— Это было до того, как я начал ухаживать за тобой.

Лукавая усмешка щекочет уголок его рта, и я знаю, что он сказал ухаживать, просто чтобы досадить мне. Как бы сильно я ни влюбился в этого человека, подозреваю, что он всегда будет меня бесить.

— Итак, — начинает он. — Проведи мне экскурсию по ярмарке.

Теперь, когда он здесь, я не знаю, что делать дальше. Я действительно чувствую себя немного хромым, в окружении семей и детей.

— Давай просто прогуляемся, — предлагаю я.

— Показывай дорогу, — говорит Джеймс и протягивает руку.

Джеймс идет рядом со мной, когда я направляюсь к людному месту. Играет музыка, люди смеются, бегают дети. Невозможно не чувствовать себя воодушевленным, но, когда я смотрю на Джеймса, замечаю, что его лицо лишено всякого выражения.

— Ты никогда не был на ярмарке?

— Конечно был. Когда был ребенком. Но мне они никогда не нравились.

Ох. Мне потребуется время, чтобы понять, как я должен реагировать на это.

— Как можно не любить ярмарку?

Легкая улыбка мелькает на его лице за секунду до того, как выражение его лица превращается в нечто похожее на печаль. Мне любопытно, но я не настаиваю.

— Похоже, мой мозг работает не так, как у всех остальных.

Что это значит? Такое чувство, что он, в какой-то степени, хочет мне что-то открыть. Как всегда, он загадочен, но я думаю, что он пытается. В Джеймсе Холдене так много слоев, и я думаю, что потребуется много сколов, чтобы добраться до его центра. Но я хочу, несмотря на голос в моей голове, кричащий мне, чтобы я бежал от него как можно дальше.

— Хотя я довольно часто прихожу сюда побегать.

— Ты бегаешь?

— Каждый день, если получается.

— Я тоже. Ну, уже не каждый день, но так часто, как выпадает возможность. Мое любимое место для пробежек — озеро Холлингворт. У меня не получается делать это каждую неделю.

— Я никогда там не был. Когда-нибудь тебе придется взять меня с собой.

— Ты хочешь побегать со мной?

— Я хочу делать с тобой все.

Я не чувствовал бабочек, как сейчас, с тех пор, как был в девятом классе в средней школе, и Дэмиен Кей улыбнулся мне.

— Должен предупредить тебя, я быстро бегаю.

Джеймс смеется, крепче сжимая мою руку.

— Я быстрее.

— Это что, вызов?

— Нет. Просто факт.

Смеясь, я качаю головой и хлопаю его по плечу.

— Итак, твой мозг позволяет тебе любить сахарную вату?

— Ну конечно! — он улыбается, и это волшебно. Заразительно. Мои собственные губы растягиваются в улыбке, и я бегу к ближайшему лотку с сахарной ватой.

Мы на ходу едим с палочек. Потом я трачу пятнадцать фунтов, пытаясь выиграть плюшевого мишку в игровом ларьке и не могу сбить ни одну банку своей подушкой. Джеймс, однако, выигрывает со своей первой фунтовой монеты. Ну конечно. Придурок.

Он выбирает гигантскую Свинку Пеппу, и мне интересно, собирается ли он подарить ее мне, как это происходит в кино, но он этого не делает. Чувствую себя придурком.

— Это позволит мне продержаться на хорошем счету у Изабель по крайней мере месяц.

— Изабель?

— Моя племянница. Ей три года, и она самый милый человечек на планете.

Его любовь к ней отражается на его лице. Это заставляет меня улыбаться. Я никогда не представлял Джеймса с ребенком. В нем есть природная твердость, и, хотел он того или нет, он просто показал мне еще один из своих таинственных слоев.

— Звучит очаровательно.

— Да, но она еще и нахальная. Она — босс. Сводит с ума моего брата, но мне кажется, что она такая смешная.

Я мог бы слушать вечно, как он говорит об этой маленькой девочке, которую я никогда не видел. Мне нравится спокойствие, которое овладевает им, когда он вспоминает о ней, мягкость, нежность, в его голосе. Мы еще немного говорим о его семье. Он рассказывает мне, чем зарабатывает на жизнь его брат, рассказывает мне о своей маме, хотя и кратко, и я очарован каждым его словом. Я не настолько наивен, чтобы думать, что разрушил его железные стены, но я сделал вмятину, и, на данный момент, этого достаточно.

В конце концов, я уговариваю его, прокатиться со мной на карусели, он качает головой, как будто не может полностью поверить в то, что он делает, до тех пор, пока наши лошади не начинают двигаться. Я не отрываю от него глаз, Свинка Пеппа сидит у него на коленях, пока мы едем по кругу. Не могу. Его глаза широко распахнуты, и как потрясающе он смеется. В какой-то момент он крутит воображаемое лассо в воздухе и кричит: «Йи-Хо!» и я чувствую, что мои легкие взорвутся от смеха.

Это та его сторона, которую больше никто не видит. Он выглядит таким веселым. Беззаботным. Молодым. Позитивная энергия, исходящая от него, вызывает привыкание, и я хочу большего. Мне необходимо больше. Я могу попытаться отрицать это, но я знаю, что это ложь. Я быстро влюбляюсь в Джеймса Холдена. Слишком быстро. Я чувствую опасность впереди, но не могу остановить это.

Я не хочу.

* * *

Сумерки сгущаются, когда мы добираемся до парковки. Моя машина ближе, и я прислоняюсь к водительской двери, уже скучая по Джеймсу, хотя он стоит прямо передо мной.

— У меня действительно был замечательный день, — говорит он, обхватив мою щеку ладонью. Я прижимаюсь к его нежному прикосновению, и мои внутренности словно тают. — Спасибо, Теодор.

      То, как он называет меня полным именем, заставляет меня улыбнуться. Он единственный человек, который когда-либо называл меня так. Я с рождения для всех был Тео или Ти.

— Знаешь, думаю, ты заслужил право называть меня Тео.

Его ослепительная улыбка освещает все его лицо.

— Меня устраивает Теодор. Мне нравится, как твое имя ощущается на моих губах.

О мой Бог. Он действительно не помогает мне бороться с запретом на секс.

— Пойму ли я когда-нибудь тебя, Джеймс? — Черт! Откуда, черт возьми, это взялось? Что за болван.

Он сдвигает брови, и его рука медленно соскальзывает с моего лица.

— Скорее всего, нет.

Ох. Его ответ жжет меня до глубины души.

— Я очень сложный человек, Теодор.

Я знаю это с нашей первой встречи, но, когда я слышу это вслух, это почти разрушает меня. Одно это сбивает меня с толку. Как это произошло? Эта связь. Эта тяга. Потребность в нем, которую я испытываю. Это больше, чем влечение. Это жажда. Наркотик. Я чувствую, что он может быть лучшим, что когда-либо случалось со мной, или самым разрушительным. Но не чем-то средним.

— Но я хочу, — говорю я, и слова срываются с моих губ. — Я хочу понять тебя. Узнать тебя.

— Нет, — отвечает он без колебаний и каких-либо эмоций.

— Ты же сказал, что попытаешься.

— И я это делаю. Я пытаюсь. Но это не значит, что я должен это делать.

Как только я думаю, что прорываюсь, он разрушает все это одним предложением.

— Ты мне не доверяешь. — Это обвинение, а не вопрос.

— Дело не в доверии, — возражает он, зажмурившись. Я не могу сказать, расстроен ли он или испытывает какую-то эмоциональную боль. — Черт возьми, Теодор!

Тпру. Он злится. Моя шея дергается в ответ.

— Прости, — говорю я, но не думаю, что имел это в виду. Может, мне не следовало давить на него, но, может быть и он не должен был реагировать как придурок.

— Нет, — Джеймс качает головой, его раздражение растворяется во вздохе. — Не надо извиняться. Не передо мной. Я не должен был срываться, а теперь я испортил такой замечательный день с тобой.

Обхватив его лицо руками, я целую его. Целую его, потому что ему это нужно. Целую, потому что мне это нужно. Я целую его, потому что это правильно.

— День еще не закончился, — шепчу я ему в губы.

Он прижимается своей щекой к моей и улыбается, его стильная щетина царапает мою кожу, и с этим миром вновь все в порядке.

Пока.

— Отвези меня к себе.

Не знаю почему, но его предложение действует мне на нервы.

— Хммм…

— Я хочу посмотреть, где ты живешь. Кто ты. Я считаю это справедливым. Ты был в моей квартире и испачкал мой диван.

Святое долбаное дерьмо. Если мои щеки запылают еще сильнее, они наверняка взорвутся.

— Моя квартира не... ну, я сомневаюсь, что она соответствует твоим стандартам.

— Я не сноб, Теодор, — похоже, он немного обижен.

— И Тесс, вероятно, тоже там.

— Я умею общаться, — парирует Джеймс, приподнимая бровь.

Его сарказм, как ни странно, успокаивает меня. Это более понятно для меня, чем, когда он говорит загадками.

— Я бы хотел познакомиться с твоей подругой.

Он хочет? Джеймс никогда не казался мне общительным человеком.

— Ты выглядишь удивленным.

— Нет. Просто ты самый необщительный человек, которого я когда-либо встречал.

— Она важна для тебя, а ты важен для меня. Я хочу с ней познакомиться.

Клянусь, Джеймс Холден — единственный человек из всех, кого я знаю, который может несколько раз за один разговор превратиться из самодовольного придурка в совершенно очаровательного парня.

— Хорошо, — соглашаюсь я, не уверенный в своем решении.

— На твоей машине или на моей?

— На твоей, — мало того, что моя машина — ржавое ведро на колесах, пространство для ног пассажира в настоящее время завалено обертками Mcdonald's и мусором. — Я завтра заберу свою.

Зная, что ворота парка запирают на ночь, Джеймс ждет меня в своей машине, пока я переезжаю на соседнюю улицу и оставляю машину. Я возвращаюсь к нему, чувствуя необъяснимую тошноту, и всю дорогу молюсь, чтобы Тесс не облажала меня.

Я молчу, пока мы поднимаемся по лестнице на мой этаж. Джеймс — это то, что можно охарактеризовать как гребанную загрузку, и я не могу не чувствовать себя смущенным, недостаточно хорошим. Поворачивая ключ в замке, я почти надеюсь, что Тесс здесь нет, но я знаю, что она будет у меня, и я оказываюсь прав.

— Я купила фарш, чтобы ты мог... — она прерывается, когда оборачивается и видит меня, нас. — Да твою ж мать, трахни утку!

Я закатываю глаза, прежде чем бросить на нее убийственный взгляд.

— Это Тесс, — говорю я Джеймсу.

Шагнув вперед, он протягивает руку для рукопожатия.

— Приятно познакомиться, Тесс.

Пожалуйста, веди себя прилично.

— А ты, Дэвид.

Вот сука!

— Эммм, меня зовут Джеймс, — поправляет он, смущенно хмуря брови.