— О, чёрт...

Я наклоняюсь над её плечом и говорю в динамик.

— Да, она в списке. Рэйвен Эббот.

Женщина пристально смотрит на меня, прежде чем набрать текст на своём компьютере, и я знаю, что имя Рэйвен появится на экране, как и моё. Я никак не связан с Кэшем Кроу, но Рэйвен ни за что на свете не пойдёт разговаривать с этим ублюдком в одиночку.

Женщина стучит по клавиатуре, кажется, целую вечность, прежде чем вытащить лист бумаги из папки и засунуть его под стеклянную перегородку.

— Мне нужно, чтобы вы оба расписались внизу страницы.

Я бросаю на него взгляд и вижу правила посещения заключённых строгого режима. Подписываю листок, не вчитываясь в строки, зная, что это полная херня, о которой нам не стоит беспокоиться. Это будет посещение «одна нога здесь, другая — там».

Рэйвен долго перечитывает правила, бледнея с каждой строчкой. Мне хочется придушить её за то, что она выплёскивает свои эмоции. Сейчас самое неподходящее время для проявления чувств. Она должна сосредоточиться только на задании и ни на чём другом.

Но я прихожу к выводу, что это невозможно, когда дело касается Рэйвен.

Женщина за стеклом поднимает трубку.

— Заключённый один-шесть-семь-шесть-ноль-шесть. Пожалуйста, приведи его в комнату для посетителей номер семь, — женщина постукивает ручкой по столу, — ага, с языка снял. Спасибо.

Она кладёт трубку и смотрит на нас.

— Пожалуйста, присаживайтесь, вас скоро вызовут.

Мы подходим к пластиковым сиденьям, которые слишком замацаны чужими отпечатками пальцев и не очень удобные. Рэйвен садится на него, даже не пытаясь скрыть своего волнения.

— Тебе нужно успокоиться. Сосредоточься, — подталкиваю её коленом, и Рэйвен смотрит на меня широко раскрытыми от страха глазами.

— Я сейчас увижу своего отца. Никогда не думала, что увижу его снова.

В её голосе слышится волнение и разочарование. Она хочет увидеть его и не хочет. Какая интересная война эмоций.

— Ты скучаешь по нему?

Её взгляд затуманивается, погружаясь в воспоминания, которые я не могу увидеть.

— Он любил меня. Так сильно любил меня, Каэлиан. Он бы сжёг мир дотла, чтобы защитить меня. И теперь, когда во мне таится та же тьма, я понимаю его ярость. Жажду. Разница лишь в том, что он нападал на невинных, а я лишь хочу избавить мир от зла. Таких, как он.

Как, должно быть, трудно любить того, кого ненавидишь. Ненавидеть того, кого любишь.

— Кэш Кроу? — монотонный голос доносится из динамика, затем раздаётся жужжание, и массивная стальная дверь открывается. На пороге стоит мужчина-охранник с большим брюшком, свисающим через пояс. Как он умудряется дотянуться до дубинки, электрошокера или чего-то ещё, висящего у него на поясе, остаётся загадкой. Этот человек точно недостаточно быстр, потому что он точно недостаточно силен.

Рэйвен встаёт, и я оказываюсь прямо за ней, согревая её своим теплом. Мы подходим к охраннику, и я слышу, как сердце Рэйвен бьётся в тишине, словно барабан. Мы проходим дверь за дверью, останавливаясь каждый раз, когда закрывается одна, чтобы дождаться открытия следующей. Это долго и непродуктивно. Я не в первый раз посещаю тюрьму или Пеликан-Бей, если уж на то пошло. Но в этот раз всё по-другому.

Потому что мне есть кого защищать.

Я хватаю Рэйвен сзади за шею, слегка сжимая напряжённые мышцы. Она опускает плечи, но они и близко не расслаблены.

Она охренительно ошалевшая.

Мы поворачиваем налево, проходим через следующие двери и направляемся в зал для посетителей. Мы останавливаемся у номера семь, внутри — маленький столик, три стула и больше ничего. На стене есть зеркало, которое, как я знаю, двустороннее, а камера в углу на потолке будет следить за каждым нашим движением и слушать каждое сказанное нами слово.

— Подождите здесь. Заключённый будет здесь через минуту.

Охранник поворачивается, чтобы выйти, но в последний момент останавливается и оглядывается через плечо.

— Знаете, это первый посетитель, который у него был. — Он смотрит на Рэйвен, и мне хочется выцарапать его глазёнки пальцами. — Полагаю, ты его дочь?

Рэйвен замирает, затем коротко кивает.

— Он много говорит о тебе. Он будет рад тебя увидеть. — С этими словами охранник разворачивается и уходит, дверь с жужжанием закрывается за ним.

Рэйвен так резко опускается на стул, что ножки скрипят по цементному полу. Я сажусь рядом с ней, уже готовый убраться отсюда к чёртовой матери.

Мы сидим в тишине всего несколько мгновений, прежде чем дверь снова жужжит, и до моих ушей доносится звук цепей, ударяющихся о цепи.

Рэйвен превращается в камень рядом со мной.

Дверь медленно открывается, и в неё вплывает поток оранжевого света, окутанный цепями.

Я смотрю на мужчину, которого видел только по телевизору. Такой непохожий и в то же время такой похожий. Его борода длиннее, как и волосы. Тёмные волосы, как у Рэйвен. Тёмные, густые и блестящие, несмотря на то, что он проводит дни и ночи в тюремной камере строгого режима.

Охранник с каменным лицом входит в камеру и убеждается, что Кэш сидит на своём стуле. Он пристёгивает цепи вокруг его лодыжек к петле, вбитой в бетонный пол. Охранник дёргает за цепь, убеждаясь, что она надёжно закреплена, прежде чем встать, бросить взгляд на Кэша и молча выйти, закрыв за собой дверь.

На мгновение воцаряется тишина, затем звенит цепь, и Кэш поднимает руку в сторону Рэйвен.

Я поднимаю руку вверх, обхватывая пальцами его цепи и притягивая его руки обратно к столу.

Его руки с лязгом опускаются на поверхность. Атмосфера в комнате мгновенно меняется, и я знаю, без сомнения, что, если бы нас не было в этих стенах, Кэш Кроу попытался бы убить меня.

На хуй его.

Рэйвен

Папа.

Он выглядит так же, как и раньше, но в то же время совсем другой. Старше. Может быть, немного уставший. Не такой расслабленный, как раньше. У него больше морщин вокруг губ и глаз, но его ярко-голубые глаза остались прежними. Того же оттенка, что и у меня. Его тёмные волосы тоже того же оттенка, что и мои.

Хотя в остальном я — копия своей матери.

Мама.

У меня щемит в груди, пока отец наблюдает за мной, а Каэлиан на взводе, прижимая руки отца к столу.

— Не трогай её, — рычит он, и его голос звучит более свирепо, чем я когда-либо слышала.

Отец не обращает на Каэлиана внимания, его глаза изучающе смотрят на меня.

— Моя Крошка Ворон.

Стон вырывается из моего горла, но я проглатываю его, прежде чем кто-либо его услышит.

Голос Каэлиана звучит у меня в ухе. «Сосредоточься».

Сосредоточься.

Я прочищаю горло.

— У меня есть пара вопросов.

Отец пристально смотрит на меня, на его лице никак не отражается то, что я сказала про вопросы.

— Как у тебя дела, Рэйвен? Ты так выросла. — Его глаза блестят, и мне становится дурно. Я никогда раньше не видела его таким взволнованным. — Ты выглядишь совсем как мама.

Опускаю взгляд на стол и краем глаза замечаю, как его пальцы дёргаются, чтобы дотронуться до меня. Я не хочу быть похожей на свою маму. Не хочу быть похожей ни на кого из них. Но он прав. Я копия моей мамы и копия моего отца, но мне действительно не хочется, чтобы меня ассоциировали ни с кем из них.

Хотя моё сердце... моё сердце говорит об обратном.

Эмоциональный, неуравновешенный ребёнок, которого научили рисовать на жертвах своих родителей, хочет только их любви и принятия.

— Там кто-то есть... в Орегоне. Он копирует тебя.

— Он копирует нас, Крошка Ворон.

Мой нос горит от волнения, и я хлопаю ладонями по столу.

— Я — не ты.

Он наклоняется вперёд, и я чувствую знакомый запах отца. Даже годы, проведённые в тюрьме, не смогли уничтожить этот запах, который я могу приписать только ему. Он пахнет как... дом.

— В тебе течёт кровь Кроу. Твои глаза — это мои глаза. Я узнаю убийцу, когда вижу его.

Отец начинает откидывается на спинку стула, но не может этого сделать, так как Каэлиан держит его за цепи.

— Чувствуешь ли ты, что жизнь выходит из-под контроля? Есть ли кто-то, кто злит тебя до такой степени, что хочется поджечь его? Чувствуешь ли ты себя немного потерянной, немного растерянной? Тебе кажется, что ты — два разных человека? Та, кем тебя хочет видеть мир, и та, кто ты есть на самом деле?

Он наблюдает за мной, его расчётливые глаза следят за каждой эмоцией, промелькнувшей в моих глазах.

— Ты моя дочь. Ты — Кроу. И ты — часть того, чем мы были.

Каэлиан дёргает за цепь, наклоняясь вперёд.

— Рэйвен — много кто, но она никогда не станет частью того, чем были вы, больные ублюдки. Вы из тех людей, чьё горло я бы вырвал голыми руками и скормил своей собаке. А теперь заткнись на хрен и отвечай на её вопросы.

Мой отец смотрит на него, возможно, впервые, с тех пор как вошёл в комнату.

— Кто этот человек, Крошка Ворон? Это твой парень? — В голосе отца слышится лёгкое веселье, как будто он находит всё это забавным.

Мои щёки краснеют, и я качаю головой.

— Он просто... мы друзья...

— Она моя, и ей повезло, что я позволил ей войти в эти двери и увидеть тебя. А теперь отвечай на её грёбаные вопросы.

Мой отец несколько мгновений смотрит на него, затем переводит свой сияющий взгляд на меня.

— Я слышал об этом подражателе. Немного жалко, честно говоря.

— Он охотится за мной. Кто бы это ни был. Есть ли кто-то, кого ты знаешь, кто мог бы сделать это? Кто-нибудь, кто охотится за тобой? Кто-нибудь, кто хотел бы причинить мне боль?

Впервые я вижу эмоции в его глазах, и это те же эмоции, которые видела в ту ночь, когда Даррен прикасался ко мне.

Гнев. Ярость. Потребность защитить... меня.

— За мной все охотятся. — Вот и всё, что он говорит.

— Но есть ли кто-то конкретный, кто, по-твоему, может захотеть преследовать меня?

Отец облизывает губы.

— Все, кто когда-либо хотел тебя, мертвы, Крошка Ворон.

— Ну, очевидно, ты, блядь, кого-то упустил, — огрызается Каэлиан.

Мой отец смотрит на него.

— Ты забираешь жизни.

Каэлиан прищуривает глаза.

— Много. Но я забираю жизни совсем по другой причине, чем ты.