— Саймон Коуэлл кончил бы в штаны, услышав тебя, приятель, — шутит парень, которого я никогда раньше не видел, хлопая меня по плечу и выходя из туалета (прим. Саймон Коуэлл — британский телеведущий, продюсер, основатель, руководитель и совладелец фирмы Syco, в которую входят агентство по поиску новых исполнителей).

Он бы так и сделал, — подумал я и продолжил петь. Я уже был готов перейти ко второму куплету, когда сзади появились руки на моих бедрах, заставляя мое сердце замереть.

— У меня стоит с тех пор, как я увидел тебя.

Я знаю этот голос. Это голос Дэвида Ганди. Владелец его лица тяжело дышит мне в шею. Не знаю, то ли потому, что я так пьян, то ли потому, что ошеломлен, но я не могу говорить. Когда я поворачиваюсь к нему, все, о чем могу думать, это то, что если я не начну дышать, то скоро потеряю сознание.

Когда я вижу его лицо, у меня перехватывает дыхание. Я волнуюсь, и он это чувствует. Одна сторона его рта скривилась в ухмылке, и он целует грубую щетину на моей челюсти.

— Я хочу трахнуть тебя, — шепчет он мне на ухо, и я не могу понять, почему до сих пор не ударил по его красивому лицу. Вместо этого, все, на чем я могу сосредоточиться, это как хрипло и восхитительно звучит его голос. — Ты хочешь этого, — добавляет он, обхватывая мой член через джинсы.

У меня стоит. Так сильно, что почти больно. Понятия не имею, что происходит с моим телом. Внутри я кричу, спрашивая себя, какого черта происходит, но мой член предает меня. Я до сих пор не произнес ни слова, но позволяю втолкнуть себя в кабинку. Дэвид, как я, кажется, назвал его про себя, прижимает меня к стене, блуждая своими темно-карими глазами вверх и вниз по моему телу, потом он заводит руку за спину и запирает дверь кабинки.

Его губы касаются моих, пока он возится с моей молнией. У него вкус виски и табака, и я закатываю глаза, как будто он физически опьяняет меня. Я говорю себе не делать этого, но игнорирую это и выгибаю спину, прижимаясь к нему пахом и позволяя стащить джинсы с моей задницы и спустить их по ногам вниз. Мой член высвобождается, ударяясь о ткань, прикрывающую его промежность, и все разумные доводы испаряются из моей головы.

      Я хватаю его за волосы и провожу языком между его губ, в то время как он тянется между нашими телами и грубо хватает меня за член. Я не могу дышать. Я даже думать не могу. Он отпускает мой рот, злобно ухмыляясь, и моя голова откидывается назад, ударяясь о стену, когда из меня вырывается стон.

— Черт возьми! — хриплю я, и мне все равно, слышит меня кто-нибудь или нет.

Я закусываю губу, пытаясь подавить громкие стоны, и знаю, что через несколько секунд взорвусь в его сильной руке. Его хватка такая крепкая. Он дрочит мне так быстро. Слишком быстро. Я не могу сдержаться. Мои яйца болят, и мой член начинает течь, когда я тянусь к его плечу, чтобы прийти в себя.

— Ох, черт, я... — но слишком поздно. Я подаюсь вперед бедрами, загоняя свой член глубже в его ладонь, и струи горячей спермы вырываются из меня, покрывая его пальцы.

— Теперь моя очередь, — рычит он мне в ухо, у меня полностью отсутствует дыхание, чтобы протестовать, и в тот же момент он разворачивает меня и наклоняет над унитазом.

— Я собираюсь трахнуть тебя так сильно, что ты не сможешь ходить неделю, не вспомнив эту ночь.

      Боже мой…

      Я слышу, как он расстегивает ремень, затем звук разрываемого пакетика с презервативом, и прямо сейчас я больше не знаю, кто я. Это не я. Я не трахаюсь с незнакомцами в туалетах. У меня никогда не было секса на одну ночь. Но я не могу остановить это. Я не хочу.

      Я вздрагиваю от ощущения холодной смазки, втираемой между ягодицами, и делаю глубокий вдох. Не говоря ни слова, он входит в меня. Жестко. Быстро. Я не готов, и у меня перехватывает дыхание, когда он врезается в меня снова и снова, удерживая одной рукой за поясницу, а другой сжимая бедро.

      — Ты такой чертовски тугой, — говорит он, и от его голоса у меня мурашки бегут по спине.

      Он растягивает меня, относительно терпимо, но я не хочу, чтобы он останавливался.

      — Святое дерьмо, — хнычу я, мое тело дрожит, когда я изо всех сил пытаюсь удержать свой вес, уперевшись одной рукой в стену передо мной, а другой — в сливной бачок.

— Да, черт возьми, — выдыхает он. — Впусти меня.

Думаю, он уже близко, потому что его скорость увеличивается. Все, что я слышу, это прерывистое дыхание и шлепки плоти, и мой член снова начинает набухать.

— Ах, черт, — выдыхает он, входя в меня в последний раз, так сильно, что я теряю хватку на стене и почти падаю.

Я все еще задыхаюсь, когда он выходит из меня, и я медленно поднимаюсь, чувствуя головокружение. Когда я набираюсь смелости обернуться, незнакомец, которому я только что позволил трахнуть себя до потери сознания, застегивает пуговицу на штанах. Он тянется за меня и поднимает крышку сиденья унитаза, выбрасывая использованный презерватив и смывая его. Я не могу смотреть ему в глаза, стыд переполняет мои вены. Вместо этого я сосредотачиваюсь на брошенных на полу пакетиках от презерватива и смазки.

      Я вижу, как его пальцы приближаются к моему лицу, он обвивает их вокруг моей шеи и притягивает мое разгоряченное лицо к своему. Я парализован и позволяю ему поцеловать себя в губы, а затем он отступает.

— Спасибо, — говорит он.

А потом он уходит.

Джинсы все еще стягивают мои лодыжки, и я спотыкаюсь, ударяясь об стену.

Что, черт возьми, только что произошло?

Мне требуется несколько минут, чтобы собраться с мыслями и успокоить дыхание, прежде чем натянуть штаны. Наклонившись, я беру разорванные пакетики, бросаю их в мусорное ведро и в оцепенении выхожу из туалета. Я мгновенно трезвею, больше не шатаясь на ногах.

Тесс у бара, болтает с какой-то цыпочкой с длинными светлыми волосами. Она оставляет ее и подходит ко мне, как только я встречаюсь с ней взглядом.

— Что с тобой случилось? Тебя не было целую вечность. Я как раз собиралась послать Джимми проверить тебя.

Я не знаю, кто такой Джимми, и сейчас мне все равно. Я закрываю глаза и тру лицо, чтобы убедиться, что мне это не приснилось.

— Меня только что трахнул Дэвид Ганди.

* * *

Тесс приехала ночью ко мне. Мы покинули клуб вскоре после моей безбашенной встречи с горячим, как ад, незнакомцем, в то время как Эд и Стейси остались, чтобы напиться до беспамятства.

Проснулся я утром с диким похмельем, как будто меня вытащили из преисподней. Во рту сухо и отвратительный вкус, поэтому я встаю, спотыкаясь от головокружения, и делаю чистку зубов своей первоочередной задачей.

Тесс, должно быть, слышит, как я встал с постели, потому что зовет меня из гостиной.

— Я приготовила тебе пойло! — ее голос врывается мне в уши, как товарный поезд.

У меня не хватает сил ответить, поэтому я продолжаю мочиться, а затем поворачиваюсь к раковине, чтобы вымыть руки и лицо.

— Фуууу, — бормочу я своему отражению в зеркале. Я дерьмово выгляжу. Мои глаза темные, запавшие. Волосы в беспорядке, а кожа сухая. И пряди волос нужно снова оттенить, и я делаю мысленную заметку попросить Тесс сделать это в выходные. Я больше не хочу смотреть на эту жалкую задницу в зеркале, поэтому сосредотачиваюсь на своих руках, пока их мою.

Когда я вхожу в маленькую гостиную, то нахожу мало утешения в том, что Тесс выглядит ненамного лучше. Ее волосы короче моих и сейчас торчат в тысяче разных направлений. Она сидит на ламинированном полу, скрестив ноги, одетая в мои боксеры и одну из моих толстовок.

      — Тебе нужен гребаный диван, — хнычет она, указывая на кружку кофе на полу перед ней.

Я сажусь рядом с ней и нетерпеливо делаю глоток из щербатой кружки.

— Ты знаешь, как мало я сейчас зарабатываю? Считай, тебе повезло, что я могу позволить себе кофе, который ты пьешь.

— Так вот что это такое? На вкус как моча.

Я смеюсь над ее драматизмом.

— Я потрачусь на банку хорошего кофе в день зарплаты. Специально для тебя.

Тесс изучает мое лицо, пока пьет дерьмовый кофе. Я отвожу взгляд, потому что знаю, что она собирается расспросить меня о прошлой ночи, и смущение ползет по моим щекам. О чем, черт возьми, я думал?

— Перестань изводить себя, — говорит она. — Ты не единственный парень, у которого не бывает секса на одну ночь. На самом деле, ты, вероятно, один из немногих, кто этого не сделал. Ну, до вчерашнего вечера, ты понял, что я имею в виду. Самое время тебе что-то изменить. У тебя не было хорошего секса со времен Вонючки Стива.

О Господи! Вонючка Стив. В моей жизни было только два романа, каждый длился шесть недель, и последний был со Стивом. Я никогда не интересовался случайными связями, что затрудняло построить серьезные отношения, когда большинство других людей в возрасте двадцати лет живут, чтобы веселиться и трахаться. От него не так уж плохо пахло, и он был хорошим парнем... пока я не застал его в постели с парнем, который жил по соседству.

Может, поэтому я и пишу романы. В душе я мечтатель. Если я не могу иметь это в реальной жизни, я буду мечтать об этом на бумаге.

— Ничего не могу с собой поделать. Я чувствую себя шлюхой.

— Надеюсь, вы предохранялись?

— Он так и сделал. Я кончил в другое место.

— Вот почему мне нравятся девушки. Менее грязно, — с отвращением говорит Тесс.

Некоторое время мы молчим, и я понимаю, что мне нужно обезболивающее, пока мой мозг не взорвался внутри черепа. Я поднимаюсь, двигаюсь в направлении кухни и достаю из шкафчика коробку аспирина.

Тесс идет следом и ставит пустые кружки в раковину с таким грохотом, что я вздрагиваю от боли в голове.

— Оставь это в прошлом и двигайся дальше. Ты, вероятнее всего, никогда его больше не увидишь.

      Слова пронзают мою грудь, и она болит сильнее, чем должна. Я не закончил искать его историю, слишком отвлеченный непостижимой властью, которую он имел надо мной. Но я не могу перестать думать об этих глазах. В них была такая боль, какой я никогда раньше не видел. Боль была такой сильной, что за короткое время, проведенное с ним, я даже не смог распутать историю. Теперь, я никогда уже не смогу, и я нахожу себя наполненным странным чувством сожаления.