Глава 2

Бригем Стэнтон забронировал в отеле «Белладжио» номер «Chairman Suite», который располагался на вершине башни Спа и имел две спальни: одну для него и его девушки, другую - для меня и его друга, парня, который только что стал его партнером, Чейза Болдуина. Остальные члены его команды, как он их называл, жили в номерах «Entourage Suites» площадью три тысячи квадратных футов[1] на том же этаже. Его брат, Нолан Стэнтон, жил в «Presidential Suite» этажом ниже.

Когда я подошел к стойке регистрации и получил карточку VIP-доступа и целую папку с информацией, мне сообщили, что вместе со мной в люкс поднимется еще один человек.

Пока я ждал консьержа, держа слева сумку с одеждой, а справа - чемодан и сумку с ноутбуком, появился посыльный и спросил, не хочу ли я положить свои вещи на тележку, уже переполненную багажом.

– Спасибо, нет, – заверил я его, когда потрясающая рыжеволосая девушка обошла тележку. Ее пальто из шерсти цвета шартрез доходило до середины бедра, а широкий отворот подчеркивал тонкость черт лица, отчего она казалась хрупкой, словно фарфоровая куколка. На ней были рваные джинсы и черные туфли на таком высоком каблуке, что мне оставалось только удивляться, как она ходит в них, не падая и не ломая части тела.

– Доброе утро, – поприветствовал я ее.

Она повернулась ко мне и промолчала, но соизволила поднять свои солнцезащитные очки «Джеки О»[2], оглядела меня с ног до головы и сделала что-то с лицом, что, по моим предположениям, должно было быть улыбкой, но больше походило на то, что она учуяла что-то неприятное.

– Доброе утро. Ты, должно быть, таинственный друг Брига.

Ее тон был ровным, натянутым и откровенно холодным. Окей. Обычно такая реакция проявлялась только после того, как люди находились рядом со мной в течение нескольких дней.

– Не такой уж и загадочный, – сказал я, пожимая плечами и погружаясь в свою легенду. – Мы вместе учились в Чоате, а потом он уехал в Гарвард, а я отправился на запад, в Стэнфорд.

Она медленно кивнула.

– Меня тошнило от холода, что забавно, ведь я оказался в Чикаго.

Наступила пауза, прежде чем она в насмешливом удивлении положила руку на сердце.

– О, ты собираешься поговорить со мной?

– Прости?

Ее усмешка, когда она потянулась к моей руке, была удивительной. Она использовала меня в качестве опоры, пока снимала сначала один каблук Christian Louboutin, а затем другой.

– Они не все говорят со мной, видишь ли, – поспешно сказала она, ее прозрачные васильково-синие глаза поднялись к моим, когда она аккуратно положила каблуки на одну из висящих сумок, между ремнями. Я понимал ее осторожность: в конце концов, они были дорогими. – Не со мной.

То, что она сказала, щелкнуло в моем мозгу.

– А другие его друзья, они с тобой часто не общаются?

– Только Лан, который станет членом семьи, так что он не в счет. Он должен быть милым со мной.

Она имела в виду Нолана Стэнтона, конечно же, младшего брата Бригама.

– Как хорошо, что Бриг знает хотя бы одного хорошего человека. Жаль, что тебя не было на лыжной прогулке в декабре. Ты бы сделал Вейл менее ужасным.

– Откуда ты знаешь, что я хороший? – спросил я, с интересом наблюдая, как она достает из сумки пару туфель и, прислонившись ко мне, надевает одну, а затем и другую.

– Ну, я уже могу сказать, что ты не один из его придурковатых дружков из братства, которым абсолютно нечего мне сказать.

Я ухмыльнулся.

– Это потому, что это должен был быть «братский уик-энд», так почему же ты, невеста, была там?

– Нет, нет, – быстро уточнила она, ткнув в меня пальцем. – Не невеста. У нас никогда не было такого разговора, и у меня нет кольца.

Было интересно, как она почувствовала необходимость прояснить это для меня. Не то чтобы она выглядела разбитой, грустной или злой. Скорее... тоскливой. Она хотела этого, это было очевидно, но она как будто смирилась с тем, что этого никогда не произойдет.

И именно это, как я подозревал, имел в виду Джаред, когда говорил, что мне нужно практиковать эмпатию. Если быть честным, меня меньше интересовало, почему она выглядит тоскливой, чем то, прав ли я в том, что она так себя чувствует.

– Значит, девушка, – исправился я, жестом показывая ей, чтобы она шла впереди меня, когда консьерж объявил, что нам пора подниматься. – Остальные все равно будут недоумевать, зачем ты приехала на эти выходные разврата.

– Так вот что это будет?

– Предполагаю, – устало сказал я.

Она тихонько захихикала.

– Не говори так взволнованно.

– Я бы предпочел остаться дома и почитать.

Она широко улыбнулась и кивнула.

– В удобной одежде, с чашкой чая, на сиденье у окна, укрывшись пледом, я права?

– Вижу, у нас схожие взгляды, – сказал я, очарованный ею. – Возможно, ты захочешь поехать со мной домой, в Чикаго.

Она хихикнула.

– Ты мне нравишься, – сказала она со вздохом, следуя за мужчиной в черном костюме в лифт. – Но Бриг был непреклонен, говоря чтобы я приехала, так что, – галантное пожатие плечами говорило о многом, – что мне оставалось делать?

Я кивнул.

– Кто же отказывает Бригу Стэнтону?

По всей видимости, никто.

Когда лифт начал подниматься на тридцать третий этаж, я понял, что она смотрит на меня.

– Что-то не так?

– Нет, я просто не могу понять, как... то есть ты совсем не похож на других его друзей, – сказала она, нахмурив брови, словно я был головоломкой, которую нужно было решить.

Мне это часто говорили. Даже Раис, спустя примерно три минуты после начала своей новой работы в Torus, знал, кто я, еще не подтвердив, кто я на самом деле.

– Ты Крой, верно? Мистер Колтер сказал, что я узнаю тебя по волосам.

Я прищурился на него.

– Из-за моих волос?

– Он сказал, что они странного цвета.

Что странного в платиновом блонде? В детстве я был русоволосым ребенком, а с возрастом белый цвет стал серебристым, с некоторыми вкраплениями темно-серых прожилок, но в основном оставался белым.

– Это не странно, – пробормотал я, защищаясь.

– Он не говорил, что у него низкий рост? – бросил Купер.

Я бросил на него взгляд, который должен был расплавить кожу на его черепе. При росте в шесть футов[3] я был далеко не коротышкой, разве что по сравнению с ним и остальными гигантами.

– Или тщедушный? – предложил Локрин. – Ты уверен, что он не сказал «тщедушный»?

Барнс получил такой же смертоносный взгляд.

Усмешка Раиса была низкой и теплой.

– Нет.

– Он должен был сказать «альбинос», – поддразнил меня Шоу, его резкий голос с нотками виски успокаивал меня, хотя он и вел себя как придурок.

– Я не альбинос - я платиновый блондин, Шоу, – сказал я ему уже в миллиардный раз. – Это настоящая пермутация блонда.

– Большое слово для такого раннего утра, – сообщил мне Нэш, широко ухмыляясь.

Мне совсем не хотелось ввязываться с ней в очередную дискуссию о цвете волос, поэтому я отмахнулся.

– Это потому, что ты знаешь только парней из студенческого братства, а я к ним не отношусь.

– Нет, это точно твои волосы. Ты знаешь, сколько некоторые женщины платят, чтобы получить и сохранить такой цвет волос? Тебе когда-нибудь говорили, что ты выглядишь как модель из GQ?

Вздох, если бы я позволил ему вырваться, был бы красноречивым. К счастью, она была в ударе.

– И не то чтобы с другими друзьями Брига было что-то не так, заметь, – предупредила она, словно опасаясь, что кто-то может подслушать, как она плохо о них отзывается. – В конце концов, я была в женском обществе, так что я не бросаю тень на жизнь членов греческого братства, но его друзья просто немного шумные и хамоватые.

– Но все они капитаны индустрии, – ответил я.

– Работают на своих отцов, – ехидно добавила она, бросив на меня косой взгляд и лукаво усмехнувшись.

Я насмешливо хмыкнул.

– Но не Чейз, верно?

– Да, – сказала она, и я услышал, как внезапно похолодел ее тон, и все поддразнивания исчезли. – Чейз Болдуин. Он ушел в самостоятельную жизнь, отказался работать на отца в инвестиционной компании. Вместо этого он стал адвокатом, и теперь, в тридцать один год, он стал партнером.

Я готов был поспорить, несмотря на ее защиту, что бизнес его семьи, а также их друзей помог его быстрому продвижению. Никто не становился партнером в юридической фирме в столь юном возрасте, если только не приносил серьезные деньги в виде престижных клиентов.

– Что ж, молодец, – объявил я, ухмыляясь и протягивая ей руку. – Кстати, меня зовут Крой Эска.

– О боже мой, – вздохнула она, взяв мою руку в обе свои, и рассмеялась. – Я сегодня такая дурочка. Мне так жаль.

– Все в порядке; там, откуда мы приехали, еще рано, и мы оба были в аэропорту до восхода солнца.

– Я все еще не знаю, что ты думаешь, – простонала она. – Я Астор, Астор Финнел.

Я не мог не улыбнуться, потому что она действительно была очаровательным человеком. Она казалась веселой, не воспринимала себя слишком серьезно и, судя по всему, была спокойной и приземленной. Я не ожидал этого, когда читал досье.

Астор получила степень по истории искусства и архитектуры в Брауновском университете, была светской львицей, входила в совет директоров нескольких благотворительных организаций и роскошно жила на средства своего трастового фонда. Ее родители хотели, чтобы она вышла замуж, а она хотела увидеть мир. Она встретила Бригама в Барселоне, и с тех пор они вместе. Должно быть, ему приятно знать, что его деньги ее не интересуют, ведь у нее есть свои миллионы. Бриг Стэнтон крупно выиграл, когда заполучил ее.

Наконец лифт загудел, и двери открылись в фойе номера площадью четыре тысячи квадратных футов[4] с видом на Лас-Вегас-Стрип. Если бы день не был таким пасмурным и серым, я был уверен, что вид из арочных окон, обрамляющих камин, был бы еще более впечатляющим, особенно когда наступала ночь и неоновое сияние города накладывало свои чары.

– Смотри, это Асс.

Кто-то произнес первый слог ее имени, и когда Астор медленно повернулась ко мне, я подмигнул ей.

– Мужайся, милое сердце, – прошептал я, и она кивнула, поняв и оценив, что я цитирую для нее К.С. Льюиса[5].