— Это, — Левард ткнул пальцем в тележку, — собственность биолаборатории. Это не строительное оборудование. Вы не можете вот так прийти и забрать все, что вам вздумается!

Высокий изобразил огорчение.

— Ой! Это не строительное оборудование! — насмешливо пропищал он. — О нет! Как он огорчен. Как сердится. — Он ухмыльнулся и сделал шаг вперед, продолжив своим обычным голосом: — Как мы его назовем, тем оно и будет.

— Отвезите ее назад, — сказал Левард, но он дрогнул. Он начал понимать, что происходит.

— Или что? — спросил низкий.

— О чем это ты?

— Я сказал «или что?» Что ты сделаешь, если мы не послушаемся, а?

Левард огляделся и увидел, что на них смотрят. Филип почувствовал его унижение, будто они вошли в резонанс. Как будто вместе вернулись в сон. Как будто это унизили самого Филипа. Левард шагнул вперед и потянулся к тележке, чтобы отвезти ее назад. Высокий толкнул Леварда в грудь. В условиях слабой гравитации падение заняло несколько секунд. В процессе Левард молотил ногами. Приземление вышибло из него дух. Низкий ремонтник рассмеялся и шагнул вперед, сжав кулаки.

— Эй! — крикнул Филип.

Всего один слог, но твердый. Резкий. Он заставил ремонтников обернуться. «Вот черт», — подумал Филип, вставая. Слишком поздно размышлять, хочет ли он ввязываться. Он уже ввязался. И, если честно, ничуть не жалел об этом, подходя к тем двоим.

Высокий демонстративно смерил Филипа взглядом.

— Ты что, его дружок?

— Я его не знаю, — сказал Филип. — Я просто субподрядчик.

— Тогда о чем нам говорить, субподрядчик?

Позади них Левард поднялся на ноги. Теперь в его глазах появился настоящий страх. Поздно, но лучше поздно, чем никогда. Филип оценил ремонтников. Моложе его, выросли в гравитационном колодце, судя по сложению. В драке они надерут ему задницу. По уму надо бы отступить. Но он не чувствовал себя умным.

Работа вокруг них остановилась. Насилие над Левардом шокировало, но, учитывая происходящее, его следовало ожидать. А то, что за него кто-то вступился, было неожиданно. Если бы это был не сам Филип, он бы тоже с удовольствием посмотрел.

— Просто хотел узнать, как вы себя поведете, когда я приду и без спроса возьму ваши инструменты, — сказал Филип. На задворках сознания он услышал голос Моса: «Мы — профсоюз». Это было смешно, но что еще ему оставалось? — То, что Сандро на него злится, не моя проблема. Мне все равно, кто кому нравится. Я здесь просто выполняю работу. Но если тебе что-то нужно, у профсоюза есть правила, как это нужно получать. И точно не так.

— У профсоюза? — наклонил голову низкий.

Секунду Филип был уверен, что ремонтник бросится на него и будет драка. Он не боялся. Он хотел этого. В глубине души он помнил, как ребенком, едва вступив в подростковый возраст, возглавлял рейд на марсианские верфи. Он видел, как гибнут солдаты, вражеские и его собственные. Помнил ту радость. Более того, чувствовал ее снова, хотя бы немного. Коротышка, должно быть, почувствовал перемену в Филипе, поскольку ненадолго смутился и сделал полшага назад.

— Он прав, Алин, — сказала появившаяся рядом Джексон. — Не стоит этого делать.

Высокий театрально пожал плечами. Очевидно, это его звали Алин. Филипу явно пора запоминать имена.

— Как скажешь, Джекс.

— Так и скажу. Это рабочая площадка, а не песочница. Идите, работайте.

Когда ремонтники повернулись к тележке, Леварда уже не было. Никто его не упомянул. Они просто взяли тележку и потащили на север. Филип смотрел им вслед.

— Должен признать, у тебя есть яйца, Нагата, — сказала Джексон, когда они отошли достаточно далеко. — Но если хочешь бесплатный совет, не лезь в это.

— Услышал тебя. Прикрой меня ненадолго, ладно?

— У тебя какие-то дела?

— Да. Не позволяй Кэмерону...

— Подождем тебя, чтобы подключать к электричеству. Я не тупая, — сказал Джексон. — Просто... будь осторожен.

Филип не был в офисе Нами Вэ с момента прибытия на шаттле. Там они с Мосом подписали все стандартные корпоративные бумажки, которые всегда требуют, получили спальные места и обзор местной правовой политики. Тогда Филип не обратил на все это особого внимания.

Кабинет был тот же. Зеленые и серые сборные стены, маленькое окно и легкий металлический стол. Все мелкие детали, которые Филип заметил сейчас, вероятно, были здесь и раньше. В серебряной рамке на ее столе — фотография мужчины с темными волосами и редкой бородкой. Маленькая ваза с местными цветами в углу. Серебряное распятие на стене. Нами Вэ не показалась Филипу набожной, но все же он не удивился.

И сама она был все та же. У Филипа был мысленный образ того, как она выглядела, но пока он говорил и наблюдал за тем, как она воспринимает его слова, Нами Вэ не совсем соответствовала той картинке. Он помнил ее профессиональной, заурядно привлекательной, с мягким взглядом и жесткой улыбкой человека, чья работа заключается в том, чтобы говорить, что все в порядке, даже когда это не так. На самом деле у нее оказалось намного более выразительное лицо с паутинкой морщинок в углах глаз и губ, одинаково привычных к смеху и печали. Каштановые волосы тронуты сединой, и в этом было больше тепла, чем ему помнилось. Внезапно ему захотелось ей понравиться.

— Садись, — сказала она, указывая на шаткий табурет перед столом.

Он послушался и развел руки в старом астерском жесте передачи задания.

— Ты тут администрация. Я не знаю, что должно произойти, но в любом случае это не моя обязанность.

Он отчасти ожидал, что Нами Вэ спросит: «Что я должна сделать?» И это был бы хороший вопрос. К ее чести, она подалась вперед, положив локти на стол, и сжала губы.

— Его ранили?

— Не знаю. Спросите у него самого. Они сбили его с ног.

— Но Алехандро там не было.

— Это были его люди. Иногда люди ведут себя так, и если это закрепилось, обратно уже не вернешь. Это похоже на...

— Презрение, — сказала Нами Вэ, и в голосе не было и следа обычной приветливости. Только усталость. И, может, немного язвительности. — Это презрение.

— Это проблема. Кто-то должен с этим что-то сделать.

— И этот «кто-то» — я, — уныло произнесла она. — Спасибо, Филип. Возможно, мне снова потребуется твоя помощь. Но я тебя поняла и отнесусь к этому серьезно.

— А этого будет достаточно?

Она нахмурилась.

— Я имел в виду, прислушается ли к тебе Сандро? — сказал Филип. — Раньше у тебя были рычаги влияния, но тогда за тобой стояла компания. А за мной — профсоюз... А сейчас станет ли он слушать?

— У нас все получится, — сказала она с такой убежденностью, что он почти смог убедить себя в том, что она ответила на вопрос.

— Ты не понимаешь, кто он такой.

Филип постарался не выдать голосом разочарования.

К его удивлению, Нами Вэ не отмахнулась. Что бы она ни увидела на его лице, это заставило ее нахмуриться и откинуться на спинку стула.

— Расскажи мне, Филип.

— Такие, как он... — начал он и остановился. — Мой отец был таким. Сильный. Уверенный. Люди его любили и хотели, чтобы он любил их. Хотели получить хоть мизерную долю его уверенности. И ради этого совершали ужасные поступки, лишь бы он их заметил.

— Например?

Филип не ответил. Он внезапно понял, что не в силах встретиться с ней взглядом. Она кивнула, улыбнулась и указала на распятие на стене.

— Моя мать была святой, — сказала она, и Филип не мог понять, сарказм это или нет. — Когда она умерла несколько лет назад, думаю, многие в этой колонии ожидали, что погаснет солнце.

— Жаль, что я ее не знал.

— Это ты сейчас так говоришь, — усмехнулась Нами. — Но когда о тебе кто-то так заботится и так старается спасти от самого себя, это может быть чертовски утомительно.

— Я могу выбирать? Потому что...

— В общем, так, — перебила Нами. — Мне не нужно выслушивать, как отец осложнял тебе жизнь, и я не стану рассказывать, как жизнь со Святой Анной сломала мою. У нас нет причин для соперничества. Все дело в том, что родители, сами того не желая, могут возложить на нас бремя, которое нам придется нести до конца жизни, и с этим ничего не поделать. Но мы можем решить, как его нести.

Нами потянулась и взяла Филипа за руку. Ее рука была теплой и сухой. Улыбка была одновременна печальная и утешающая. Филипу захотелось накричать на нее.

— Все это замечательно, но проблема Сандро никуда не делась, — сказал он и забрал руку, желая нарушить интимность момента и почти радуясь тому, что ее улыбка исчезла.

— Знаю, — ответила она.

Филип вскочил с табурета и вылетел за дверь, по пути врезавшись плечом в косяк. Снаружи все изменилось. Он не мог понять, наблюдают ли за ним остальные, видя младшего электротехника в новом свете, или ему только кажется. В груди стало тесно, будто он слишком далеко от корабля, а в баллоне кончается воздух. Он вдруг понял, что несется вприпрыжку, слишком сильно отталкиваясь при каждом шаге.

Мос ждал у пищевых резервуаров, скрестив на груди руки. Облака на западе подошли ближе, и в воздухе пахло дождем. Джексон и Кэмерона не было, но их ящики с инструментами остались, как будто Мос попросил их ненадолго выйти. Филип прижался спиной к стальным стеллажам и сунул руки в карманы.

— Какого хрена ты творишь, Нагата? — Глос Моса был вкрадчивым, но в нем сквозил гнев. А может, страх. — Хочешь впутать нас в их проблемы? Этого ты добиваешься?

— Нам придется остаться здесь. По крайней мере, на какое-то время, а может, надолго. Их проблемы становятся нашими.

— Чушь.

— Нет, не чушь, — ответил Филип, и Мос отступил на шаг, будто его ударили. — Я знаю таких, как Сандро. Люди напуганы, и им больно, да? И тут появляется какой-нибудь здоровяк и выглядит уверенным в себе. То, что гложет вас, не трогает его. И да, он собирает команду. Все выстраиваются за ним, и начинает происходить плохое. Самое худшее.

Мос кашлянул, но Филип не дал ему заговорить.

— У нас здесь что-то начинается. Нельзя пускать на самотек. Если все будет хорошо сейчас, то так будет всегда. Нужно затыкать течь, пока маленькая, или будет хуже.