Поцеловав ее в нос, я протягиваю ей двадцатку.

— Это тебе на журнал, — говорю я и снова целую ее в нос. — И, может быть, немного сладостей.

Тут же забыв о моем существовании, Изабель извивается, пока я не опускаю ее на пол.

— Мамочка! Мама! — кричит она, выбегая из комнаты. — Посмотри, что мне дал дядя Джеймс!

      — Я должен попытаться забрать их у нее, прежде чем она спустит их в унитаз, — говорит Макс, провожая меня до входной двери.

Взявшись за ручку, я открываю ее, и Макс следует за мной к моей машине.

— Спасибо за ужин, — говорю я. — Прости, что не могу задержаться.

— Она ненавидит детский сад, потому что сегодня кто-то из детей бросил в нее песок. До завтра она уже обо всем забудет.

— Хммм… — я чувствую, что этот разговор имеет более глубокий смысл, но я не могу понять, что это такое.

— У детей бывают плохие дни, как и у всех нас. Я видел твою реакцию. Ты беспокоишься, что она чувствует то же самое, что и ты. Но, честно говоря, Джеймс, она поссорилась с другим ребенком и быстро отойдет.

Я не знаю, как он меня так хорошо чувствует, но сейчас это не важно. Может быть, у «нормальных» людей, у «нормальных» детей бывают плохие дни. Может быть, скажем так, переживет это. Проблема в том, что у меня есть только мой собственный жизненный опыт, с которым я могу сравнивать, поэтому я не могу не ставить себя в ситуации других и представлять, как буду с ними справляться. Я не знаю другого способа.

Все, что я знаю, это то, что жизнь может быть изнурительной, душераздирающей, болезненной. Для меня, взрослеющего, каждый день был плохим. Даже когда я смеялся, этот оттенок печали оставался, мучая меня, издеваясь над моим счастьем, когда оно пыталось пробиться на передний план. Чаще всего это было так, она побеждала.

И до сих пор.

— Береги себя, Джеймс, — говорит Макс, так и не дождавшись от меня ответа.

— Я тебе позвоню, — когда-нибудь. Наверное.

Я сажусь в машину, и Макс на прощание похлопывает по крыше. Отъезжая не оглядываясь, я чувствую, как мое счастье улетучивается. Я не могу этого допустить. Только не снова. Мне нужно его вернуть.

Я просто не знаю, как.

Глава 7

Тео

Я переворачиваюсь в постели на другой бок и ударяюсь головой о локоть Тесс. Я люблю ее, но она наихудший человек, рядом с которым можно спать.

— Я куплю тебе собственную кровать, — ворчу я, потирая лоб. — Ты все равно практически живешь здесь.

Она сидит, прислонившись к спинке кровати и читает журнал о знаменитостях.

— Во всем вини Наоми. Похоже, я думаю, этот новый парень, с которым она встречается, снабжает ее кислородом через свой член.

— Должно быть, у них все серьезно. Сколько они уже вместе, месяц?

— Почти два. Она обычно устает максимум через неделю. Очевидно, она влюблена.

Я смеюсь и вытягиваю руки над головой.

— Так какие у тебя планы на сегодня?

— Как и каждую субботу. Как можно меньше двигаться. А у тебя?

Я не могу решить, стоит ли раскрывать свои планы, главным образом потому, что не знаю насколько они глупые.

— Твое молчание говорит мне, что они связаны с Дэвидом Ганди.

— В эти выходные в Хитон-парке будет ярмарка. Думал, что я заеду за ним и приглашу с собой.

— Ярмарка? — фыркает Тесс. — Ты действительно думаешь, что веселая ярмарка — это зрелище для Дэвида Ганди?

Ее ответ заставляет меня вздохнуть.

— Может, ты и права, — я был уверен, что это глупая идея.

— Эй, я не говорю не делать этого. Что с того, что это место не для него? Это твое. Что бы между вами не происходило, это не должно быть связано только с ним.

Что мы делаем вместе? Я не знаю и сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю.

— К тому же это общественное место, так что это поможет твоему запрету на секс.

Я не смотрю на нее, но по ее тону слышу, что она улыбается.

— Перестань так забавляться этим.

— Ти, я не знаю этого парня и не мне судить, но…

— Но ты все равно собираешься это сделать, верно?

— Но с тех пор, как ты встретил его, ты чуть ли прыгаешь от счастья. Не могу сказать, что понимаю, что ты в нем находишь, он, по-моему, тот еще придурок, но, если ты собираешься продолжать встречаться с ним, не позволяй всему этому быть только на его условиях. Ты хочешь пойти на ярмарку? Тогда иди на гребаную ярмарку.

— Но что, если он не захочет идти на ярмарку?

Она закатывает глаза, но не выглядит расстроенной. Мне кажется, что она что-то обдумывает.

— Тогда приезжай за мной, и я пойду с тобой на эту чертову ярмарку.

— Спасибо, Тесс. Я подумаю, — похоже, сегодня я так или иначе иду на ярмарку.

— Но если я пойду, то ты будешь платить за еду. В прошлый раз я заплатила пятерку за хот-дог размером с крысиный член.

Она меня смешит.

— Не знаю, каких крыс ты видела, но я почти уверен, что ты обнаружила новый вид.

— Все. Иди чистить зубы. От твоего дыхания меня тошнит.

Отлично. Меня выгнала из собственной постели женщина, которая даже здесь не живет.

— Да, мэм.

* * *

Я чертовски нервничаю, когда подхожу к дому Джеймса. Моя рука несколько раз замирает над кнопкой вызова пентхауса, пока я пытаюсь собраться с духом, чтобы нажать ее. Я даже пару раз оборачиваюсь, но потом говорю себе вслух, чтобы перестал быть ссыклом.

Когда я наконец нажимаю на нее, несколько секунд жду ответа и вздыхаю, когда мне никто не отвечает. Я нажимаю ее снова и уже собираюсь сдаться, когда человек, одетый в форме службы безопасности, открывает дверь. Конечно, в таком месте должна быть охрана. Тупица.

— Я пытаюсь дозвониться до пентхауса, — говорю я, засовывая руки в карманы джинсов.

— Мистер Холден остается здесь только в течении недели, — сообщает он мне.

— Так... — Просто смирись. Это явно признак того, что твоя идея глупа. — А где он живет по выходным?

— Я не его отец, малыш. Понятия не имею.

Я решил, что этот парень — придурок.

— Все в порядке. Спасибо, — не знаю, за что я благодарю его. Он не заслуживает той улыбки, которую я не могу сдержать.

Сдувшись, я возвращаюсь к своей машине. У меня есть два варианта. Сдаться и ехать домой или, опять же, сдаться и позвонить Джеймсу. Выбор заставляет меня фыркать от разочарования. Джеймс всегда инициировал все, что мы когда-либо делали вместе, что на самом деле всегда сводилось к банальному сексу, и в этот раз я хотел взять на себя инициативу. Удивить его. Воспоминание о том, что у меня есть номер его брата, всплывает у меня в голове, и я на секунду задумываюсь, не набрать ли его, но в то же время понимаю, насколько странно бы это выглядело.

Неохотно, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, я звоню Джеймсу.

— Привет, Теодор, — отвечает он. Его голос мгновенно успокаивает меня.

Как он это делает?

— Привет. Это, эм, я…

— Я знаю. Я же приветствую тебя твоим именем.

— В самом деле. Угу, — черт возьми, я превратился в болтливого идиота. Возьми себя в руки. — Где ты?

— Дома.

— Вовсе нет. Я прямо сейчас возле твоего дома, — я съеживаюсь, когда говорю это. Я веду себя как чертов сталкер.

— У меня их несколько.

Конечно, ты это знаешь. Показушный, великолепный ублюдок.

— Оу. Я тут подумал, мы могли бы встретиться, — в моем голосе не слышно ничего, кроме разочарования, и я раздражен, что позволил этому чувству просочиться в мой голос.

      — Я не помечен браслетом, Теодор. Мне разрешено выходить из дома, — его сарказм приводит меня в бешенство, но я не могу насытиться им. Очевидно… я же мастер наступать на одни и те же грабли. — Где бы ты хотел встретиться?

— Я думал... — дерьмо. Моя идея кажется еще более глупой сейчас, когда я собираюсь ее высказать. — Возможно, это не твое, но в эти выходные в Хитон-парке ярмарка.

— Ярмарка?

Почему все чувствуют необходимость повторять это, как будто это самая нелепая вещь, которую они когда-либо слышали?

— Мне нравится, — бормочу я, чувствуя себя гигантским хером.

— Я с детства не был на ярмарке.

Отлично. Он думает, что я ребенок.

— Встретимся там через час?

Ох.

— Конечно, — соглашаюсь я. — Окей.

— И… Теодор?

— Да?

— Расслабься. Мы ведь хотим узнать друг друга получше, так? Тебе нравится ярмарка. Сегодня я узнал о тебе кое-что новое. Я с нетерпением жду новых открытий.

Ну, черт возьми, если такие слова не заставляют меня хотеть сжечь мое правило без секса.

— Увидимся через час, — говорю я, заканчивая разговор с такой широкой улыбкой, что у меня сводит челюсть.

Я еду прямо в парк, зная, что доберусь туда намного раньше, и надеюсь, что сегодня тоже узнаю о нем что-то новое.

***

Как и ожидалось, я приехал раньше. Я выхожу из машины, но держусь поближе ко входу, пока жду Джеймса. Несмотря на то, что я один, мои губы расплываются в широкой улыбке. Глядя на аттракционы, игры и киоски с сахарной ватой, мне снова десять лет.

В воздухе слегка моросит, но это не портит атмосферу. Повсюду смех, веселье. Я чувствую, что нам с Джеймсом необходимо это. Он всегда так серьезен, и, хотя это меня интригует, ему нужно чаще улыбаться, потому что, когда он это делает, он чертовски красив.

Я хожу, засунув руки в карманы, следя за парковкой около тридцати минут, прежде чем замечаю его. Когда он приближается, в моей груди ощущается странный трепет. Звучит так глупо, но это правда. Он меня возбуждает. Он заставляет меня нервничать. Даже немного пугает. Джеймс заставляет меня чувствовать тысячу разных вещей одновременно.

Он выглядит чертовски сексуально. Редко можно увидеть его без официального костюма, в простых джинсах и черном джемпере с V-образным вырезом он выглядит более… раскрепощенным. Он выглядит так, словно его сняли с обложки глянцевого журнала, и я не сомневаюсь, что он тоже это знает. Подойдя ко мне, он кладет руку мне на бедро и целует в щеку. У меня кружится голова, и я надеюсь, что тот факт, что я превратился в влюбленного дурака, не отразится на моем лице.

— Это, можно сказать, так романтично с твоей стороны, — говорю я, и бабочки порхают у меня в животе. — Не могу припомнить, когда в последний раз ты приветствовал меня, не схватив за промежность, — я не могу вспомнить, потому что не думаю, что это когда-либо происходило.