмурился.

— Слишком молода, — повторила она, но глаза ееулыбались. — Не понимала, что за зверя мне удалосьпоймать.

Глаза его повеселели и морщинки расправились. Он усмехнулся изаметил:

— Боюсь, ты поймала дикого зверя.

— Совсем дикого, — согласилась Лорен, слегкаподдразнивая его.

— Однако его вполне можно приручить, — сказал Соломонс улыбкой.

— Ну, не знаю… — Она смотрела с вызовом. — Неуверена, что найду клетку подходящей величины…

— Зачем мне клетка? Я и так не убегу, — пообещалон.