Даллас повесил фотографию бабушки и тети в гостиной.

– У твоей семьи добрые лица, – сказал он мне, глядя на фотографию.

Он был прав. У них были добрые лица.

 

***

 

Мы снова были в доме его матери на Эшворт-Серкл, отмечая чудесную новость о беременности Джины. Каллум был похож на оленя в свете фар, который прямо перед ужином приблизился к полному приступу паники, в результате чего я взял его за руку и повел на улицу, чтобы он посидел у бассейна.

– Спасибо, Крой, – сказал он, когда я заставил его наклониться и положить голову между коленями, пока у него не началась гипервентиляция.

К этому моменту мы с Далласом уже не раз ходили на двойные свидания с ним и Джиной, и я обнаружил, что он мне очень нравится. Не так сильно, как его жена, которая была язвительной и милой в равной степени, что ставило ее выше него в моем уважении, но я мог сказать, не добавляя оговорок, что мы были друзьями.

– Хочешь выпить? – спросил я его.

Он кивнул головой.

– Пойду принесу тебе воды.

Когда я уже собирался встать, Кейт внезапно оказалась рядом.

– Обоже, обоже, обоже, – затараторила она, скорчив гримасу, которая находилась где-то между ужасом и восторгом.

– Это вода со льдом? – спросил я, указывая на ее стакан.

– О, да, Даллас послал это для Каллума.

– Умный человек, – сказал я, забирая у нее стакан и ставя его на стол рядом с Каллумом, а затем погладил его по спине. – Ты уже можешь дышать?

Он снова покачал головой.

Я посмотрел на Кейт, которая начала притопывать.

– Расскажи мне, что происходит.

Она остановилась и повернулась ко мне лицом.

– Лоуренс только что позвал Эвана, потому что, видимо, Эван был на кухне с Далласом и начал на него кричать.

– Почему? – спросил Каллум.

– Да, а почему? – сказал я Кейт.

– Эван узнал, что один из его друзей переспал с Далласом сразу после того, как они расстались, и он очень расстроился из-за этого.

– Почему? – раздраженно спросил Каллум, поднимая голову: смена темы - от жены с ребенком до ревности Эвана - помогла ему успокоить расшалившиеся нервы.

– Очевидно, Эван носит с собой факел[2] - в этом его только что обвинил Лоу, - и ему это надоело. А потом Эван сказал, что ему надоело сталкиваться с людьми, которых он знает, что Даллас трахал - да, он употребил слово «трахал» на кухне моей матери.

Каллум повернулся ко мне.

– Тебя это беспокоит?

– О, ты имеешь в виду ту ночь?

Он кивнул.

– Какая ночь? – Кейт хотела знать.

– Сколько, две недели назад? – спросил Каллум, и я кивнул. – Мы с Джиной, Далом и Кроем ждали, когда нас усадят за стол на ужин, а этот парень подошел к нам из бара, чтобы поговорить с Далласом, и стало ясно, что А, они переспали, и Б, он очень хочет сделать это снова, и не мог бы Даллас позвонить ему.

Она повернулась ко мне, разинув рот, а ее брови рисковали исчезнуть в волосяном покрове.

– Что?

– Ты разозлился?

– С чего бы мне злиться? Это было еще до того, как он меня узнал.

– Да, но...

– Подожди, – быстро сказал Каллум, медленно улыбаясь. – Когда Дал встает, чтобы пойти в туалет, на обратном пути его останавливает другой парень, который ужинал с другими людьми, и посреди ресторана он держится за руку Далласа, как будто пытается удержать его, чтобы поговорить с ним, и когда Дал наконец отталкивает этого парня от себя, когда он доходит до нашего столика, он говорит, что этот парень просто знакомый.

– Кто он?

– О да, это самое интересное. Даллас даже не помнит его имени.

Ее глаза расширились от удивления, когда она снова посмотрела на меня.

Такое случалось часто. Если мы были на Стрипе или рядом с ним, мужчины и женщины постоянно останавливали его. Даллас не был разборчив в выборе своих приятелей. Он был открыт для дела, приходите все и каждый. Среди них были врачи, адвокаты, карточные дилеры, парковщики, танцовщицы, фокусник, парень, одетый как Бэтмен, несколько бариста, различные продавцы, один из гондольеров в Venetian и фотограф, который сбежал с открытия своей галереи, чтобы остановить Далласа и попросить его номер телефона, потому что отчаянно хотел его сфотографировать.

Мы говорили об этом, и Даллас всегда был любезен. В первый раз, когда это случилось, он не знал, что делать, и в итоге очень крепко сжал мою руку и, как я понял, собирался наброситься на парня. Тогда я вмешался, извинился и сказал, что мы с Далласом живем вместе.

– О, простите, я...

– Все в порядке, – сказал я мужчине, который не мог смотреть на меня, а вместо этого бросал тоскливые взгляды на Даллас. – Вы же не знали.

Он ушел, а Даллас привел меня в коридор с умеренной проходимостью рядом с лобби отеля Wynn, прижал меня к стене и встал рядом.

– Крой, – прохрипел он, явно страдая. – Ты же знаешь, что мне плевать на...

– Да, я знаю, – заверил я его, улыбаясь. – Но все эти потрясающе красивые мужчины постоянно предлагают тебе повторить сексуальные эскапады, и мне интересно, ты был сверху со всеми ними?

– Ты знаешь, что да, – прорычал он, делая шаг назад.

Я прочистил горло.

–Ты уверен, что совсем не скучаешь по этому?

Он посмотрел на меня.

– Ты же не думаешь, что если бы я хотел твою задницу, я бы тебе не сказал? Разве мы не на сто процентов честны друг с другом?

– Правда?

– Да, – огрызнулся он, впиваясь в меня, целуя шею и челюсть, положив руки мне на бедра, чтобы я не мог пошевелиться. – Всегда.

Его губы на моей коже, его теплое дыхание и его запах были просто райскими, как будто я был на улице в ленивый летний день, весь томный и залитый солнцем. Теперь это была моя жизнь с этим мужчиной, и я бы ни за что не променял ее.

– Не сомневайся во мне, – сказал он, прежде чем поцеловать меня.

Я обхватил его за шею, чтобы удержать, положил другую руку ему на лицо и целовал его до тех пор, пока не почувствовал, что он шатается в моих руках.

– Послушай, – пробормотал я, прижимаясь лбами друг к другу и обмениваясь дыханием. – Я просто хочу убедиться, что ты не упускаешь чего-то, что тебе нужно или хочется. Я буду для тебя снизу в любое время, когда ты...

– И я обещаю сказать тебе, если мои желания изменятся, – сказал он, и я почувствовал, как его пробрала дрожь, когда я прижал свое бедро к его бедру. – Но сейчас все, чего я хочу это... Боже.

Я понял; мне не нужно было больше никаких слов. Когда я привез его домой, я прижал его к себе в постели и терзал до тех пор, пока он не стал умолять, а потом мое имя вырвалось из него со вздохами и хныканьем, когда он кончил. Пока он лежал, прижавшись ко мне, такой довольный, что в голове стоял гул, я не беспокоился ни о других мужчинах, ни о женщинах, да и никогда не беспокоился. В Далласе Бауэре не было коварства. Он ничего не скрывал и не лгал. Если бы он захотел кого-то еще, он бы сказал мне. Тот факт, что я был единственным, кого он видел, не предвещал ничего хорошего для других, а поскольку для меня все было точно так же, я не беспокоился о нас.

– Крой?

Вернувшись в настоящее, я переключил внимание на Кейт.

– Прости, – извинился я. – Так чем сейчас занимаются Лоуренс и Эван?

– Ссорятся на кухне.

– А что делает твой отец?

– Смотрит баскетбол.

Я усмехнулся, потому что, если была возможность, то телевизор был включен, и по нему постоянно показывали какое-нибудь спортивное событие.

– А что делает твоя мама?

– Пытается помочь, конечно.

– Джина?

– Джина перекусывает овощами и смотрит на них, как на кино.

Каллум хихикнул над этим.

Я повернулся к нему.

– Ты будешь замечательным отцом, потому что у тебя есть замечательный отец, так что ты знаешь, как это должно выглядеть.

Он кивнул.

– И ты мужчина, который любит свою жену, и я знаю, что ты прочитаешь слишком много книг о родах, уходе за детьми и их воспитании, а когда твой мозг взорвется, мы с Далласом посидим с детьми, чтобы ты мог побыть наедине со своей женой.

– Хорошо, – сказал он, перевел дыхание, выпил стакан воды и пошел обратно через патио, вокруг бассейна, к задней двери, а затем внутрь. Сразу же раздались крики.

Кейт издала писк и вбежала в дом. Я поудобнее устроился в шезлонге, благо погода стояла прекрасная. Шестьдесят восемь градусов[3] и легкий ветерок - идеальная погода для лежания под звездами. Я был так доволен.

– Привет, – сказал Даллас, подойдя ко мне. Я подвинулся, чтобы он мог сесть.

– Что случилось?

Он прочистил горло.

– Очевидно, Эван видел одного из своих приятелей на днях, который упомянул, что видел нас с тобой, когда мы ужинали в итальянском ресторане с Каллумом и Джиной, когда ее сестра была в городе.

Я ждал, пока он возьмет меня за руку.

– И, полагаю, он упомянул, что я выглядел очень хорошо.

Это была правда. Даллас всегда был великолепен, но, имея дом, меня, который заботился о нем, следил, чтобы он правильно питался, спал, бегал со мной... он как будто светился. И его даже повысили в должности. Хига уехал на работу в Лос-Анджелес, а Монтес повысили до главного спецагента, и она просила Далласа занять ее прежнюю должность помощника. Я держал за него пальцы крестиком. Наш с Серджио бизнес шел хорошо, мы наращивали клиентскую базу и репутацию, и все складывалось так удачно, что иногда я просыпался от страха, что все это сон, что я вернусь в Чикаго и больше никогда не почувствую солнца на своем лице. Забавно, что только сейчас я понял, насколько несчастен был. Нужно было поднести зеркало к старому себе, чтобы увидеть все возможности.

– Думаю, теперь, когда ты со мной, я выгляжу по-другому, – сказал он, и я услышал, как он сглотнул, а его дыхание сбилось, когда его взгляд встретился с моим. – И мне кажется, я знаю, что поможет устранить все недоразумения по поводу того, свободен я или нет, но я не знаю... – он встал, отошел на несколько футов и вернулся, видимо, подумав, что так будет лучше, и пошел дальше, к пальмам, а потом вернулся. Я встал и стоял, понимая, что, хотя я думал об этом в своей голове миллион раз, я никогда не говорил ему этих слов. Он тоже не говорил их мне, но, если угадать, то, скорее всего, потому, что, хотя я был рядом, и он знал, что чувствует, и знал, что я хочу быть рядом, меня все равно было трудно раскусить.