Глава 41. Неотразимая красота

Юэ Чэньцин с улыбкой сказал:

— Князь Сихэ обратился по адресу! Каждый год в Чунхуа некоторые охочие до сплетен личности составляют разнообразные рейтинги, которые я нахожу довольно занимательными! Что же касается того, кто десять лет назад считался самой красивой девицей, то, должно быть, речь идет о Су Юйжоу[1].

[1]  苏玉柔 sū yùróu су юйжоу «травы нежная яшма», где 苏 sū су — бот.перилла нанкинская (Perilla nankinensis Decne.); трава; хворост; отдых; 玉柔 yùróu «нежный нефрит» метафора для описания белого и мягкого тела или нежных рук женщины.

Мо Си никогда не интересовался женщинами, поэтому мало что знал о скрытых от посторонних глаз бесподобных красавицах, славу которых не могли сдержать высокие стены домов знати. Так что, хотя имя Су Юйжоу показалось ему смутно знакомым, вспомнить, кто эта женщина, он так и не смог.

— Ты видел, как она выглядит? Есть ли хотя бы намек на сходство с Хун Шао?

Юэ Чэньцин покачал головой.

— Госпожа Су всегда скрывает лицо за вуалью. Мало кто может похвастаться, что видел ее прекрасные черты. Я из младшего поколения, поэтому, конечно же, мне не удалось оценить ее природную красоту.

На последних словах он не смог сдержать вздох сожаления.

— Вышла ли эта женщина замуж за хладнокровного мужчину, как утверждал государственный советник Ляо? — спросил Мо Си.

— А? Точно! — Юэ Чэньцин на мгновение задумался. — Ведь у ее мужа и правда тот еще характер. Неужели государственный советник говорил про нее?

— …

Мо Си и Мужун Чуи переглянулись.

Раз Юэ Чэньцин сразу же подумал об этой женщине... совершенно очевидно, что найти ее не так уж и сложно. Скорее всего, Ли Цинцянь уже давно узнал о ней от своих жертв, но почему тогда все еще не попытался схватить ее?

— За кого она вышла замуж? — спросил Мо Си.

— … — Юэ Чэньцин хлопнул себя по лбу. — Не может быть... Когда я упомянул о ней, то подумал, что вы уже догадались, чья она супруга! Четвертый Дядя, князь Сихэ, вы что, никогда не читали «Список самых прекрасных красавиц Чунхуа»?

Мо Си: — …

— А «Список самых могущественных и богатых аристократов Чунхуа»? — беспомощно спросил Юэ Чэньцин.

— Так за кого именно она вышла замуж? — нетерпеливо спросил Мо Си.

— За целителя Цзяна, Цзян Фули! — Юэ Чэньцин не сразу смог вернуть себе дар речи. — Неужели вы двое не знаете, как зовут жену самого богатого торговца Чунхуа?

«Тогда удивляться нечему», — подумал Мо Си. Его взгляд потяжелел, а глаза потемнели.

В Чунхуа было два места, куда практически невозможно было попасть: оружейная мастерская Мужун Чуи и алхимическая мастерская целителя Цзяна.

Мо Си ничего не знал о «деве Су», но был наслышан о «госпоже Цзян». Говорили, что эта женщина была очень слаба физически, поэтому, пытаясь восстановить здоровье, практически не покидала комнату исцеления резиденции Цзян. Круглый год пребывая в уединении, она была полностью отрезана от внешнего мира и ничего не знала о ветрах и дождях, что бушевали снаружи.

Прежде Ли Цинцянь действовал осторожно и не осмеливался напасть на члена семьи Цзян, но теперь, когда его материальная оболочка в виде меча была уничтожена, остался лишь жаждущий крови демонический дух, который непременно попытается прорваться в резиденцию Цзян.

Придя к такому выводу, Мо Си поднялся. Взглянув на сладко спящего посреди сгрудившихся вокруг него бамбуковых воинов Гу Мана, он сказал:

— Я пойду в резиденцию семьи Цзян. Господин Мужун, я вынужден снова вас побеспокоить и попросить присмотреть...

Прежде чем он договорил, его прервал оглушительный взрыв. Все трое подняли головы и увидели, как над Восточным рынком поднялся столб густого дыма и пламени.

— Что... что там произошло? — испуганно спросил Юэ Чэньцин.

— На месте разберемся, — ответил Мо Си.

Юэ Чэньцин поспешно кивнул и собрался последовать за Мо Си, но, оглянувшись, увидел, что Мужун Чуи и не думал куда-то идти. Он по-прежнему сидел за каменным столом и давал какие-то указания одному из своих бамбуковых воинов.

— Четвертый Дядя, ты не идешь? — нерешительно уточнил Юэ Чэньцин.

Взглянув на Гу Мана, Мужун Чуи все тем же безразличным тоном ответил:

— Разве ты не слышал, как князь Сихэ просил меня присмотреть за преступником? Я не могу уйти.

Чуть подумав, Юэ Чэньцин не стал настаивать. Стоило Мо Си и Юэ Чэньцину покинуть резиденцию Юэ, как они столкнулись с толпой спасающихся бегством людей. Женщин, детей и стариков направляли солдаты из городской стражи:

— Идите в Управление общественной безопасности! Все идите в Управление общественной безопасности!

Огонь на востоке разгорался все ярче, взмывая все выше к небесам. Похожие на яркие метеоры, заклинатели из столичной стражи летали над пожарищем на своих мечах, пытаясь выхватить из огненного моря выживших горожан.

Хотя до места событий было еще далеко, они могли услышать плач, мольбы о помощи и крики заклинателей:

— Хватайте его!

— Нам нужно подкрепление! Уничтожьте этого демона!

Не было необходимости говорить, что «этим демоном» был Демон Меча Ли Цинцянь.

Юэ Чэньцин был поражен:

— Почему, вместо того чтобы отправиться в резиденцию Цзян, Ли Цинцянь устроил массовое убийство в другом месте?

Про себя Мо Си подумал, что, возможно, Ли Цинцянь уже был в резиденции Цзян, но не нашел там того, кого искал.

— Сначала отправимся на Восточный рынок, — сказал он.

Добравшись до Восточного рынка Чунхуа, они обнаружили, что ситуация куда хуже, чем предполагалось: все торговые ряды были объяты демоническим огнем, похожие на пионы алые языки пламени поднялись до небес, густые клубы дыма затмили свет солнца. Время от времени из моря огня выныривали по два-три заклинателя на мечах, выносящие на руках пострадавших жителей.

— Огонь распространяется слишком быстро! Нужно сосредоточиться на тушении пожара!

— Если так будет продолжаться, боюсь, сдерживающий пламя барьер долго не протянет...

В толпе царила паника. Войска, размещенные в императорской столице, поспешили на помощь столичному гарнизону, так что здесь сейчас были и солдаты Северной пограничной армии. Люди, что прежде были частью Ублюдочной армии, едва завидев Мо Си, радостно закричали:

 — Генерал Мо!

Были и те, кто тихо прошептал:

— Он пришел, он здесь. Наш отчим здесь.

Хотя с его назначения прошел не один год, но старожилам Ублюдочной армии по-прежнему нравилось за глаза называть Мо Си «отчимом». Только если раньше они делали это из неприязни, то теперь прозвище превратилось в своеобразную безобидную шутку «для своих».

Их «отчим» уверенно шагал по заполненной огнем улице. Расшитая золотой нитью черная одежда трепетала на ветру, черный дым стелился под его длинными ногами.

Охватившее восточный рынок пламя взметнулось до небес, отразившись алыми всполохами в его черных глазах.

— От... ой, то есть генерал Мо, здесь буйствует злой дух...

Мо Си кивнул.

— Займитесь спасением людей, — сказал он. — С остальным я разберусь сам.

Солдаты были немного озадачены и напуганы, не понимая, что собирается делать их «батька». Учитывая то, что Мо Си был огненным заклинателем, мог ли он потушить пожар?

Впору было впасть в отчаяние, но в самый критический момент они внезапно услышали спокойный глубокий голос Мо Си:

— Тунтянь, явись!

С пронзительным свистом, похожим на звук, что издает всплывший на поверхность из морской пучины кит, в ладони Мо Си появился сияющий белый жезл. В переплетении золота и серебра на его навершии ослепительно сиял темно-голубым светом невероятно огромный драгоценный китовый духовный камень.

Юэ Чэньцин был потрясен… это ведь материализованная форма Тунтянь?!

Тунтянь был самым мощным божественным оружием Мо Си, готовым по первому его слову сдвинуть гору и заполнить море[2].

[2] 移山填海 yí shān tián hǎi и шань тянь хай «передвинуть горы и заполнить (ими) море» — обр. об огромной силе, а также об искусстве магии; в современной интерпретации это метафора великой силы и храбрости человечества в покорении и преобразовании природы.

Из-за того, что Тунтянь был слишком мощным[3] оружием, Мо Си очень редко призывал его в форме жезла, обычно используя лишь его духовную суть для создания защитных барьеров. Причина была простой: для защиты требовалась лишь душа огромного духовного кита, а для сотворения более сложного заклинания нужен был жезл.

[3] 霸道 bàdào бадао кит. филос. «путь насилия» — принцип управления силой и страхом; деспотичный, жестокий; сила/мощь, не поддающаяся контролю.

Длинные белые пальцы Мо Си сжали жезл. Указав на вздымающееся до небес огненное море, он скомандовал:

— Благодатный дождь!

Некоторые неопытные заклинатели были потрясены:

— Ни... хуя себе[4]...

[4] 我操 wǒcào «трахни меня» — груб. ебать! пиздец! твою мать! охуеть! ни хуя себе!.

Конечно, можно забить на то, отец он им или отчим, — все-таки батя есть батя. Но как поверить, что огненный заклинатель и правда может погасить огонь?

Однако у них на глазах из камня на вершине жезла ударил луч голубого света. Взмыв в небеса, он в одно мгновение обернулся исполинским китом. Взмахнув огромным хвостом, кит повернулся к огненному морю и широко открыл свой гигантский рот!

За доли секунды поднялся яростный ветер, разметавший песок и сдвинувший камни. Многие заклинатели, не в силах выдержать этот мощный напор духовной энергии, с болезненными гримасами на лицах один за другим попадали на колени. Даже Юэ Чэньцин закашлялся и, пытаясь прояснить затуманенное зрение, прищурил глаза.

Столкновение гигантского синего кита с драконоподобным морем пламени породило невероятно сильную воздушную волну. Брызги пены вперемешку с огненными искрами разлетелись на десятки километров вокруг. В мгновение ока темная ночь обернулась днем! Потоки воды со звериной яростью обрушились на столицу Чунхуа проливным дождем.