— Итак, Тео, — начинает мама, устраиваясь поудобнее в кресле. — Есть ли у тебя какие-нибудь планы, чтобы остепениться?

Ну вот и началось. Том был с кем-то целый месяц, а теперь я отстаю.

— Когда это случится, ты узнаешь первой.

— Ты же знаешь, что в наши дни геи могут жениться. Чего ты ждешь?

— Я прекрасно это понимаю, мама, — я не могу удержаться от смеха. — Но мне, как и всем нормальным людям, нужно для начала встретить кого-нибудь.

— Тебе нужно двигаться дальше. Я не буду жить вечно, ты же знаешь.

— Буду иметь в виду, — говорю я, улыбаясь и качая головой.

— А как у тебя, Тесс? Есть в твоей жизни леди, о которой я должна знать?

Я злобно хохочу про себя, что, наверняка, делала Тесс в тот момент, когда меня поджаривали.

— Все еще жду, когда мне перезвонит Анджелина Джоли.

Мне нравится, как моя мама относится к Тесс, так же как к своим родным детям. Отец Тесс исчез еще до ее рождения, а ее мать — алкоголичка, которая живет на водке и сигаретах, оплаченных правительством. Думаю, можно сказать, что моя мама неофициально удочерила ее. Тесс не просто моя лучшая подруга, она моя семья.

— Тебе надо отрастить волосы. Нанести немного макияжа. Используй свое хорошенькое личико по максимуму.

Звучит немного оскорбительно, но на самом деле это не так. Как и большинство мам, она просто не может не быть назойливой.

— Буду иметь это в виду, — Тесс крадет мой ответ.

Мошенница.

Мы остаемся еще на час или около того, Дженнифер все это время остается горячей темой разговора. Моя мама допрашивает бедную девочку, расспрашивая всю ее чертову историю жизни. Она отвечает на все вопросы, но мне немного жаль ее. Моя мама замечательная, но она может показаться немного пугающей, пока вы не узнаете ее. Она яростно защищает Тома и меня, и, хотя она суетится вокруг Дженнифер, она ясно дает понять свою позицию не очень тонкими комментариями, которые подразумевают, что если она причинит боль Тому, то она причинит боль ей.

      Это материнская слепая зона. Если кто-то собирается испортить их отношения, это будет Том и его чрезмерно общительный член.

Когда Том и Дженнифер уходят, я решаю, что нам с Тесс тоже пора домой, но теперь, когда центр внимания исчез, мамины вопросы обращаются ко мне.

— Есть успехи в том, чтобы скинуть твои книги владельцу этого местечка?

— Это «Холден-Хаус», — поправляю я. — И нет. Я не поэтому взялся за эту работу, — повторяю я, наверное, уже в сотый раз с тех пор, как подал заявление.

— О, я знаю, знаю, — говорит она, пренебрежительно махнув рукой. — Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо, малыш.

Тесс привыкла к нелепому прозвищу, которым меня называет мама, но я помню времена, когда она целыми днями изводила меня за это.

— У меня на Facebook более двух тысяч лайков.

— Две тысячи? — она прижимает руку к груди. — Две тысячи человек знают имя моего сына?

— Ну, мой псевдоним, — говорю я, но не думаю, что она меня слышит. Либо это, либо ей наплевать на семантику.

— Это не может ждать, надо срочно рассказать Паулине! — Паулина — моя тетя. Она живет в Девоне и я вижу ее только на Рождество. — Это так волнующе!

— Думаю, да, — соглашаюсь я, гордясь ее энтузиазмом.

— Значит, это хорошие книги, да?

— Так и есть, — вставляет Тесс. — Ты должна полностью прочитать хоть одну из них.

Мама вздрагивает.

— О нет. Я предпочитаю думать, что мой мальчик ничего не знает о тех грязных вещах, о которых он пишет. Отзывов для меня достаточно.

— Ты читала отзывы на мои книги? — не знаю почему, но это меня немного шокирует. Я всегда знал, что она гордится мной, но мы не часто это обсуждаем.

— Некоторые из них. Я избегаю плохих. Они разбивают мне сердце. Все должны любить тебя, а некоторые из них просто отвратительны. Тебя это не расстраивает?

Я улыбаюсь ее заботе.

— Уже нет, — честно отвечаю я. — Я не могу угодить всем.

— Да, можешь. Ты мой, и ты идеальный.

— Они судят историю, а не меня.

Ну, некоторые из них осуждают меня, но они засранцы, которым я не позволяю появляться на моем радаре. Я не добавляю это к разговору, потому что это только обеспокоит ее.

      — Нам пора уходить, мам. Тесс рано утром на работу, — это невинная ложь, но я всегда чувствую себя плохо, оставляя ее с тех пор, как умер отец. Прошло четыре года, но она совсем одна в пустом доме. Я почти уверен, что это не беспокоит ее так сильно, как меня, но наличие предлога облегчает уход.

Она идет за нами к входной двери и целует в щеку сначала меня, потом Тесс.

— Позвони мне, когда доберешься домой.

— Обязательно. Спасибо за ужин. Это было великолепно, как всегда.

— Ох, подождите здесь! — я держу дверь открытой, пока она убегает, возвращаясь через несколько секунд с тарелкой, завернутой в фольгу. — Остатки. Ты ведь съешь, правда? Я не хочу, чтобы это пропало даром.

— Конечно, — это ложь. — Я съем попозже, — я люблю мамину стряпню, но разогревать картошку — уголовное преступление. Она на вкус как дерьмо, когда ее разогревают несколько часов спустя.

По дороге домой мы с Тесс обсуждаем девушку Тома и соглашаемся, что она кажется милой, но поскольку мы придурки, мы также делаем ставки на то, как долго это продлится. Ставлю на два месяца. Тесс, однако, считает, что максимум две недели. Когда мы добираемся до квартиры, я быстро звоню маме, чтобы сообщить ей, что не погиб в ужасной автокатастрофе, а затем хватаю свой ноутбук. Впервые за слишком долгое время я в восторге от написания и планирую прямо сейчас застрять.

— Я иду в спальню, — говорю я, предполагая, что Тесс снова останется. — Ты идешь?

— Нет. Я посмотрю телевизор немного и оставлю тебя в покое, хочу быть в этой зоне, — она смеется, но я не понимаю шутки. — Эй, это рифма! Может быть, мне стоит начать писать.

— Волшебное словотворчество.

— Да пошел ты.

Тесс иногда ночевала в моей старой квартире, но с тех пор, как я переехал в Манчестер, это стало обычным делом. Я не возражаю, на самом деле мне нравится компания, но, ложась в постель, я думаю, не попросить ли ее переехать ко мне навсегда. Глупо платить за квартиру, в которой она едва живет, и, честно говоря, мне не помешало бы немного наличных, чтобы обставить свою гостиную.

Как только я прислоняюсь к спинке кровати, открываю ноутбук на коленях и выталкиваю Тесс из головы. Закрыв глаза, я выплескиваю на поверхность все противоречивые чувства, которые испытываю к Джеймсу, заново переживая каждое мгновение с ним, каждую мысль о нем, а затем облекаю их в слова.

Несколько часов спустя, чувствуя удовлетворение и уверенность в своей сегодняшней работе, я закрываю ноутбук и зеваю. Уже почти три часа ночи, и я чувствую, как пузырики пляшут в моем животе, зная, что всего через несколько часов я снова увижу Джеймса. Усмехнувшись про себя, я кладу ноутбук на прикроватную тумбу, переворачиваюсь на бок и одной рукой обнимаю Тесс, которая храпит рядом со мной с полуночи, как сирена в тумане. Закрыв глаза, я не собираюсь долго спать и решаю, что мне нужно вложить некоторую сумму в проклятые затычки для ушей.

* * *

На следующий день Стейси хватает меня в кафетерии и просит поговорить с ней об электронном письме, которое я отправил на прошлой неделе. Оставив Эда, Кэти и еще одну девушку, чьего имени я не знаю, за обеденным столом, я следую за Стейси.

Я не понимаю, почему она хочет поговорить со мной наедине, и нервничаю, когда сажусь за ее стол.

— Я что-то сделал не так?

— Речь не об электронной почте.

Теперь я еще больше запутался.

— Ты спишь с Джеймсом Холденом?

Тпру. Я считаю Стейси своей подругой, но не думаю, что знаю ее достаточно долго, чтобы быть таким прямолинейным. Очевидно, она думает иначе.

— Что?

— Майк сказал на прошлой неделе. Поначалу я не придала этому значения, но потом вспомнила, как ты защищал его перед Эдом. Я видела, как вы смотрите друг на друга.

Я на него вообще не смотрю. В самом деле?

— Майк мудак. Он не знает, о чем говорит.

— Значит, ты с ним не спишь?

Я провожу пальцем под воротником, потому что внезапно чувствую, что задыхаюсь. Господи, мне неловко, но я не сержусь на нее. В ее голосе слышится беспокойство, а не любопытство или вмешательство.

И все же ее беспокойство, если это так, сбивает меня с толку.

— Все не так, как ты думаешь, — я понимаю, как убого это звучит, как только я это сказал. — Он хороший парень, Стейси. Он мне нравится.

Стейси вздыхает. Ее улыбка слабая, сочувственная, как будто она жалеет меня.

— Неужели? — похоже, она удивлена. — Он немного жалкий придурок, тебе так не кажется?

— Я знаю, каким он может быть. Сначала я его терпеть не мог, — одна мысль о нем вызывает у меня улыбку. — Но в глубине души он забавный.

— Забавный? Джеймс Холден забавный? — посмеиваясь, она качает головой.

— Так и есть! У него потрясающий смех. Хриплый. Искренний. Он умный. Сообразительный. И он постоянно поет.

— Ты просто издеваешься.

— Вовсе нет! Я не знаю, почему он не показывает больше — то, что в нем есть, но я говорю тебе, что он отличный парень.

Заправив прядь волос за ухо, она прикусывает губу, как будто сосредотачивается, формулируя новые вопросы.

— Когда... я имею в виду, как... большинство людей здесь знают его в течении многих лет, и он просто «босс» для нас. Он никогда ни с кем не говорил по-дружески. Он строго деловой человек, если, конечно, он не трахает тебя, но как только это заканчивается, он сразу же возвращается в режим тщеславного генерального директора.

Я борюсь с хмурым взглядом, который хочет заползти мне на лицо. Я знаю все о нескромности Джеймса, черт возьми, все это знают. Но это не значит, что мне нравится, когда мне напоминают.

— Еще до того, как он стал генеральным директором, он был претенциозной задницей. Откуда ты его так хорошо знаешь? И всего за несколько недель?

— Понятия не имею, — я начинаю смеяться, потому что, честно говоря, никто не удивлен больше, чем я. — Помнишь Дэвида Ганди в тот первый вечер, когда ты ходила с нами в Деревню?

— Тот парень, которого ты видел в туалете?