Мужчина, который присоединился ко мне на террасе, пока я стоял и любовался видом на залив, был красив и обаятелен, и после того, как мы немного поговорили, он пригласил меня на ужин. Я согласился, и он был удивлен, когда я предложил угостить его. Я сказал ему, что, судя по его костюму, я ему нужен. Оказалось, что я ошибался: да, он был плохо одет, но только потому, что не разбирался в моде, и был уверен, что я смогу ему помочь. Оказалось, что он пришел на вечеринку не потому, что был геем и хотел стать «сахарным папочкой», а потому, что искал кого-то со вкусом и ухоженного, кого он мог бы включить в свою платежную ведомость в другом качестве.

Двадцатипятилетнему Пирсу Клейтону, его сыну, избалованному, богатому и титулованному, требовался опекун, который помог бы ему избавиться от образа плейбоя и превратиться в способного, респектабельного взрослого человека, готового возглавить бизнес своего отца в Сан-Франциско. Если бы я согласился переехать к Пирсу и стать его наставником, мне бы хорошо заплатили. Его отец не доверял никому из окружения сына, чтобы загнать его в угол, поскольку все его друзья и доверенные лица были, по его словам, развратными подхалимами, озабоченными только своими собственными интересами.

– Вы думаете, у него нет настоящих друзей? – спросил я, изучая мужчину. – Это многое о нем говорит, да?

Он кивнул.

– У богатых людей очень мало настоящих друзей. У каждого есть своя выгода.

– Это ужасно тоскливо.

– Возможно, – задумчиво ответил он, улыбаясь мне. – Но это правда.

– У вас есть друзья? – спросил я, желая узнать, что он думает о себе.

– Несколько, которые были доверенными лицами на протяжении многих лет. Новым доверять сложнее, а после развода женщины, которые появляются в моей жизни, вызывают еще больше подозрений.

– Это тяжелый способ жить.

– Это безопасный способ жить.

Я молчал, потягивая вино и смакуя ужин, который мы с ним ели в ресторане, где даже домашний салат был мне не по карману.

Он наклонился вперед, устремив на меня тяжелый взгляд.

– Вот почему я хочу платить тебе, Крой. Потому что если я плачу тебе и знаю, что тебе нужны деньги, чтобы жить, то предполагается доверие, поскольку ты будешь работать на меня.

– Конечно.

– Мне нужно, чтобы моего сына направили в нужное русло.

– Вы хотите, чтобы кто-то шпионил за ним.

– Нет, – заверил он меня. – Мне нужно гораздо больше, чем просто шпион. Мне нужно, чтобы он видел тебя, слышал тебя и слушал тебя. Я хочу, чтобы кто-то был его тенью, кто-то, кто будет следить за тем, чтобы его выбор был правильным, пока он не научится делать его сам.

– Вы же не хотите, чтобы он вас смущал.

– Я не хочу, чтобы он поставил под угрозу мои деловые интересы.

– Тогда зачем было ставить его во главу компании?

– Потому что он мой сын.

– У вас нет других сыновей?

– Дочери.

Я с отвращением усмехнулся. Возложить ответственность за свое наследие на ребенка мужского пола? Что это за средневековое мышление?

– И вы не хотите, чтобы они контролировали ваш бизнес, потому что они могут выйти замуж и отдать все, что вы нажили?

Он покачал головой.

– Ты неправильно понял. Обе мои дочери возглавляют свои собственные подразделения моей компании. Мне просто нужно, чтобы Пирс наверстал упущенное.

Я прочистил горло, потому что это было хорошо. Мне нравилось, когда я ошибался в людях, а потом меня поправляли. Сюрприз был в новинку.

– Вы сказали, что хотите, чтобы он сделал правильный выбор. Какой именно? Не о бизнесе, потому что у меня не будет доступа к нему.

– Личный выбор, – произнес он, его голос был темным и глубоким. У меня сложилось впечатление, что до сих пор решения Пирса были плохими.

– Ему нужна нянька.

– Ему нужна направляющая рука.

Поскольку мне потребовалось не более двадцати минут, чтобы понять, что торговать своей внешностью и телом я не смогу, его предложение стало для меня идеальным компромиссом - мне заплатят за мое время и я не отдам ничего от себя в процессе.

Когда мой контракт с Клейтонами был выполнен, а Пирс стал респектабельным и ответственным взрослым, я покинул Золотой штат и отправился в Чикаго, намереваясь стать полицейским, чтобы начать новую жизнь с дипломом по уголовному праву. Мне нужно было найти себя, того, кто скрывается под фасадом, чтобы понять, можно ли отбросить привилегированное детство и три года притворства тем, кем я не являлся, чтобы обнаружить что-то, кого-то настоящего.

Мечта, однако, оказалась недолгой. Я уволился, когда цена стала слишком высока, когда нарушение закона под предлогом обеспечения справедливости — то, в чем я пытался убедить себя, руководствуясь самыми этическими соображениями, — означало потерю моей честности и самоуважения. Это был скользкий путь к тотальной коррупции, и я не хотел его проходить.

Через две недели я уже подумывал о переезде в другой город, когда получил письмо от Джареда Колтера. Компании Torus Intercession нужны были люди, надежные люди, люди с моим опытом и навыками, и это стало началом моей новой жизни.

Постепенно я осознал, что Бриг Стэнтон смотрит на меня с некоторой неуверенностью. Я совершил путешествие по дорожке памяти, не найдя объяснений.

– Извини, – быстро сказал я. – Я думаю, что Калифорния - это скорее образ жизни, чем штат. У меня нет чувства Западного побережья. Я слишком негибкий.

– Правда?

Я кивнул, пожимая плечами, стараясь сохранить легкий тон нашего разговора. Это была ложь, которую я часто говорил, наряду с более обыденными, например о том, сколько мне лет. Они вырывались наружу, эти неправды, и, честно говоря, я даже не был уверен, почему. Бранну я сказал, что мне двадцать восемь, Нэшу - что тридцать, а Локрину - что тридцать пять. Это было произвольно и глупо, но когда от меня требовали хоть какой-то правды... я уклонялся. Уклонение было моей обычной реакцией на то, что меня пытаются заставить говорить о чем-то личном. Джаред часто ловил меня на этом, и когда он вызывал меня, я садился перед ним и пытался придумать ответ, который бы он принял, не зная, как лучше поступить. Я никогда не давал спонтанного, прямолинейного ответа на что-либо.

– Крой?

– Я думаю, – начал я, понимая, что мои мысли снова блуждают, и пытаясь поддержать легкий разговор, – Чикаго - отличное место, чтобы взять собаку или порцию мяса, выпить пива и просто слиться с толпой.

Улыбка, которую я получил в ответ на этот ответ, была приятной.

– Я просто размышлял об этом, – приветливо ответил он. – Это единственная деталь, которой нет в твоем досье.

Я прищурился.

– Ты думаешь, может быть, я - раздолбай, бросаюсь от одного дела к другому, не думая и не планируя?

– О Боже, нет, – быстро заверил он меня. – Я восхищаюсь твоей способностью бросить осторожность на ветер и покинуть место, целую цепочку семьи и друзей.

– У меня нет семьи, – категорично объяснил я. – Я ушел из дома в семнадцать лет, чтобы пойти в колледж, и на этом все закончилось.

– И ты никогда не возвращался?

– Мне некуда возвращаться. Дом продали, и все разъехались.

– Это ужасно.

И почему, черт возьми, я решил в тот момент выложить все начистоту, так и останется загадкой. Так много того, в чем я не был полностью правдив и откровенен. Затем я собрал все вместе - его вопросы, его интерес - и придумал ответ.

– Ты по какой-то причине переживаешь, что можешь потерять семью и друзей, и тебе интересно, каково это - оказаться в такой ситуации.

– Что? – сказал он удивленно, почти в панике, встал и отошел на несколько шагов от кровати, а затем повернулся, чтобы пригвоздить меня взглядом. – Нет. С чего бы тебе вообще предполагать что-то подобное?

У него были секреты, которыми он не хотел делиться, и не моя работа - лезть не в свое дело, как мне уже много-много раз напоминали. То, что мне нравилось что-то знать, не означало, что людям нравилось это рассказывать. Мне точно не нравилось. Я перевел дыхание и остановился.

– Ты прав, мне жаль. Так скажи мне, ты согласен, чтобы твой отец нанял тебе телохранителя, когда ты вернешься домой?

Он быстро вздохнул, и его плечи опустились, когда он расслабился.

– Я все еще не в восторге от этой идеи. У меня уже есть команда охраны, которая следит за мной дома и в офисе, а Эрик находится в доме со мной большую часть времени, но особенно по ночам.

Если бы я сказал «о» в ответ на это заявление или что-нибудь в дополнение к «особенно по ночам», я был уверен, что он пришел в ярость. Как бы то ни было, я просто кивнул, несмотря на то, что этот лакомый кусочек был чудовищно откровенным. Я умирал от желания познакомиться с Эриком Фостером, но, к сожалению, у меня никогда не будет такой возможности.

– Похоже, ты считаешь, что телохранитель - это просто лишний человек на пути.

– Именно так я и думаю, – согласился он. – Но я не хочу, чтобы что-то помешало этой деловой сделке для моей сестры, поэтому я готов к тому, что моя жизнь перевернется.

– И жизнь Астор, разумеется, – вставил я, подзадоривая его, любопытство брало верх.

– О да, конечно, – быстро согласился он, но это было явно послесловие.

– Что ж, – сказал я, устав играть с ним в кошки-мышки, мне надоела эта игра. – Я постараюсь защитить тебя, пока ты не сядешь в самолет, чтобы вернуться в Коннектикут.

– Спасибо, – пробормотал он, почувствовав облегчение от того, что я оставил тему Астор Финнел. Похоже, он не был особенно заинтересован в разговоре о ней.

– А теперь, – сказал я, переводя дыхание, – думаю, пора устроить всем поздний завтрак, не так ли?

– Согласен, – весело ответил Бриг, улыбаясь, когда повернулся, чтобы открыть дверь. – Я и сам жутко проголодался.

Я был недоволен тем, что мне пришлось приехать в Вегас, но это было бесконечно лучше, чем защищать Брига Стэнтона у себя дома. Одно только представление о том, с какими людьми в его жизни, в его доме мне придется разговаривать и иметь дело, утомляло. Здесь же мой путь был свободен, мне оставалось лишь следить за ним в течение следующих четырех дней, а затем посадить его на самолет и отправиться домой. Я не мог представить себе более легкого задания, и мне было немного стыдно за то, что я ныл об этом Джареду. Все будет просто; удивительно, что я не понял этого раньше.