Я понял, что он ждёт, когда на нас обратит внимание смиренный Токан, но толстый был слишком увлечён торжественностью. Наконец, он замолчал на полуслове, мой терпеливый спутник заговорил, как ни в чем не бывало. - Прости, смиренный Токан, но вынужден тебя прервать - всего лишь два момента...

Ребята резко обернулись на звук его негромкого, но потрясающе властного, уничижительного голоса.

- И вы послушайте, братцы, - продолжил он неожиданно душевно. - Не всё же сущему вертеться вокруг вас, иной раз и самому полезно покрутиться...

- Всё относительно, - возразил и в то же время согласился Токан. Он, конечно, заметил, что наставник пришёл не один. - Ты пришёл сказать нам, что наши мольбы были напрасны?

- Отчего же? Продолжайте. Только вам придётся запастись терпением, мнимое возвращение Олакса к вам несколько откладывается...

- Мнимое? Мы верим в его истинность, нам этого достаточно, смирись, - снова влез со своим смирением толстый. Меня он уже начал бесить, я искренне позавидовал терпению Шуи. - Как угодно, это первый момент...

Он замолчал, пристально вглядываясь в сбившихся в кучку ребят. Мальчишки отчаянно держались под его взглядом, казалось, пауза продлится вечно. Однако же терпение не их конёк, им было проще смириться с неизбежным - вперёд несмело вышел Шон Корс.

- Ты приходил в подвал? - Задал наставник обязательный вопрос.

- Да, сэр, - солгать Шон не посмел.

- Ты бросил на пол дар земли и солнца, хлеб, - бесцветным голосом молвил Шуи, - принеси его немедленно.

Шон сорвался с места в галоп. Не прошло и минуты, как он вернулся, тяжело дыша. Подошёл ко мне, протягивая краюху!

- Спасибо, Шон, съешь лучше сам, - сказал я, подражая бесстрастным интонациям Шуи. Он взглянул мне в глаза... его лицо дрожало... всё тряслось - губы, щёки, кончик носа! А в глазах я увидал, что показалось мне тогда прекраснее всего на свете - прекрасней неба, речки струй игривых, полёта Снежика... даже прекрасней маминого лица! Мне не единожды доводилось это видеть в жизни, и каждый раз я наслаждался, как тогда, пресытиться этим зрелищем невозможно. В глазах Шона сквозь испуганную кротость полыхнула ярость, но он не увидел ответной ярости или тупого торжества. Мой взгляд светился ледяным презреньем победителя - всё кончено, теперь подохни! И вот он чудный миг - в глазах врага ярость сменяется удивлением, потрясением, они заполняются отчаяньем... смирением!!! Шон, как сомнамбула, поднёс краюху ко рту и начал есть. Он заплакал, слёзы капали на хлеб, мокрые крошки липли к его груди. Тогда Шон Крос буквально сдох в моих глазах!

- Так вот чего ты добивался, терпеливый! - Воскликнул горько Токан, обращаясь, конечно же, к наставнику Шуи, но я с удовольствием отнёс его слова на свой счёт и обратил на него победный взор.

- Немедленно за мной, - скомандовал Шуи, резко повернувшись к выходу. Я растерянно едва успел заметить его спину, пришлось припустить за ним во все лопатки. Бежал я, словно убегая, и сумел догнать лишь в коридоре, пошёл с ним рядом. Он, не поворачивая ко мне головы, заговорил. - Смиренный прав, именно этого мы добивались.

Я возликовал в душе от его простого "мы". Шуи продолжал. - В этом разница и суть. Смиренье для терпеливых то же, что и отчаянье, когда не нужно верить, и нечего ждать. Терпение же требует награды - за веру, за надежду, за ненависть и любовь. Ты получил награду, Олакс? - он неожиданно остановился, требовательно глядя на меня.

- Да, наставник, спасибо, - я чувствовал, что с ним не нужно притворяться.

- Тебе понравилось, - он покачал головой, то ли одобряя меня, то ли осуждая. - Скажи, награда стоила терпенья?

- Да, наставник!

- И ты готов платить терпеньем долгим за краткие мгновения побед? - спросил он вкрадчиво.

- Да, наставник! - в душе я преисполнился решимости.

- Тогда какого лешего, скажи на милость, ты стал пялиться на Токана? - сказал он жёстко, даже зло. - Уже ли ты подумал, что победил и его тоже?

- Нет, наставник, - я опустил повинную голову.

- Тогда отчего же? - он добавил в голос немного удивления.

Правильный ответ нашёлся сразу. - Я был нетерпелив, наставник.

Он взъерошил мои волосы, - молодец, напомнишь мне, чтоб я тебя за это наказал, а пока запомни - Токан тебе не по зубам...

Шуи помолчал и, выдав мне лёгкую затрещину, сказал нарочито небрежно, - главное запомни - Токан мой, не смей и думать мне мешать, тем паче помогать... Уяснил?

- Да, наставник, - я стоял перед ним, понурившись, а сам тихонько ликовал - вот это да! Как интересно! Кажется, я здесь удачно оказался!

Наставник зашагал далее и снова заговорил на ходу, не глядя на меня. - Терпение вознаграждает, но не только, всякая его награда несёт с собою новые испытания. Ты унизил Шона Корса, возможно, даже доказал ему, что ты сильней. Хвала тебе - Шон постиг силу терпения, теперь он станет терпеливо ждать возможности отомстить. Шон станет очень терпеливым, я рад. Поверь мне - он дождётся, когда-нибудь решится... впрочем, об этом тебе расскажет другой наставник. Сейчас запомни, что не бывает окончательных побед, и наставник Токан не во всём не прав - с этим можно лишь смириться.

- Что же мне делать? Непрестанно ждать удара? - меня взволновал такой поворот темы.

- Не обязательно, достаточно всегда быть к нему готовым, - ответил Шуи.

- А как? - я всегда интересовался, прежде всего, практической стороной дела.

- Со смирением, - снова удивил меня наставник, - оно бывает очень разным, например, показным. Представь себе, что вот Шон решился... почему?

- Наверное, потому что подумает, что стал сильней меня, - предположил я резонно. Шуи кивнул, - тебе всего лишь нужно сделать так, чтобы он ошибся. Просто живи так, чтоб твои недоброжелатели всегда ошибались на твой счёт.

Я потрясённо замолк, настолько простым и фундаментальным показался мне совет наставника. Неужели всё в жизни происходит, как в детской игре на угадывание? Нужно просто постоянно угадывать, что будет дальше, и всё?!

Мы прошли на второй этаж, здесь наставник неожиданно сменил тему. - Так почему я заговорил об испытаньях и наградах. Смиренные ученики живут на первом этаже в большой общей комнате, тебе же предстоит испытывать терпение твоих соседей по комнате на четверых учеников. Ну и своё заодно...

- А если испытаю, смогу переселиться на третий этаж в отдельную комнату? - я легко экстраполировал последовательность.

- Возможно, - Шуи не стал спорить. - На третьем этаже живут наставники и послушники, их помощники.

- А кандидаты в послушники? - припомнился мне один хмырь.

- Как Фидич? Кандидаты проживают на общих с учениками условиях, он, например, смиренный, - в голосе наставника отчётливо слышалась брезгливость. За разговором мы шли по коридору промеж одинаковых, выкрашенных в зелёный цвет, дверей. Кроме наших голосов не было слышно ни звука. Меня насторожила несуразность тишины - если за каждой дверью находится по четыре пацана, то, либо все они спят, либо их там вовсе нет. Или с ними что-то не так... Мы остановились у крайних двух, отчего-то белых дверей. В одну из них Шуи учтиво постучался.

- Входите уже! - будто откуда-то издалека послышался задорный женский голос. Наставник потянул за ручку, одной рукой открывая дверь, другой слегка подтолкнул меня под спину, таким образом, приглашая входить первым. Впрочем, сам он входить не стал, а, громко проговорив, - принимай новенького, Лиз! - как только я оказался в комнате, тут же закрыл за мной дверь. Не мудрено, что в свете недавних событий я немного напрягся - слишком часто за последнее время меня вот так же куда-нибудь заталкивали, и ничего особенно приятного, как правило, там не ждало. Затравленно оглядевшись, я растерялся, комната показалась мне копией штаб-квартиры Милы, замковой экономки. У стен были установлены стеллажи с широкими полками, на которых аккуратными стопками громоздилось выглаженное бельё, на отдельной железной полке в грозном боевом порядке сурово поблескивали сталью верхушки подошв тяжёлых утюгов, словно воины навершиями шлемов над щитами, прислонёнными к шкафу сложенными гладильными досками. В центре комнаты располагался гладильный агрегат, а чуть дальше за ним я увидел обтянутую цветастым платьицем попу хозяйки помещения, далеко высунувшейся в окно. Она чем-то была очень увлечена снаружи, что от усердия задрала, согнув в коленке, ножку. Фигурку в открывшемся ракурсе я одобрил, прикрытые платьицем до коленей ножки счёл стройными, а ступню, благодаря свалившемуся тапку, миленькой.