Она не знала, почему ей так трудно сказать хоть слово. Больше двух месяцев она молчала, изредка разговаривая сама с собой, и сейчас ей сложно было понять, как вновь общаться с людьми.

Из дальней комнаты опять раздался кашель. Девушка встала и, пошатываясь, прошла в коридор. Звук доносился из-за приоткрытой двери. Она заглянула внутрь.

Это было крохотное помещение с одной кроватью, тумбой и столиком. На тумбе горела свеча и стояла кружка с водой. На столе были разбросаны какие-то стружки и кусочки дерева. Видимо, тут что-то мастерили ранее.

Мальчик лежал на кровати — его лихорадило. Он не приходил в сознание и часто заходился в кашле. Лицо его было белым, обсыпанным редкими красными пятнами. Кручиница в последней стадии.

Девушка прикрыла за собой дверь и, семеня непослушными ногами, вышла из дома. Она уселась на траву, обхватив руками колени, и принялась следить за тем, как Карн ловко вычищает кроличью шкурку. Мужчина обернулся, заметив ее, и молча вернулся к своему занятию.

Вечером вернулась Камила. Она принесла еще кроликов и какую-то птицу. Вместе они сели за стол. Девушка опять ела только бульон, опасливо проглатывая каждую порцию.

— Пап, там надо будет разобраться с одним делом завтра.

Мужчина поднял на нее взгляд.

— Я ж тебе не рассказала, как нашу замарашку нашла. Какие-то козлы хотели ее снасиловать. Ну, и получили от меня пару стрел в подарок. Трупы нужно убрать куда-то.

— Чьи были? Нашенские?..

— Не, не наши. Из наших таких говнюков нету.

— Уберу завтра, — кивнул Карн. — Где они?

— За опушкой у Старой Ели, ближе к ручью.

— Ясно.

— Мы с отцом по очереди сейчас в лес ходим — за Ленном надо присматривать, — обратилась Камила к девушке. — Завтра я остаюсь. Схожу в деревню и тебя возьму.

— Только недолго, — кивнул охотник. — Ленн… Ему, уж может…

Он замолчал, с усилием продолжая жевать мясо. Камила опустила голову. Лицо ее болезненно исказилось, но уже через мгновение она улыбнулась девушке.

— Ты ешь, ешь. Набирайся сил.

На ночь мужчина остался на кухне. Гостье постелили в комнате с Камилой, и впервые за последние месяцы девушка снова легла на кровать.

— Буди, если что, — пробормотала Камила, сразу проваливаясь в сон.

Кручиница не лечится обычными способами. От нее погибает большинство заболевших, и лишь некоторым удается выздороветь. Видимо, семья охотников надеется именно на счастливую случайность, но Ленн явно умирает.

Формула возникла у нее в голове и крутилась, переливаясь яркими красками. Она помнит. Теперь, когда голод и опасность отступили, все возвращается. Можно попробовать, но тогда… Тогда станет понятно, кто она.

Рано утром Карн ушел в лес. Камила попыталась накормить брата, пока девушка старательно вычищала свою тарелку с бульоном. Охотница выбежала из комнаты с полной миской и покрасневшими глазами.

— Дня два, не больше, — пробормотала она.

Все валилось из рук Камилы, но она собралась с силами и, захватив кроличьих тушек, отправилась в деревню. Девушку она взяла с собой.

Крольня была довольно большим поселением, удобно расположившимся под холмом. Дальше протекала мелкая речушка и снова начинался непроходимый лес.

Камила выменивала кроликов на овощи и молочные продукты. Она знала всех в деревне и приветствовала каждого, представляя гостью. Девушка, впервые за долгое время оказавшись в людном месте, ошарашено смотрела по сторонам.

Охотница нашла знакомых, растапливающих нынче баню, и потащила туда девушку.

— Я тоже помоюсь, конечно, но главное — привести в порядок тебя, — решительно заявила она.

В предбаннике девушка плохо слушающимися руками развязала покрывало. От платья остались только обрывки. Она сняла их и в первый раз за последние месяцы осознанно посмотрела на свое тело.

Она всегда была довольно стройной, но сейчас кожа будто обтягивала скелет. Можно было легко пересчитать ребра. Впалый живот казался огромной ямой. Бедренные кости отчетливо торчали в стороны, ноги и руки походили на тонкие палочки. Она вся была в какой-то сыпи, а ногти гноились и отваливались, рассыпаясь. Девушка застыла, с ужасом глядя на свои пальцы.

— Не переживай, все позади, — Камила уже разделась. Ее пухлая розоватая фигура просто излучала здоровье. — Это от голода. Будешь кушать, и снова станешь красавицей…

В бане было жарко натоплено, пахло березой и елью. Вдохнув обжигающий воздух, девушка зашлась в кашле.

— Садись-ка сюда, — произнесла Камила, показывая на скамью.

Девушка послушно опустилась, вздрогнув от жара дерева.

— Я сейчас попробую распутать твои волосы, но лучше ты сама, — охотница протянула ей костяной гребень.

Она сняла с волос девушки кусок платья, заменявший ленту. Белые локоны нынче напоминали паклю или солому — они плотно скатались, свернувшись в комки. Девушка постаралась провести гребенкой, и в глазах тут же защипало от боли.

— Давай руками, — кивнула Камила.

Они вдвоем пытались распутать волосы, но было очевидно, как бесполезна эта затея. Пропитавшись грязью, потом и кожным салом, они более не поддавались ни пальцам, ни расческе. Вода также не помогла. Вздохнув, Камила вышла и скоро вернулась с ножницами.

— Не дергайся, хорошо? А то могу порезать случайно…

Она стригла быстро и ловко, притом весьма аккуратно. Закончив, охотница вычесала гребнем оставшиеся волосы. Девушка почувствовала невероятную легкость — давление в голове прекратилось. Оголенная шея непривычно ощущала малейшее движение воздуха.

Девушка встала и подошла к огромной бадье. Склонилась над ней, оперевшись ладонями о край, и старательно вгляделась в воду. Она видела свое отражение.

Лицо было таким же худым, как и все тело. Скулы остро выделялись на фоне впалых щек. Губы покрылись сухой желтой коркой. На коже были какие-то пятна — сложно было рассмотреть их цвет, но на ощупь они были сухими. Волосы…

На голове остался короткий ежик торчащих во все стороны прядей. Девушка, не веря своим глазам, дотронулась до макушки. Нет, не может такого быть. Это не она. У нее настоящей были длинные шелковые локоны, бело-пепельные, невероятно красивые. Она любила проводить по ним рукой, откидывая назад — они переливались на свету мягким серебристым блеском.

Слезы капали в бадью с водой, искажая поверхность. Это не она, нет…

— Это ведь волосы, не рука. Отрастут еще, не расстраивайся ты так…

Девушка плохо помнила, как они помылись и вернулись обратно. Камила раздобыла ей где-то одежду — подходящего по росту платья не нашлось, зато были плотные штаны и белая льняная рубаха. Пришла в себя она лишь за обедом, когда в комнате что-то громко стукнуло. Охотница вновь пыталась покормить брата.

Девушка встала и прошла через коридор, держась руками за стены. Камила беззвучно плакала, упав на колени. Глиняная миска валялась на полу — из нее вытекал суп. Лицо мальчика из белого сделалось желтым, а кожа плотно обтянула скулы. Он умрет в ближайшие двадцать часов.

Девушка выдохнула, собираясь с силами.

— Камила, — позвала она тихо. — Камила…

Охотница обернулась, не понимая, кто с ней разговаривает.

— Ты… Нет… Ты разве…

Она быстро поднялась, подбирая миску.

— Все нормально. Просто… Мы с отцом все надеялись…

— Камила, мне нужны полынь, ожжень, капустник, смеян и корновка. Это ведь все растет тут? — она не думала, что ее голос может быть таким слабым.

— Что?.. Ты бредишь, видимо, — Камила отступила, с подозрением глядя на девушку.

— Я могу спасти его. Нужны травы. Быстро, — привычные фразы давались с трудом.

— Спасти? — охотница ухватилась за самое важное слово. — Ты можешь его спасти?! Повтори еще раз!

— Полынь, ожжень, капустник, смеян и корновка.

— Я… Я принесу, жди!

Камила выбежала из дома, на ходу набрасывая свой охотничий пояс. Девушка пока медленно обошла комнаты, пытаясь найти подходящие инструменты для измельчения трав и емкости для смешивания компонентов. Порывшись в просушивающихся костях кролика, она взяла несколько подходящих и подрагивающими руками принялась толочь их в тарелке.