Ведьмам были приданы демоны и бесенята, которые им прислуживали. Они обычно выделялись своими ливреями унылого серовато-коричневого или травянисто-зеленого цвета, а также цвета морской волны или желтыми. Ведьмы были приучены называть этих бесенят по именам, некоторые из них могли быть и человеческими, тогда как другие имели дьявольское звучание. Среди имен встречались, например, Роберт Джекис, Сандерс Красная Река, Томас Страшный, Свейн (возможно, скандинавский Дуэрг), Ревущий Лев, Адский Вор, Обслужи Себя Сама, Маккилер, Роберт Правило, Хендри Крейг и Рори. Эти имена, странные и грубоватые, по крайней мере, подходят для бесов более, нежели те, которые Хопкинс придумал для дьяволят, которых он якобы обнаружил, — например,

Пьевакет, Камушек-в-короне, Мешок-с-сахаром, Вестник, Уксусный Том и Гризелл Гридигут. Вульгарность эпитетов показывает, что в поддержку своим бесстыжим фантазиям Хопкинс призвал ограниченное воображение. Дьявол, который повелевал богинями судьбы, любил передразнивать обряды христианской церкви; он крестил ведьм их собственной кровью от своего имени. Высокомерная Маргарет Уилсон, которая не удержалась и дала сдачи самому Сатане, получила прозвище Подбери-на-ветру, ее подружка Бесси Уилсон стала Брошенная-на-току, Элспет Ниш — Лысой Бесс, Бесси Хей — Ловкая-и-Смелая, а Джейн Майртен, девушка ковена, — Хлоп-в-канаву.

Как уже упоминалось, Изобель Гоуди приняла на себя и своих сестер обвинение в причинении смерти нескольким людям, убитым стрелами эльфов, — эти люди не перекрестились, когда ведьмы проносились над ними. Сама она осмелилась выстрелить по помещику Парку, когда тот ехал на лошади через брод, но промахнулась; возможно, на нее повлияла проточная вода, за что она благодарит Бога в своем признании и добавляет, что в тот миг получила нахлобучку от Бесси Хей за свою неловкость. Ведьмы также обратили внимание на маленьких сыновей этого джентльмена (полагаю, речь о хорошо известной семье Гордона Парка) и изнуряли их болезнями, наведенными с помощью заклинаний. Читая заклинания, они одновременно расставляли перед огнем фигурки своих жертв, сделанные из глины, смешанной с клеем; заклинания звучали так:

Таково было признание Изабель Гоуди, сделанное добровольно, без какого-либо принуждения, юридически подтвержденное подписями нотариуса, священника и присутствовавших при этом джентльменов, приложенное к делу после отдельных листов с протоколами diets, как назывались однодневные заседания с допросами; эти протоколы не содержали никаких расхождений или противоречий. Каким бы ни было состояние ее ума в других отношениях, она казалась совершенно сознающей опасные последствия откровений для себя лично. «Я не заслуживаю, — говорит она, — того, как со мной обращаются; мне должно быть растянутой на дыбе; ничто не может искупить моих преступлений, даже пускай меня раздерут на куски дикие лошади». Остается только предположить, что это несчастное создание находилось в каком-то особом состоянии, путь к разгадке которого для опытного медика откроет внимательное изучение ее признания. Случай Изобель интересен тем, что проливает на ритуалы и обряды шотландских ведьм свет и сообщает подробности, которые мы напрасно стремились бы найти где-нибудь еще.

Прочие были выданы своими собственными признаниями, вызванными не повреждением рассудка, как, видимо, произошло с Изобель Гоуди, а какими-то иными обстоятельствами.

Некоторые, как мы видели, старались спастись от обвинения в ведовстве под тем предлогом, что общались с жителями Волшебной страны (это извинение никогда судом всерьез не принималось). Других подвергали жестоким пыткам, которые наши предки считали необходимыми для получения признания, но которые гораздо чаще вынуждали несчастных клеветать на себя самих. На эту тему знаменитый сэр Джордж Маккензи,

«благородный ум Шотландии», как отозвался о нем Драйден[230], имеет здравые суждения, которые мы постараемся здесь вкратце изложить; они бесценны как опыт человека, благодаря своей должности адвоката, участвовавшего во многих судах над ведьмами. Не сомневаясь в реальном существовании такого рода преступлений, Маккензи полагал, что, учитывая жуткий характер этих случаев, каждый из них требует самого тщательного разбора. Он настаивал на малой вероятности того, что дьявол, не имея серьезных средств для поощрения, мог собрать такое количество сторонников. Далее Маккензи пишет: «Люди, обычно обвиняемые в этом преступлении, бедны, невежественны и вообще не понимают природы того, в чем их обвиняют, чему я приведу два примера. Первый — пример бедного ткача, у которого после того, как он признался в колдовстве, спросили, каким он видел дьявола, и он ответил: “Словно муха, летающая вокруг свечи”. Другой пример — женщина, которая всерьез спросила, когда ее признали виновной, может ли женщина быть ведьмой и не знать этого? И как допрашивать этих простых людей о преступлениях, которые и для наиболее просвещенных из нас остаются самыми загадочными? Эти бедные создания, уже опороченные, так охвачены страхом перед судом и тюрьмой, где их содержат, и так изголодались по мясу и питью, что отсутствия чего-либо из перечисленного достаточно, чтобы лишить их возможности сопротивляться; а в заключении, постоянно испытывая страх, люди воображают себе вещи самые нелепые и абсурдные. Большинство этих бедолаг вытерпели пытки и унижения со стороны тюремщиков, которые, в убеждении, что несут угодную Богу службу, считают своим долгом мучить заключенных, переданных им в качестве восставших против Бога врагов человечества. Я знаю, — продолжает сэр Джордж, — ex certissima scientia (наукой удостоверено), что большинство из них были подвергнуты пыткам и что именно пытки послужили причиной всех признаний; тем не менее они не смогли доказать, что с ними дурно обращались, и их мучители выступали лишь как свидетели. Поэтому судье следует проявлять бдительность, особенно если он сразу получил признание, вызванное страхом, с которым жертва не сумела совладать».

Ученый автор дает нам пример того, как эти несчастные создания могут быть вынуждены к признанию самим позором, который бросает на них обвинение, позором, который наверняка приговорит их к нужде, тоске и подозрениям соседей до конца дней; любой человек с добрым именем пожелает сменить эту участь на быструю смерть, пускай даже болезненную. «Когда я был помощником судьи, то изучал признания ведьм, и одна из них (глупое создание) рассказала мне по секрету, что призналась не потому, будто и вправду была виновна, а из-за своей бедности. Когда ее оклеветали, назвав ведьмой, она поняла, что ей придется голодать, так как никто больше не даст ей ни еды, ни крова и что все будут бить ее и травить собаками, так что ей лучше уйти из этого мира. Поняв это, она горько заплакала и на коленях призывала Бога в свидетели своих слов. Другая ведьма рассказала мне, что хотела бы умереть, потому что боится дьявола, который предъявит на нее права после того, как она призналась, что была его служанкой, и будет часто являться ей. Так сказал священник, когда вынуждал ее признаться. И действительно, священники часто неумеренны в своем рвении заставить бедняжек признаться, и я посоветовал судьям посылать к заключенным самых умных священников; те, кого присылают, должны быть особенно осторожны».

В заключение этого трогательного рассказа позволю себе изложить дело из суда Лаудера, лежащее там вместе с делами других обвиненных в ведовстве. Компаньонки обвиняемой по заключению были приговорены к смерти, как и она, благодаря собственному признанию, более похожему на самооговор. Она послала в город за священником и умоляла казнить ее вместе с другими в следующий понедельник. Священник, однако, пришел к твердому убеждению, что она призналась в угоду гордыне, чтобы погубить свою жизнь. О дальнейшем мы сообщаем со слов священника: «На нее было потрачено много усилий и священнослужителями, и другими людьми в субботу, воскресенье и утро понедельника, дабы она отказалась от своего признания, в котором подозревали дьявольское искушение; более того, ей сказали, что есть основания сомневаться в искренности ее признания и что она обязана перед Богом сказать правду и не навлекать кару на собственную голову. Тем не менее она твердо держалась своего заявления и рыдала, когда ее пытались отделить от остальных. Поэтому в понедельник утром, на последнем заседании, она вновь повторила свои показания и была признана виновной и приговорена к смерти вместе с остальными в тот же самый день. По дороге к месту казни она хранила молчание, пока другие молили о пощаде, а потом, когда прочие были казнены и никого не осталось, кроме нее, подошла к столбу, выпрямилась и прокричала громким голосом: “Все, кто видит меня в этот день, знайте, что я умираю как ведьма по своему собственному признанию, и я освобождаю всех людей, особенно священников и судей, от вины за мою кровь. Я все беру на себя — моя кровь на моей совести, и так как я вскоре должна отвечать перед Богом на небесах, то заявляю, что не имею ничего общего с ведьмами, что невинна, как ребенок. Меня обвинили по доносу злой женщины, муж и друзья меня оставили; введенная дьяволом в соблазн, я призналась с целью погубить свою жизнь, ибо устала от нее и выбрала смерть”. И так она умерла. Никто из присутствовавших на месте казни не мог удержаться от слез при виде такого коварства Сатаны, который замышлял погубить все и вся, соблазняя многих людей самонадеянностью, а некоторых отчаянием». История эта подтверждается свидетелем, который был еще жив, благочестивым священником-проповедником.