– А почему же уважаемая Кердана едет впереди, а не ты, о славный Арр’тин?

– Мы прибыли сюда, – пропустив моё замечание мимо ушей, с вызовом продолжал юный предводитель, – Дабы убедиться воочию, что мифические армии врага разбиты объединёнными силами волшебного мира. Но пока мы видим только горы пепла. Может, у досточтимого Вэрднур свои обычаи, и он теперь сжигает трупы своих врагов?

Я демонстративно отвернулся от сына повелителя и посмотрел на друзей:

– Думаю, нам здесь делать нечего, – сказал я им на всеобщем.

– Боюсь, так просто они тебя не отпустят, – покачал головой Доррен.

– Ты прав, человек, – резким неприятным голосом произнёс Арр’тин,

– Наши семьи – кровные враги, и ты мой кровник. Судьбу одного из нас должен решить священный поединок на национальном оружии.

– Странно, неужели до сих пор твой род не может забыть, что моя прабабка предпочла моего прадеда твоему предку? Ну, если правнуки должны отвечать за деяния своих дедов, я готов.

Я сухо щёлкнул гилвурном.

Остриями гилвурнов мы с Арр’тином начертали на земле круг и вступили в него. Я считался лучшим фехтовальщиком, мечником, лучником и т.д., кажется, я уже упоминал об этом, лучшим, конечно, после Тхандина. Но оказалось, что я уступаю в быстроте и ловкости своему противнику. Невольные наблюдатели подались вперёд. К моему удивлению Тхандин, до сих пор со скучающим видом стоявший в стороне теперь подошёл чуть ли ни к самой черте и то и дело разочарованно вздыхал, когда я пропускал удар или мой выпад не приносил видимых результатов. это меня порадовало. Тхандин на моей стороне, а поддержка такого авторитетного бойца дорого стоит! Но вот я начал уставать, а никто из нас даже не ранил другого. Тут Арр’тин ловким ударом переломил древко гилвурна. Теперь по правилам поединок должен был прекратиться. Но кое‑кто считал иначе.

– Что ж ты медлишь! – крикнул столь знакомый голос, – разве я тебе не говорил, что его надо убить, ибо он может принести ещё большее зло, чем…

– Сейчас я тебе покажу, как подстрекать других к убийству! – заорал Арне, бросаясь вперёд. Он, хоть и не знал Раика, общего для всех варрад языка, отличающегося только диалектами, но сразу всё понял. Но разве Теана поймаешь? Теперь всё зависело от благоразумия Арр’тина, решится ли он убить безоружного! Пока он медлил. Но недолго мне пришлось ждать. Сверкнув в воздухе, к моим ногам упал золотисто‑алый гилвурн, с ручкой украшенной головой рыси. Я знал, чей он был. Я взглянул прямо в глаза Тхандину, и тот без труда прочёл этот взгляд: «Я не могу, не имею права принимать твой дар, я не смею принять его, ибо должен честно ответить самому себе, что проиграл.»

– Разве принимать помощь от друзей зазорно? – вслух спросил Тхандин, – к тому же не следует брать назад единожды данное.

С благодарностью взглянув на него, я поднял гилвурн.

Снова мы закружились внутри круга в удивительной пляске смерти. за сражением варрад может наблюдать только варрад, ибо иные глаза просто не успеют уследить за быстрыми и ловкими движениями и выпадами. А Тхандин никак не мог успокоиться. Украдкой показывая мне руками технику некоторых выпадов. Но его манипуляции быстро заметили.

– Это не по правилам. Перебросить через черту оружие – это ещё можно простить, но подсказывать! И, главное, почти открыто.

Однако Тхандин не смутился.

– А разве правила предписывают устроение священного поединка не на жизнь, а на смерть посреди бранного поля, при чём один из противников уже, наверняка, измотан боем или командованием, что для командира почти одно и тоже! – его зычный голос разнёсся над нами словно трубная музыка. Догарские воины смущённо молчали, а кое‑кто предпочёл дезертировать в задние ряды, однако Кердана выехала вперёд. К её кобыле тут же подошёл невесть откуда взявшийся вороной жеребец Мартина. Тот тут же поймал скакуна за повод и вскочил в седло. Теперь они с травницей были на равных.

– Кердана, вура хаин дир? – поинтересовался он, от гнева переходя на варатхэ, к которому привык за долгие столетия.

– Иа кент дира окх! – отчеканила травница на том же языке.

Я видел, как Ванарион, едва услышав звуки языка, которому привык подчиняться, дёрнулся, но Доррен удержал его за плечо, прошептав:

– Забудь! Ты теперь не тот, кем был раньше. И ты сам переступил эту черту, не стоит поддаваться памяти.

Ванарион тяжело опёрся о руку друга, дрожа всем телом. Я видел всё это так подробно, потому что Арр’тином была объявлена небольшая передышка. Но по правилам поединка, я не имел права покидать круг или заговаривать с кем‑либо из присутствующих. Тем временем оживлённый диалог продолжался. Варрад и люди ёжились при звуках чёрного наречия, да и Кердане оно, кажется, было не по душе, тогда она без предупреждения перешла на Раик, заранее зная, что Мартин не сможет ответить. Но тот, выслушав пространственное поучение, резко сказал на всеобщем:

– Я никогда не понимал тех, кто судит правых. Не командуй нами этот беловолосый, и мы, и вы все рано или поздно пали бы под мечами или стали рабами. Мы раньше, вы позже, но эта участь не миновала бы никого из вас. И ты, Кердана, это отлично знаешь. И если сегодня ваш надутый королевич прикончит этого варрада, я буду первым, кто воткнёт меч ему в глотку!

– Вот за эти слова я готов простить ему всё на свете! – с чувством проговорил Геррет.

– Боги не забудут твоих слов, – искренно пообещал ему Лаурендиль, обнимая друга за плечи.

Да, воистину сегодня день потрясений! Сначала встреча с асами и столь чудесное исцеление моих друзей, затем весть об измене, потом неожиданная помощь Тхандина, а вот теперь ещё и Мартин. Гордый Мартин, которому ни указ даже боги, Мартин, ненавидящий всех живущих, Мартин, признающий только закон силы, и этот человек теперь готов разорвать любого за того, кого презирал не меньше других, за того, кого когда‑то сам же и пытал в застенках ковенских темниц. Но тут мне снова пришлось взяться за оружие, поединок возобновился. Вскоре мне пришлось отбивать удары уже стоя на одном колене. Я слабел с каждой минутой. И вот наступил момент, когда я упал, а Арр’тин приставив лезвия гилвурна к моей груди, стоял надо мной и улыбался. «Неужели он решится убить меня» – промелькнула страшная мысль, – а как же Доррен, Ванарион, Торгрим и другие? Как же?.. Ленос…» мысли путались. Я видел три страшных лезвий, приставленных к моей груди, видел… и не боялся, я не боялся боли, я боялся за всех них, за тех, кому придётся сражаться за себя самим. Ну, что же, придётся им потерпеть, а потом привыкнут. А потом…

– Ты не имеешь права, – истерично выкрикнул Ванарион, вбегая в круг и бросаясь к Арр’тину, и, хватаясь голыми руками за лезвия гилвурна, которые были заточены с обеих сторон, рухнул на колени, – Пощади его! если тебе нужна победа в этом треклятом единоборстве, сразись со мной! Только оставь жизнь Вэрду!

– Это против правил! – взревела толпа варрад, подстрекаемая Теаном. Но их уже никто не слушал. К Ванариону подбежали Торгрим и Арне, Доррен и Мартин, даже Тхандин дёрнулся было, но вовремя вспомнил, что остался без оружия, а попросить у кого‑то меч гордость не позволяла. Я не мог видеть происходящее, потому что лежал, боясь пошевелиться и даже повернуть голову. Но тут до меня донеслись и иные звуки, какой‑то шум, это армия гоблинов напала на гномьи отряды. Геррет моментально бросился туда. Завязалась битва. Сражения вспыхнули и с другой стороны. Оставшиеся в живых вражеские воины напали на объединённый отряд северян, к которым примкнули и проклятые Мартина, и отлучённые Доррена, эльфы Лаурендиля построили кольцо вокруг нашей живописной компании. Всё это мне, наконец, удалось рассмотреть, когда Арр’тин всё же соблаговолил убрать гилвурн и дозволил мне подняться, тем самым давая понять, что поединок окончен его безоговорочной победой. Но кое‑кто громогласно доказывал, что поединок не завершён. И, похоже, это был один из людей Теана. Но его уже не слушали. Все спешно готовились к бою.

К Тхандину вдруг подошёл Ларкондир и с низким поклоном вручил ему золотой меч, и с мольбой взглянул на грозного повелителя:

– Я готов служить тебе, господин!

Тхандин пристально посмотрел на молодого целителя.

– Ты не волен распоряжаться своей судьбой. Ты состоишь под началом алта Вэрднура, как штатный целитель при армии, и если алта Вэрднур позволит…

Я молча улыбнулся им обоим.

– Ну, раз возражений не последовало, можешь считать себя моим знаменосцем.

И действительно, Ларкондиру, вручили знамя острова Юнг: золотой орёл распростёр крылья на голубом фоне безоблачного неба.

Когда уже начали свистеть стрелы и закипело настоящее сражение, арбалетные болты гоблинов полетели в нас, юнгцы поднялись на своих крылатых конях в воздух и начали обстреливать наши позиции. Тхандин безответно взывал к своим подданным, но те не повиновались ему.

«Предатели!» взревел Мартин, спрыгивая с коня и бросаясь вдогонку за двоими из своих людей, на ходу выхватывая тяжёлые метательные ножи из гномьей стали с отравленными лезвиями. Оба ножа достигли цели, и перебежчики рухнули, не успев даже вскрикнуть.

Бой затихал. Ещё кое‑где вспыхивали краткие сражения, но мы уже победили, окончательно победили гоблинов и простомиров, и, к сожалению, среди наших павших врагов было и немало моих соплеменников, вставших на сторону Теана. Тхандин вместе со своими людьми улетел, крикнув мне на прощание, что судить меня всё‑таки будут за самоуправство. Но в этом прощальном предупреждении не было ни злобы, ни злорадства, скорее всего он сам не верил тому, о чём говорил. И я пожелал ему удачи! Таких, как Тхандин, редко можно встретить как и среди варрад, так и среди людей. Бой кончился. Гроза ушла, оставив сломанные деревья, которые больше не зашумят своими кронами и не порадуются новому дню. Мы молча стояли и смотрели на горы мертвецов, слушая жуткие стоны умирающих. Гномы гнали остатки неприятеля в глухие леса, где с ними должны были расправиться лесные жители. И тут среди хаоса мы увидели человека. он был высок, хотя и сутулился, серый плащ был перехвачен у горла простой железной пряжкой. За спиной висела арфа и полупустой заплечный мешок. Я и другие сразу узнали его. Велиор Странник подошёл и заговорил с нами, ни к кому по отдельности не обращаясь: