Колин, на ходу подтягивая штанишки, поспешил обратно в круг. Бедняга закусил губу, изо всех сил стараясь не плакать, по щекам ползли капельки. Экзекутор воззрился на следующего...

Я боролся с тошнотой, что волнами подкатывала к горлу. Мальчишки по одному признавались в весёлости, невнимательности, один совершил действительно ужасное преступление - разбил тарелку! Они сами себе назначали наказания и смиренно целовали лапу этому извергу. Вот уж кому смирения явно не доставало - из угла его рта по подбородку потекла слюна. Подонок просто наслаждался! Наконец, настал черёд моего чернявого знакомого. - Шон Корс, третий год постижения. Я провинился и раскаиваюсь. Меня смог разозлить новичок...

- Гнев это весьма серьёзно, - заметил Фидич.

- Двадцать, - будто пропел мальчишка, направляясь к креслу. С ним Фидич не спешил, растягивая экзекуцию, и будь я проклят, но в визге мне послышались нотки наслаждения! А в довершение эта пакость чуть не облизала грязную клешню. Меня мутило всё сильней, сквозь гул в ушах я не сразу разобрал обращённый ко мне вопрос. - А от тебя я ещё долго должен ждать ответа?

- Какого ответа? - я с трудом переспросил.

- В чём ты провинился, Олакс? - оказывается, он даже узнал моё имя. Подумать только, какая честь! Но злость здесь не поможет, я сделал вид, будто, вообще, только что его заметил. - Провинился? Дайте-ка припомнить...

Я поднял лицо к потолку, припоминая, грустно вздохнул и со всей кротостью сказал. - Ни в чём. Вообще. Прям с самого рождения, вообще, ни в чём не провинился. Мне, право, так неловко, извините.

Я обратил на изувера самый невиннейший из своих взглядов, наслаждаясь видом его покрасневшей, покорёженной бешенством рожи.

- Следуй за мной, - бросил он хрипло, резким шагом направляясь в коридор. Под очень удивлёнными взглядами ребят я скромно потупился в паркет, с удовольствием прислушиваясь к удаляющемуся топоту. Собственно, ничего удивительного - Фидичу полезно прогуляться, впрочем, пацаны ж не знают всех обстоятельств нашего знакомства. Вскоре он вернулся, но, не как я ожидал, с наставником Токаном, а с другим человеком. Фидич сказал ему, указав на меня, - вот наш невинный ангелочек, терпеливый брат Шуи. Тот небрежно ему бросил, - мог бы не утруждаться представлением, мы сами можем познакомиться. Не так ли, Олакс?

- Да, наставник Шуи, - я с интересом разглядывал его. Он являл собою воплощение спокойствия, и видно было, что ему это не стоит совершенно никаких усилий. Казалось, Шуи не изменит выражения лица, даже если я начну ходить вокруг него, стараясь рассмотреть получше. Интересно, что кроме этого его спокойствия, в нём ничего особенного не было - средний рост, средняя комплекция, среднее лицо, прямые русые волосы средней длинны. Я улыбнулся, подумав даже, что ему совершенно необязательно было являться лично, его персону легко бы заменила табличка с именем.

- Я тоже рад нашему знакомству, Олакс, - заговорил он, дав мне вдоволь им налюбоваться. - Ты прав, невинным смиренье ни к чему. Но жизнь несправедлива, и многое приходится претерпевать именно невинно. Ты терпелив?

- Э... думаю, что да, наставник Шуи, - мне припомнились собственные визиты на пасеку.

- Не хочешь ли терпенье испытать?

- Моё?

- Твоё, - он улыбнулся, - ну, не моё же! Кстати, терпенье Фидича, ты испытал уже успешно.

Он совершенно купил меня иронией, я заворожено кивнул. Шуи протянул мне руку, - тогда пойдём?

Что за вопрос?! Да я б и сам давно удрал, если б не был так шокирован, что мысль о том, что можно оттуда уйти, как и все остальные мысли, просто не пришла мне в голову. Я безропотно спустился за ним в полуподвал, потом по другой лестнице ещё ниже. Даже в мрачноватом подземелье с низким полукруглым сводом и редкими факелами на стенах в душе не шевельнулось и тени подозрения. Наставник Шуи отпер тяжёлую дверь, сказав, - прошу.

Я вошёл в тесную, совершенно пустую комнатку, освещённую тусклой лампой под потолком, оглянулся на Шуи.

- Подожди меня тут немного, - сказал он, закрывая двери. Лампа медленно погасла, я остался один в темноте.

Странно - я совсем не испугался, даже удивился тому, что мне совсем не страшно. Входя за Токаном в этот дом, я думал, что первым делом мне покажут моё жилище, дадут немного отдохнуть с дороги, но дальнейшие события меня всё больше настораживали, и к этому моменту внутренне я был уже уверен, что ничего хорошего ждать не приходится. Впрочем, я так тогда устал от впечатлений, что мне действительно хотелось забиться в тёмный угол, обхватить колени и никого не видеть, ничего не слышать. Я так и сделал, легко сориентировавшись в полной темноте по памяти - до стены всего два шага, дверь за спиной. Просидев так несколько минут, я немного успокоился, вернее, начал отходить от шока Зала смирения. Та сцена мне казалась сумасшедшей, абсурдной, нереальной... вот именно, моё сознание не соглашалось признавать происходящее реальным. Я задрожал, только начиная понимать, что всё произошло на самом деле. Самое страшное, что происходит оно уже давно и будет происходить далее. Со мной или без меня. Вот и весь выбор - со мной иль без меня. Если я не хочу в этом участвовать, нужно проверить терпение, как сказал Шуи. Вообще-то, он сказал только "немного подождать" - я улыбнулся. Знакомо, как же, примерно так же Наджер говорил "немного покататься на лошадке", когда имел в виду скачки по пересечённой местности. Улыбка стала злой усмешкой - малыш, который поверил бы в его "немного подождать", поверил бы и в "смирение" Фидича и, сняв штаны, уткнулся б мордой в кресло. Поэтому понятно - не стоит скоро ждать прихода Шуи. Лучше совсем о нём забыть и просто насладиться долгожданным покоем. Я в полной темноте закрыл глаза, положив голову на коленки, обхватил их руками и принялся сам себя укачивать, напевая без слов, - а-а-а...

Через некоторое время я более-менее успокоился, перестал раскачиваться и подвывать, просто сидел в полудреме, ни о чём не думая. Логичней было бы попытаться уснуть, но об этом не могло быть и речи. Я в незнакомом доме, в странном помещении. Двери заперты снаружи, да и толком оглядеться мне не дали - мало ли какие здесь есть ещё входы? Я пытался дремать, но мне начинали мерещиться скрипы, шорохи, тихое капание. Сам собой возник вопрос - чего я дожидаюсь? Может быть, нужно просто подойти к двери и постучать? Гм, ну, допустим, откроют мне - что я скажу? Что мне страшно, одиноко, зябко и хочется есть? Это и так ясно, однако же меня не выпускают. Значит, я должен буду... сказать, что виноват и готов понести наказание... а потом облизать руку этого выродка! Да ни в жизни! Гм, я себя одёрнул - спокойнее, меня ж никто пока не заставляет.

Ой, ну конечно! Проявить терпение - это просто не выказывать нетерпения, в моём случае, не подходить к двери, не стучать, не умолять, не плакать... хотя плакать можно сколь душе угодно - из глаз хлынули горькие слёзы. Признаться, я редко плакал в детстве только потому, что для этого нечасто были подходящие условия - постоянно приходилось драться или удирать, вокруг толпились и гомонили посторонние, просто не получалось как следует пореветь в такой нервной обстановке. А тут я, пользуясь моментом, оплакал предыдущих года два, и, минимум, целый год предстоящей учёбы. Плакать вскоре надоело, я соскучился. Время остановилось, стало совершенно невозможно определить, сколько я уже сижу, час, два, или несколько минут. Впрочем, я быстро нашёл способ сориентироваться во времени по урчанию в животе. Сама мысль, что пища недоступна на неизвестный срок, обостряла чувство голода до рези. Оставалось утешаться тем, что, скорей всего, перед смертью голода я испытывать уже не буду. Мне пришла мысль, тогда показавшаяся забавной, - смогу ли я определить, что уже умер, и по каким признакам? Даже стало интересно. Допустим, когда умер, человек совсем ничего не чувствует и ни о чём не думает. Гм, в этом вопросе изменения ожидаются незначительные. Да и вряд ли совсем ничего не будет происходить - мне казалось невозможным, чтобы со мной что-нибудь не случалось. Скорей всего, я так и буду тут сидеть и думать, когда же придёт наставник Шуи. Или мои бренные останки, наконец-то, решатся постучать костями в двери. Я представил себе, как спустя годы на стук кто-то откроет дверь и увидит мой скелет в лохмотьях, вопрошающий замогильным голосом, - простите, можно мне немного погулять?