Крики толпы снова усиливаются, когда в комнату входит ещё один человек. Я не видела его раньше, но он выглядит смертельно опасным. Сильный и крупный, такой же высокий, как Каэлиан, и почти такого же телосложения. Его взгляд кричит об убийстве, и я напрягаюсь от дискомфорта.

Я знаю, что Каэлиан создан как орудие убийства, но мне не нравится видеть, как ему причиняют боль. Я...

Он стал мне небезразличен.

Это вызывает странное чувство в моей груди. Я никогда раньше не испытывала никаких чувств ни к одному парню. Никогда не хотела защищать кого-то, кроме Арии. Но этот человек вызывает во мне желание встать перед ним и принять любую рану, нанесённую ему.

Мужчина проскальзывает под канатом ринга и встаёт перед Каэлианом без тени страха на лице.

Они стоят поодаль, и в глазах каждого из них горит призыв смерти, когда смотрят друг на друга. Между ними ощущается сильный жар, словно их ненависть пылает, как раскалённые угли.

Знают ли они друг друга? На самом ли деле они ненавидят друг друга? Что происходит между ними?

Тело Каэлиана расслаблено, лицо выглядит почти скучающим, но глаза напряжены. Они полны гнева.

Мужчина делает шаг вперёд, и его тело оказывается на свету, демонстрируя тысячи крошечных шрамов. Как будто это следы от ногтей.

Ещё шаг вперёд, и он замахивается кулаком. Каэлиан сгибается, ныряет вниз и уходит от удара. Мужчина взмахивает другим кулаком, который попадает Каэлиану прямо в челюсть.

Голова Каэлиана отклоняется в сторону, и он резко выпрямляется, взмахивая кулаком в тот же момент, когда наносит удар ногой. Верхняя половина тела мужчины дёргается назад, в то время как нижняя половина теряет равновесие, и он падает на спину с такой силой, что пол сотрясается. Однако быстро вскакивает и бросается на Каэлиана.

Каэлиан прижимается спиной к канату, кожа на его спине врезается в грубые волокна. Я смотрю на его спину, на то, как он двигает её взад-вперёд, и с каждым прикосновением кожа всё больше сдирается.

Каэлиан протягивает руки, обхватывая голову мужчины с обеих сторон. Он крепко держит её, наклоняясь вперёд и сталкивая свою голову с головой мужчины. Я слышу, как череп ударяется о череп, и от этого у меня подёргивается кожа.

Мужчина откидывается назад, его глаза затуманиваются, и у меня начинает болеть голова. Мне знакомо это чувство. Ощущение боли, затуманенности и дезориентации. Голова мужчины склоняется набок, и я чувствую исходящую силу Каэлиана. Он использует её, каждый дюйм силы течет по его венам.

Я чувствую, как меняется атмосфера, и Каэлиан словно заряжается, выбрасывает кулак и бьёт мужчину по голове с такой силой, что слышен треск костей. Он поднимает ногу и бьёт в колено. Снова и снова, пока колено не превращается в кашу и от него не остаётся ничего, кроме осколков кости. То, как его нога сгибается в противоположную сторону, вызывает общий вздох толпы.

Я смотрю в благоговейном ужасе, как Каэлиан превращается в монстра прямо у меня на глазах, забирая всё, чем он является, и выставляя это напоказ. Он уничтожает человека, и хотя я видела это раньше, на этот раз всё по-другому. Кажется, что Каэлиан борется… для меня.

Я вижу, как мигает мой телефон в кармане, и хочу проигнорировать его, но он не останавливается, и внутри меня срабатывает сигнал тревоги. Отвожу глаза от Каэлиана, опускаю руку в карман и достаю телефон. Я вижу имя Арии на экране на мгновение, прежде чем он гаснет, но тут же загорается снова.

Сигнал тревоги переходит в оглушительный рёв, и я слышу, как в моих ушах раздаётся свист, когда провожу пальцем по экрану, чтобы принять вызов.

— Алло? — ору я, пытаясь перекричать возбуждённые крики. Запах крови витает в воздухе, и кажется, что он полон токсина, который превращает людей в дикарей.

Эти люди любят боль.

— Рэйвен, — шепчет Ария в трубку.

Она шмыгает носом, и я мгновенно напрягаюсь. Что-то не так.

— Что происходит?

— Где т-ты? — всхлипывает Ария.

— Я... не рядом. Что случилось? Они тебя обидели?

— Моя мама знает, что тебя нет. Она была до жути спокойна. Но мне страшно, Рэйвен. Что-то не так. Я была внизу и убиралась, когда показали новости. Ты ходила к отцу? — В её голосе звучит недоверие.

Я моргаю.

«Подождите, что?»

— Откуда ты это знаешь?

— Рэйвен...

У меня кровь стынет в жилах, волосы на руках встают дыбом.

— Скажи мне, Ария. Откуда, чёрт возьми, в новостях узнали, что я ходила к нему?

Она молчит.

— Скажи мне! — кричу я.

— В новостях сказали что-то вроде «дочь Кэша Кроу навестила его за несколько часов до того, как он был убит в тюремной драке». Он умер, Рэйвен. Твой отец мёртв.

Ясность в комнате исчезает. Я ничего не вижу, кроме мутных теней, пробегающих перед глазами, а затем вижу своего отца, ясного как божий день, который смотрит на меня через плечо.

— Мама затолкала меня в мою комнату и забаррикадировала. Я не знаю, что они делают, но они так притихли, когда услышали это. Мне страшно, Рэйвен! Я не знаю, что они делают!

Мой папа, купивший мне мой первый набор цветных карандашей и блокнот.

Мой папа, играющий со мной на улице в нашем дворе.

Мой папа, во всё горло распевающий песни Джонни Кэша.

Мой папа, убивший свою первую жертву у костра.

Мой папа, научивший меня вырезать на чьей-то коже всё, что я захочу.

Мой папа, пойманный федералами.

Мой папа, одетый в оранжевое, наблюдающий за мной через стол с пустотой и признанием в голосе. Как будто всё закончилось.

Он знал.

Он, блядь, знал, что умрёт. Он совершил самоубийство? Он начал драку? Миллион и один вопрос проносятся у меня в голове, и я не могу ничего сделать, кроме как позволить им полностью захватить меня.

— Я возвращаюсь домой, — бормочу я в трубку, прерывая болтовню Арии нажатием кнопки отбоя.

Засовываю телефон в карман, чувствуя себя так, словно мне вкололи все наркотики в мире. Вся вселенная вращается вокруг своей оси. Я прижимаю ладонь к канату, вибрация от ринга проходит по моим рукам и телу. Затем, спотыкаясь, продвигаюсь вперёд, ничего не видя перед собой, всё как в тумане, пока проталкиваюсь сквозь толпу людей. Я иду в заднее помещение, не заботясь ни о ком и ни о чём, пока моя жизнь проносится мимо.

«Он мёртв. Мой отец мёртв».

Из моих лёгких с хрипом вырывается сдавленный вздох, глаза горят и становятся затуманенными, когда я вырываюсь из душного воздуха толпы и прорываюсь через край, мгновенно вдыхая сырой, прохладный воздух «Инферно».

Слёзы тяжёлыми каплями стекают по моему лицу, когда я направляюсь в уборную. Обеими ладонями я ударяю по покорёженной металлической двери. Она распахивается, с треском ударяясь о стену позади меня.

Бросаюсь к первой кабинке, мой разум кружится до такой степени, что всё кажется нереальным. Я словно во сне, в тумане, в совершенно другой вселенной, и мой мир рушится вокруг меня. Прижимаю руку к кирпичной стене за кабинкой и смотрю на жёлтое кольцо в унитазе.

Отвратительно.

Дверь в сортир захлопывается, и стук каблуков словно ножами впивается мне в спину.

Курвы.

Я глубоко вдыхаю воздух, пропитанный запахом мочи и духов, когда до моих ушей доносятся их гиеноподобные голоса.

— Боже мой, он офигительно сексуален, не так ли? — говорит сука номер один. Нет, подождите... это Трина. Я стискиваю зубы, сжимая пальцами жестяную коробку с рулоном туалетной бумаги, пытаясь сдержаться.

«Не делай этого. Не делай этого».

— Я бы буквально слизала пот с его пресса, — скулит тварина номер два. Лорна. Ебучая Лорна.

— Как думаете, он пойдёт со мной домой, если я попрошу? — спрашивает Трина.

— Милая, он опасен. Ты бы осталась с ним наедине? — ахает сучка номер три. Это голос брюнетки. Как же её имя? Ах да, Делани.

— Я бы позволила ему сломать мои гребаные кости, — стонет Трина, и жестяная хрень начинает гнуться под моими пальцами.

Они хихикают. От их сексуального тона меня чертовски тошнит.

— Интересно, насколько у него большой член, — хрипит Делани.

— Я как-то видела, как у него был полувставший, когда он дрался. Как будто его возбуждала боль. Его шорты стали немного тесными, и, Боже мой, это было так сексуально. Что бы я сделала с этим мужчиной, — хихикает Трина.

— Думаешь, он даст нам всем по очереди? — сучка номер два так чертовски серьёзна, что я чувствую — буквально чувствую — как мой мозг становится безумен.

Всю мою кожу покалывает, она становится то горячей, то холодной. Чувствую прилив крови, как будто у меня жар, но в то же время кожа на руках покрывается мурашками. Я отделяюсь от своего тела и переношусь на несколько часов назад, когда сидела рядом со своим отцом.

Мы — одно целое.

«Ты идёшь во тьму, Крошка Ворон. Будь уверена, что дьявол подхватит тебя при падении».

— Я не хочу делиться. Хочу, чтобы он был только мой. Знаете что? Думаю, я сделаю это. Думаю, я загоню его в угол и предложу потрахаться. Сейчас мне даже неважно, где. Этот мужчина — мой. А та сучка из школы? Рэйвен? Я собираюсь втереть ей в лицо, что я трахнула единственного мужчину, который когда-либо заинтересуется её ханжеской задницей. — Трина. Конечно, это говорит Трина.

Я оборачиваюсь, сжимаю руки в кулаки, и открываю дверь кабинки. Три девушки у раковин выглядят обдолбанными, когда оборачиваются, широко раскрыв глаза и покраснев от смущения.

Смотрю на Трину, на её фальшивые светлые волосы и джинсы, на которых слишком много дыр. Дизайнерские. Слишком дорогие для «Инферно». Откуда, чёрт возьми, эти девчонки вообще знают об этом месте?

Я подхожу к ней, мои шаги целенаправленные и уверенные. Протягиваю руку, хватаю за волосы, и притягиваю к себе. Трина вскрикивает и хватается руками за волосы, когда я толкаю её голову вперёд, прямо к хрупкому зеркалу. Оно разбивается вдребезги, падая на пол и в грязную раковину. Две её подруги кричат; от страха они разбегаются в разные стороны.

Но Трина выплёвывает в мой адрес слова ненависти, которые только ещё больше подстёгивают меня.