Отец смотрит на свои ногти, потемневшие по краям. В них въелась грязь, копоть и всё остальное, что здесь есть.

— Жизнь есть жизнь, сынок. Как бы ты ни относился к этому, хорошо это или плохо, убийство — это то, что делает тебя самим собой.

Я знаю, что Каэлиан сдерживается, чтобы не наброситься на него. Судя по тому, что в комнате повисло напряжённое, леденящее молчание.

— Пора уходить, — внезапно произносит Каэлиан.

— Ты совсем не жалеешь об этом? О том, что ты сделал? Что ты заставил меня сделать? — шепчу я, и слёзы наворачиваются на глаза.

Его глаза темнеют, и я задаюсь вопросом, произойдёт ли со мной то же самое, когда я исчезну в темноте? Если то, чем я когда-то была, будет полностью потеряно.

— Единственное, о чём я жалею, — это о том, что не убил больше, чем смог.

Я прикусываю щёку изнутри, ненавидя его за то, что он такой монстр, но зная, что он прав. Мы — одно целое.

— Ты не жалеешь, что потерял двух единственных людей, которые были на твоей стороне? Ты не жалеешь, что твоя дочь живёт с ебанутыми тётей и дядей, которые причиняют ей боль на каждом шагу?

Я поворачиваю голову к Каэлиану, мои глаза расширяются от шока. Проклятье, он не должен был поднимать эту тему.

Температура в комнате падает. Ощущение такое, будто я погружаюсь в самые глубины океана. Меня окружает сплошной лёд.

— Это так? — Отец смотрит на меня взглядом, в котором читается смерть. — Твои тётя и дядя обидели тебя? Как?

Я качаю головой.

— Это ерунда.

— Скажи мне правду прямо сейчас, Рэйвен. — Его голос такой же, как в детстве, когда я попадала в неприятности из-за того, что разбрасывала грязь по дому или разбивала тарелку на кухне. — Они причиняли тебе боль?

Я зажмуриваюсь, наклоняю голову и слегка киваю.

Отец тянет руку вперёд, и на этот раз Каэлиан не останавливает его. Отец хватает меня за пальцы, крепко сжимая их, но без боли.

— Покончи с ними, Рэйвен. Делай, как я тебя учил. Ты знаешь, что делать.

Я знаю. Я видела смерть больше раз, чем могу сосчитать. Только вчера забрала свою первую душу.

— Они сдохнут, но надеюсь, что ты будешь винить себя за то, что именно из-за тебя она оказалась в такой ситуации, — рычит Каэлиан сквозь стиснутые зубы.

Отец отпускает мои пальцы и откидывается на спинку стула, положив руки на колени.

— Дьявол во мне — тот же дьявол, что и в тебе, — бормочет он под нос.

— Пойдём, Рэйвен. От него не будет никакой помощи. — Каэлиан встаёт со стула, подходит к двери и стучит в неё. — Это была пустая трата нашего времени.

Дверь открывается, и я на мгновение замираю, наблюдая, как мой отец пристально смотрит на меня, бормоча что-то, чего я не могу расслышать.

Я встаю, желая попрощаться, но не думаю, что моё горло сможет выдавить хоть слово. Это будет первый и последний раз, когда увижу здесь своего отца, и знаю это наверняка.

Когда прохожу мимо него, отец протягивает руку и хватает меня. Я останавливаюсь как вкопанная, позволяя ему потянуть меня вниз, чтобы он мог прошептать мне на ухо.

— Ты идёшь во тьму, Крошка Ворон. Будь уверена, что дьявол подхватит тебя при падении.

Отец целует меня в щёку, и я слышу топот приближающихся к нам охранников.

— Я люблю тебя, Рэйвен. Всегда помни об этом, — шепчет он, когда я отстраняюсь от него.

Я смотрю, как они агрессивно хватают моего отца, и слёзы наворачиваются на глаза, когда он принимает это без возражений. Он такой покладистый, совсем не сопротивляется. Это совсем не похоже на моего отца. В былые времена он разрывал людей на части голыми руками. Теперь отец просто сидит, уродливый оранжевый костюм и цепи обтягивают его тело.

Я не осознаю, что падаю, пока Каэлиан не подхватывает меня, обняв руками. Он крепко держит меня и выводит из комнаты, охранник мгновенно оказывается рядом, помогая нам выйти.

Я оглядываюсь через плечо, когда дверь за мной закрывается, и вижу, как двое охранников уводят моего отца в противоположный коридор. Его тёмные волосы в полном беспорядке. Отец оглядывается на меня через плечо, как будто чувствует мой взгляд. Его глаза темны, как ночь, и он улыбается, но это выглядит так зловеще и мрачно, что у меня по спине пробегают мурашки.

Двери закрываются.

И моё сердце тоже.

— Рэйвен, — говорит Каэлиан несколько часов спустя. Моё имя — словно эхо.

Я была где-то там. Не знаю точно, где. Моё тело сидит в его шикарном «БМВ», но мысли витают где-то далеко. Наверное, я погружена в воспоминания. Думаю о том, что было раньше. Я вижу всё совсем по-другому, чем раньше.

Я понимаю, что у моих родителей и моих тёти и дяди больше общего, чем они думают. Моим тёте и дяде было бы неприятно слышать эти слова, но это правда.

Мои родители поклоняются дьяволу. Они поклоняются тьме.

Мои тётя и дядя поклоняются Богу. Они поклоняются свету.

Но их одержимость приводит к тому, что они наполнены безумием, которое доводит их до грани безумия.

Они поглощены своей верой. Каждый из них призван своим собственным Богом.

А я чувствую себя где-то посередине. Не зная ничего, кроме одержимости и зла. Куда мне идти дальше? Что правильно, а что нет? Мне кажется, что смысл жизни — это нечто недостижимое на данный момент. Я чувствую себя так, словно просто парю где-то посреди всего происходящего.

За всю дорогу я не сказала Каэлиану ни слова. Погруженная в свои мысли. Но я вижу, что с каждой преодолённой милей он всё больше нервничает.

— Хочешь пойти со мной в «Инферно»? Я сегодня дерусь. Отвлечёшься от дерьма.

Я бросаю взгляд на Каэлиана, его лицо пустое и бесстрастное, ничем не выдающее себя, хотя я знаю, что он чувствует больше, чем показывает. Гнев, прозвучавший в его голосе, когда он столкнулся с моим отцом, не свойственен человеку, лишённому эмоций.

То, как он прижимал меня к себе, когда выводил из тюрьмы, не может быть у того, кому пофиг.

То, как Каэлиан сжимал руль, когда мы проезжали через Калифорнию и Орегон, не покажет человека, который ничего не чувствует. Он не лист чистой бумаги, без эмоций, без ничего. Каэлиан — чёрный ящик, закрытый на замок и спрятанный. Внутри так много всего, но он не хочет этого показывать. Возможно, с другими людьми он социопат. Возможно, Каэлиан прожил всю свою жизнь, не испытывая ни капли чувств. Но со мной всё наоборот.

В его глазах столько собственничества, а в кулаках — ненависти. Возможно, я разбудила его тёмную душу, но и он разбудил мою.

Пойду ли я с ним в «Инферно»? После того дня, что у меня был? Я нахожусь под замком и вылезла из окна. Мой телефон стоит на беззвучном режиме, и я отказываюсь на него смотреть. Ария осталась в моей комнате после того, как я ушла, но они должны знать, что я ушла. Верно?

Так почему же они не позвонили? Почему никто не связался со мной?

Знаю, что меня ждёт ад. Вопрос в том, ехать ли мне домой сейчас и разбираться с последствиями, или насладиться ещё одной ночью свободы, прежде чем я встречусь лицом к лицу со своей судьбой? Потому что знаю, без сомнения, то, во что я войду сегодня вечером, изменит мою жизнь.

Возможно, я больше никогда не увижу дневной свет, или они не увидят.

Это будет один из нас, и я пока не готова рисковать этим.

— Ага, я пойду с тобой.

Попасть в «Инферно» — всё равно, что вернуться домой. Энергия, безумие — всё это успокаивает меня. Я понимаю, что хаос царит не только в моем сознании. Мир вокруг меня тоже хаотичен, и это помогает мне не чувствовать себя такой одинокой.

Каэлиан оставил меня на некоторое время, отправившись в раздевалку, чтобы подготовиться. Сегодня я решила постоять у ринга и понаблюдать за происходящим, чувствуя себя сторонним наблюдателем, впитывающим окружающее безумие. Крики громкие, а вибрация и топот ног ещё громче.

Время от времени мне в спину врезается локоть, прижимая меня к неровному краю ринга. Сегодня я была инкогнито, и люди меня не узнавали, и я благодарна им за это. Потому что всё ещё чувствую себя как в тумане. Голова по-прежнему болит, а сердце продолжает ныть. Оно пусто, но в то же время так полно. Полно боли, сожаления и скорби о том, что я потеряла за эти годы.

Я так много упустила. Моя жизнь совсем не такая, какой должна быть жизнь ребёнка. Я прожила, потеряла и прошла через тысячу жизней. Тысячу жизней, которые никогда не должны были принадлежать мне.

Свет гаснет, вырывая меня из мрачных мыслей. Я бросаю взгляд в дальний конец комнаты, где в тени скрывается чьё-то тело.

«Каэлиан».

Я бы узнала его где угодно. Такой сильный и властный. Он уничтожит любого, кто встанет у него на пути.

Темные локоны его волос спадают на лоб лёгкой волной. Линия его подбородка настолько острая, что напоминает стекло, напряжённая и жёсткая. Его глаза опущены, но я знаю, что в них горит огонь, который воспламенит меня.

Он такой ожесточённый. Как никто из тех, кого я встречала раньше. Каэлиан может поставить меня на колени, а я не из тех, кто прогибается. Он не относится ко мне как к девушке и не как к ненормальной.

Он относится ко мне как к равной.

Равной ему.

В одних шортах, доходящих до середины бёдер, я наблюдаю, как напрягаются его мышцы, когда Каэлиан идёт к рингу. Волоски на его ногах тёмные и такие чертовски мужественные. Его кулаки сжаты и обнажены, он не из тех, кто прикрывается лентой, чтобы защитить себя. Думаю, Каэлиан скорее почувствует каждый дюйм боли, чем воспользуется щитом. Надеюсь, однажды он научит меня быть такой же. Умению сражаться без страха, без защиты, без малейших колебаний.

Каэлиан выходит на ринг, не обращая внимания на крики гиен, издаваемые женщинами, которые хотят переспать с ним. Или на громкие голоса мужчин, которые хотят быть на его месте. Каэлиан в своём собственном мире, в своём собственном водовороте силы, окружающем его.

Пара трусиков взлетает в воздух, и у меня в груди зарождается звериный рык, когда я смотрю, как они падают на ковёр ринга. И почти чувствую, как скрипят мои зубы, сжимая в гневе челюсти.