— Все эти люди еще существуют.

— Точно? Я не уверен. Может, все остальные просто погасли как свечки, и остались только мы. Откуда нам знать?

— Есть Альфа.

— Возможно.

— Есть разведывательный отряд.

— Ты знаешь, о чем я.

— Да, — сказал Кофи.

На другой стороне площади Эрик Тангаузер, невысокий блондин с такой бледной кожей, что на лбу просвечивали вены, разговаривал с Миной Нджоку. Он качал головой и сердито тыкал пальцем в лицо высокой женщины. Рядом с ним появилась Нами Вэ, и Тангаузер обратил свой гнев на нее. Филип попытался съесть еще немного, но не смог.

— Думаешь, организуют еще одно голосование? — спросил он.

Кофи пожал плечами.

— Если так, ставлю половину недельной получки на то, что выиграет Сандро. Ты бы его видел. Левард плевался, как мокрый кот, а Сандро хоть бы хны. В любом случае, как бы ни проголосовали, мы остаемся здесь. Держим оборону.

— Может, нам и не придется. Может, эти твари просто пройдут мимо.

— А может, они отращивают крылья и учатся дышать огнем. На этой планете все возможно. — Кофи доел свою порцию и демонстративно поднял миску вверх. — Скоро меня от этого просто воротить начнет.

Мос не вернулся после ужина. Филип лежал на спине, закинув одну руку за голову вместо подушки, и ждал сна, который никак не шел. Каждый раз, когда он начинал дремать, от какого-нибудь слабого шума в кровь впрыскивался адреналин, и он резко просыпался. Филип толком и не понимал, что его тревожит. Слишком много было вариантов.

Пока не спал, он думал о Сандро, представлял стычку с Левардом, выстраивая сцену по описанию Кофи. Помещал в нее себя. Узел в животе затягивался все туже. Сандро улыбается своей широкой, угрожающей улыбкой. Этот человек — герой. Он оседлал монстра. Возможно, спас город, направив того на площадь, под прицел магнитной пращи. Филип не помнил, кто давным-давно сказал ему, что копить деньги на случай экономического краха — плохой план. Как угадать, что будет в цене, а что окажется лишь цифрой на счету? Пули и спиртное, вот что точно понадобится. Когда придет апокалипсис, пули и спиртное станут единственной валютой. И они не ошиблись. Бете пригодилось бы и то и другое, и побольше.

Но этот полузабытый советчик говорил не о Бете, а о бомбардировке Земли. О миллиардах человек, которых убил Филип. Филип и его отец. Может, Мос прямо сейчас разыскивает в городе того, кому хватило ума установить самогонный аппарат. Кто бы это ни был, скоро он станет самым богатым человеком в Бете. Пока кто-нибудь не сделает пули и не отберет его богатство.

— Черт, — сказал он в темноте и рывком встал.

Комбинезон был грязный. Завтра Филип отнесет его на реку и выполощет, но сегодня он был липким и скользким, и, надевая его, Филип и сам почувствовал себя грязным. На ночном небе буйствовали звезды, терпкий запах вывороченной земли к северу от города стал еще гуще. Филип не знал, почему так, вероятно, никто не знал. Он сунул руки в карманы, опустил голову и пошел.

Если бы монстры собирались прийти сегодня ночью, они бы сначала завели свою песню. Филип был бы на севере города с факелом в руке. Вместе с Сандро, Левардом и остальными. Хреновый предмет для ностальгии. Но, по крайней мере, тогда все они были бы на одной стороне.

Возможно. А может, сейчас все изменилось. Он задался вопросом, если Сандро снова решит рискнуть жизнью ради города, станет ли Левард останавливать его, как в тот раз. Сложно представить.

Ветерок холодил щеки, а от слабой гравитации не болели суставы. Тут и там в городе горели огни, и привлеченные ими местные насекомые кружили жужжащими облачками. Филип слышал несколько голосов, спокойных, негромких. Люди просто разговаривали. Кто-то смеялся. Какая-то пара занималась сексом. Человеческие звуки. Больше, чем корабль, но не настолько, чтобы он не смог почувствовать, будто снова идет по палубам. Он старался представить, что Бета — старый колонистский корабль, летящий сквозь долгую тьму. Так он мог найти в происходящем смысл.

Планета — просто корабль странной конструкции, вращающийся в том же вакууме, в котором вырос Филип. Жители города — экипаж и пассажиры, их судьбы накрепко связаны с корабельными рециркуляторами и тягой двигателя. Поджидавшие их проблемы и опасности могли выглядеть по-разному. В космосе не было огромных улыбающихся монстров, но имелись микрометеориты и неумолимый вакуум, вечно пытающийся проникнуть внутрь.

А задачи были одни и те же. Иметь запасы продовольствия. Сохранить воду пригодной для питья. Не свариться в собственном отработанном тепле. Выжить. Вот что всегда было главным. Выжить.

К тому времени как Филип сделал круг, узел в животе ослаб. Усталость победила напряжение и страх, и он был готов уснуть.

Мос тихонько храпел в койке. Филип разделся до белья и забрался в свою. Мос что-то пробормотал, но снова затих. Тело Филипа становилось тяжелее, койка под ним поднималась, как будто земля начала крутиться быстрее. Левард и Сандро, Нами Вэ и улыбающиеся монстры никуда не делись, проплывали в его мыслях, будто эхо с другой палубы. Но он мог не обращать на них внимания. Когда он закрыл глаза, они его уже не тревожили. Даже легкий голод не помешал уснуть.

Филип спал, и впервые за десять с лишним лет ему снился отец.

— Мы их нашли.

— Кого? — спросила Джексон.

— Здоровенных гадов. Монстров, — ответил Кэмерон. Он едва не подпрыгивал от возбуждения.

Джексон встретилась с Филипом взглядом, будто спрашивая: «Ты сможешь продолжить работу, пока этим займусь?»

Филип вытер со лба пот и кивнул.

Джексон с ворчанием встала. Пищевой блок, который они начали вчера разбирать, сегодня пришлось собирать обратно. Освобожденные от резервуаров стеллажи снова заполнили почти наполовину, и к половине подвели энергию. Сборка продвигалась медленнее, чем разборка. Филип подумал, что это справедливо для многих случаев.

— Так о чем ты? — спросила Джексон.

— Мухаммед Кляйн. Толстый Мухаммед, с кривым носом, помнишь? Он установил химические датчики на разведывательные дроны. Раньше мы не могли отследить говнюков, потому что за ними по пятам идут другие. Маленькие птички, которые едят личинок и прочую дрянь, которую раскидывают большие говнюки, и будто заметают за ними следы. Да вот только там, где они роются, чтобы впасть в спячку или еще что, выделяется аммиак. Вот так мы их и нашли.

Филип взял конденсатор, плоскую красную коробку размером чуть больше его ладони, и трижды проверил заряд, прежде чем вставить в основание резервуара. Его внимание было приковано к Кэмерону. Следы говнюков выделяли аммиак. Как недавно отдраенный унитаз. Филип понял, что у них все это время была система раннего предупреждения.

Джексон сплюнула на землю.

— И где они?

— Везде. На севере. На юге. По всей долине.

Филип и Джексон переглянулись.

— Я не смогу закончить всё, но доведу до более-менее сносного состояния, — сказал Филип. — Если тебе надо пойти посмотреть, как идут работы по обороне.

— Лучше пойти, — сказала Джексон.

— Да уж.

Джексон погладила ладонями переднюю поверхность бедер, словно вытирая руки, и пошла с Кэмероном в сторону научных лабораторий. Филип водрузил на место следующий резервуар и закрутил болты, поддерживая его одной рукой. Без помощи было сложновато, но все же терпимо. При полной g это было бы просто невозможно.

По всему городу люди занимались похожей работой. Из-за фальстарта с переездом все осталось наполовину разобранным. Или наполовину собранным — как посмотреть. Небо приобрело почти изумрудно-зеленый цвет. Облака на западе вздымались так высоко, будто стремились достичь орбиты. Филип не любил на них смотреть.
Его уже не вгоняла в панику жизнь вне безопасного корабля, но из-за облаков каким-то образом становилось труднее игнорировать масштаб жизни на планете. Так странно, жить в пустоте неизмеримо большей, чем расстояние между ним и самым высоким облаком, казалось вполне комфортно, если вокруг был тонкий металлический пузырь. Вероятно, дело в перспективе. Вселенная всегда была огромной, когда он о ней думал. Фокус заключался в том, чтобы не видеть слишком много. И выбирать правильный ракурс.

Он закрутил последний болт, проверил, что все стабильно, и взял следующий конденсатор. В нем еще оставался заряд, поэтому Филип установил его на цикл безопасного заземления и уселся поудобнее, чтобы подождать несколько минут. Он услышал Леварда раньше, чем увидел.

— Верните на место. Это не ваше!

Филип подался вперед, чтобы лучше видеть. Они шли с восточной стороны города по проходу между зданиями, где за несколько месяцев растительность была вытоптана до голой земли. Рано еще называть это улицей, но она здесь будет, дайте только время. Двое мужчин в комбинезонах ремонтников тянули низкую ручную тележку с широкими колесами, похожую на желтый стальной поддон на роликах. Глава научного подразделения шел позади них, задрав подбородок и высоко поднимая колени, словно маршировал. Он выглядел сердитым, что Филип видел и раньше. Но он также выглядел нелепо, что было в новинку. Не из-за него самого. Всему виной были ухмылки ремонтников.

— Стойте! — кричал Левард. — Нам это нужно! Вы не можете просто ее забрать.

Более высокий ремонтник наклонился, что-то сказал другому, и тот усмехнулся. Звук был недобрый. Около других зданий несколько человек остановились посмотреть. Левард засипел и бросился вперед. Он схватился за заднюю часть тележки и попытался оттащить ее назад. Тележка дернулась, ремонтники перестали ухмыляться. Они отпустили тележку и повернулись. Более низкий упер руки в бока, пытаясь казаться шире.

— Что за хрень ты творишь, койо? — спросил он, и Филип почувствовал легкий укол страха.

Он знал этот тон. И, в отличие от Леварда, понимал, что он значит.