— Ты у меня первый, — его слова щекочут что-то глубоко в моей груди. — Знаешь, когда мне было тринадцать, у меня появился друг в интернете. В то время интернет был новинкой, мы были первыми из моих друзей, у кого он был, и я был так благодарен этому другу, потому что я мог рассказать ему то, что не мог сказать лично.

— Ты имеешь в виду в чате?

— Да. Тогда не было таких опасностей, связанных с этим. Я болтал с другим парнем, который тоже думал, что он гей. Мы все друг другу рассказывали. Мне кажется, так было намного легче, когда ты не смотришь друг другу в глаза. Однажды он сказал мне, что его родители начали следить за его доступом в интернет, поэтому мы обменялись адресами. Я написал ему несколько раз, но так и не получил ответа. По крайней мере я так думал.

— Что ты имеешь в виду?

— Много лет спустя я узнал от отца, что мама открыла их и выбросила, прежде чем я успел прочитать.

— Но почему?

— Потому что она не хотела, чтобы я был геем.

Что это за глупые рассуждения? Очевидно, ее тактика не сработала.

— Так что же было дальше, когда ты узнал?

— Я отшутился. В душе, хотя я и был взрослым, мне было больно осознавать, что она забрала у меня моего единственного друга, моего единственного собеседника, которому я доверял все. Но она стояла на своем, и я, как всегда, отмахнулся.

Это было за гранью моего понимания. Джеймс не производит впечатления человека, который кому-то уступает. Он никогда этого не делал. Он не терпит дураков и уж точно не боится высказывать свое мнение, особенно если он прав.

— Она моя мама, — добавляет он, пожимая плечами, как будто это разумное объяснение.

Она мне уже не нравится.

— Безусловно, но это было неправильно с ее стороны.

Как и тот факт, что она оставила подростка-самоубийцу блевать в унитаз в одиночестве после его попытки покончить со своей жизнью.

— Холодное, — бормочу я, кусая хрустящую говядину. Я был слишком занят разговорами, чтобы есть. Поставив контейнер на кофейный столик перед собой, я закрываю крышку.

— Я могу поставить в микроволновку, — предлагает Джеймс, протягивая руку к пластиковому контейнеру.

— Я уже не так голоден. Я съем завтра.

— Хочешь принять душ перед сном?

— Вместе?

Улыбаясь, Джеймс встает и берет меня за руку. Его ответ блестит в его глазах, когда он подмигивает и тянет меня в ванную.

Как только я услышал слово «душ» у меня встал.

Глава 10

Джеймс

Два месяца спустя…

Открыв глаза и положив голову на грудь Теодора, я чувствую, как его руки обнимают меня, и еще крепче прижимаюсь к нему.

— Ты не спишь? — шепчет он, проводя большим пальцем вверх и вниз по моей разноцветной руке.

— Мммм…

За последние пару месяцев Теодор провел практически все ночи в моей квартире или доме, но вчера я остался у него. Сегодня воскресенье, и он везет меня на встречу со своей семьей. От этой мысли у меня сводит живот, но, по-видимому, он не может больше игнорировать свою мать. Она хочет встретиться со мной. Со мной.

Уверен, что ее мнение скоро изменится, как только она это сделает.

— Кофе? — спрашивает он, целуя меня в макушку.

— Через минуту. Мне так уютно.

Легкий вздох срывается с его губ.

— Мне нужно в туалет, — говорит он, выбираясь из-под меня. — И, если я сейчас не разбужу Тесс, мы опоздаем.

— Правда. К твоей маме.

— Она полюбит тебя, — только когда Теодор отвечает, я понимаю, что высказал свои мысли вслух.

— Ты не можешь быть в этом уверен. Я не очень приятный человек, Теодор.

— Она полюбит тебя, потому что я люблю тебя.

Я до сих пор не сказал ему эти три крошечных слова. Уверен, я это чувствую, но не могу заставить себя сказать. У меня ощущение, если я это сделаю, то дам ему ложную надежду.

— Разговаривай с ней так же, как со мной, а не так, как ты обращаешься со всеми остальными, и все будет хорошо, — он заканчивает предложение подмигиванием, которое мало меня успокаивает. — Я так же нервничал, когда впервые встретил Макса.

Я могу это представить. Когда он встретился с моим братом, два месяца назад, это было больше, чем просто знакомство. Они встречались как единственные люди, которые знают о моем психическом заболевании, и я знаю, что они обсуждали меня, когда я отправился за едой на вынос.

— Это совсем другое дело. Тебя невозможно не любить.

— Не сразу, поначалу у меня сложилось совсем другое впечатление.

— О чем ты говоришь? — Максу понравился Теодор. Он мне сам об этом сказал.

— Перед тем, как уйти, он отвел меня в сторону и сказал, что, если я не думаю, что смогу справиться с твоим худшим, я должен уйти.

Ублюдок! Я поговорю с ним.

— И что? Как думаешь, ты сможешь?

— Да, — без колебаний отвечает он. Я не знаю, насколько он действительно верит в это, и надеюсь, что ему никогда не придется проверять свою теорию. Но... иногда, в последнее время, я чувствую, что этот день приближается. — А теперь вставай, — он смотрит на свои часы. — Моя мама уже поставила мясо в духовку.

— Я просто не хочу все испортить, — добавляю я. — Они очень важны для тебя.

— И ты очень важен для меня. Я больше не могу продолжать тебя утешать, потому что мне действительно нужно отлить... — после того, как он послал мне воздушный поцелуй, он ушел, прежде чем я смог ответить.

Вылезая из постели Теодора, я стону от боли в мышцах. У него самый неудобный матрас, на котором я когда-либо спал, и я решил его заменить. Он не принимает вещи от меня без протеста, но на этот раз у меня есть идеальный повод. Если он хочет, чтобы я снова остался, он позволит мне купить ему новую кровать.

Натянув одну из его футболок, я бреду в гостиную. Тесс не спит, но все еще лежит, свернувшись калачиком на матрасе на полу рядом с телевизором.

— Кофе? — спрашиваю я ее.

Кивнув головой, она вытягивает руки над головой.

— Хорошо спалось?

— Нет.

Она смеется, и я понимаю, что дальнейшие объяснения не нужны.

— Ты нервничаешь?

Я заставляю себя непринужденно рассмеяться.

— Нет.

— Лгун.

— Прости?

— Все нервничают перед встречей с родителями. Если только у тебя не стальное сердце, о чем я сначала думала, но теперь я знаю, что это не так.

— О, так ты знаешь, да?

— Я видела слезы в твоих глазах, когда мы смотрели фильм «Виноваты звезды».

Потянувшись за кофе в буфете, я качаю головой.

— Слез не было.

— У тебя была слеза.

— Какая слеза?

Подняв глаза от пустых кружек, я вижу Теодора, идущего ко мне. Обвив руками мою талию, он прижимается к моей спине и кладет голову мне на плечо. Тесс права. Мое сердце не может быть стальным, потому что оно забилось быстрее в ту же секунду, как я услышал голос Теодора.

— Тесс думает, что видела слезу на моем лице, когда мы смотрели «Виноваты звезды».

— О, там была слеза.

— На чьей ты стороне? — возмущенно спрашиваю я и выпутываюсь из его рук, чтобы взять чайник.

— На стороне правды. Кроме того, я не настолько храбр, чтобы не согласиться с Тесс, особенно когда хочу, чтобы она погладила мою футболку, пока я в душе.

Держа руки в молитвенном положении, он смотрит на Тесс щенячьими глазами.

— Прежде чем ты начнешь возражать, помни, что сегодня я ухожу из квартиры ради тебя и Люси.

Тесс фыркает.

— Уговорил. Твою любимую?

— Да.

— У тебя есть любимая футболка? — спрашиваю я, протягивая ему кружку с кофе.

— Diesel с белой строчкой (прим. Diesel — итальянская дизайнерская компания, а также торговая марка модной одежды и аксессуаров).

Я не знаю, о какой футболке идет речь, но тем не менее это вызывает у меня улыбку. Это всего лишь мелочь, но мне нравится тот факт, что мы все еще узнаем друг о друге.

Когда Теодор исчезает в ванной со своей кружкой, я присоединяюсь к Тесс в гостиной и смотрю, как она гладит футболку Теодора поверх полотенца на полу гостиной. Какое-то время мы говорим о Люси, с которой я встречался всего пару раз, а потом она переводит разговор на мать Теодора, от чего у меня снова начинает скапливаться в животе нервное напряжение.

* * *

Запах ягненка будоражит мой нос, когда Теодор заводит меня в дом своей матери. Это небольшая терраса, и входная дверь открывается прямо в гостиную. С дивана встает мужчина, чтобы поприветствовать нас, и, хотя мы раньше не встречались, я знаю, что это Том, брат Теодора. Они поразительно похожи, даже походка, но, когда Том пожимает мне руку, я замечаю, что его глаза другого цвета.

— Том, Джеймс. Джеймс, Том, — Теодор представляет нас, и я слегка киваю, когда Том отпускает мою руку. Немного неловко то, что этот человек, этот незнакомец, знает обо мне все, о чем моя собственная семья понятия не имеет. Тем не менее, я рад, что у Теодора есть кто-то знающий, с кем он может обсудить мою болезнь, когда понимает, что не может поговорить об этом со мной.

— Приятно познакомиться, Том.

— Взаимно, — Том переводит взгляд на брата. — Мама готовит соус. Идите на свой страх и риск.

— Я не настолько глуп. Я подожду, пока она выйдет сюда сама.

— А где Тесс?

— Она добирается самостоятельно. Скоро будет здесь.

Я неловко топчусь на месте, засунув руки в карманы, пока Теодор и Том болтают о прошедшей неделе и новых ботинках Тома. Через несколько минут Том поворачивается ко мне и спрашивает о «Холден-Хаус». Он ведет вежливую беседу, но это не то, что мне хотелось бы обсуждать, поэтому я испытываю облегчение, когда нас прерывает женщина, слишком молодая, чтобы быть их матерью.

— Меня прогнали, — говорит она и целует Тома в щеку. Это, должно быть, Дженнифер, подруга Тома. — Привет! — добавляет она щебечущим голосом, глядя на нас с Теодором.

— Это Джеймс, — говорит Том. — Парень Тео.

Она протягивает мне руку для рукопожатия.

— Я Дженнифер.

— Дженнифер! — дама, которая, как я полагаю, мать Теодора, ругается, вытирая руки о фартук. Она не похожа с Теодором, поэтому я предполагаю, что он и Том похожи на своего отца. — Я велела тебе и моей маленькой внучке сесть. Тебе нужно позаботиться о себе.

Дженнифер улыбается и одновременно закатывает глаза, прежде чем присесть на краешек цветочного кресла. Я ловлю себя на мысли, что все эти незнакомые лица немного подавляют меня. Я каждый день встречаю новых людей на своей работе, но это совсем другое. Это неформально и требует праздной, дружеской болтовни, которая, к сожалению, никогда не была моей сильной стороной. В бизнесе, я прямолинеен и авторитетен. Там я не для того, чтобы меня любили. А чтобы меня слушали. Я говорю то, что нужно сказать, и ничего больше. Однако общение в социуме требует совершенно другого набора навыков, которым я не обладаю.