Основное ударение Прабхупада делал на презентации сознания Кришны. Иногда он учитывал особенности аудитории и затрагивал темы, интересные для нее; в других случаях этого не происходило. Когда репортеры задавали свои банальные вопросы, Прабхупада, отталкиваясь от них, часто переходил на философскую тематику. Он выступал перед самыми разными группами, но неизменно оставался Прабхупадой. Он был независим.

Однажды Прабхупаду пригласили выступить за тысячу долларов в университете Таллахасси (штат Флорида). Там он повел философскую беседу о Всевышнем Господе и его вьюхах: Баладэве, Санкаршане, Прадьюмне и Анирудхе. Он совершенно не касался обычных студенческих интересов. В другой раз он в Индии прочел лекцию юристам, и его речь разворачивалась вокруг того факта, что они — юристы. Все зависело от настроения Прабхупады. Он был непредсказуем.

Но в смысле присоединения к Движению новых людей результаты лекций Прабхупады были не очень утешительными. Конечно, такие преданные как Гирираджа Свами пришли к нам благодаря лекциям в университетах. Когда такие личности присоединялись к ИСККОН, мы понимали, что каждый из них стоит всех усилий, затраченных на проповедь в колледжах. Однако если говорить о массовости, то результат лекций разочаровывал. Лекции не лишали студентов самоуспокоенности и не побуждали отказаться от ублажения чувств. Лишь немногие студенты были готовы по-настоящему прислушаться к Прабхупаде.

Устраивая выступления, мы обычно обращались в Индийское или Азиатское общество. Их члены часто хотели услышать от Прабхупады об Индии. Поэтому мы подбирали для его лекций названия, учитывая интересы конкретной группы, но когда Прабхупада начинал выступать, он говорил так, как ему хотелось.

Однако иногда Прабхупада перед выступлением интересовался особенностями аудитории. Так, когда мы устраивали лекцию в Церкви унитариев-универсалистов в Брейнтри (штат Массачусетс), Прабхупада спросил меня об их философии. Я ответил, что они верят во всеединство. То ли у Прабхупады, то ли у меня возникла мысль, что надо рассказать им о санатана-дхарме и о том, как каждый может ее придерживаться.

И Прабхупада всегда был серьезен. Если кому-то хотелось, чтобы он рассказал не об Абсолютной Истине, а о чем-то ином, Прабхупада отказывался. Однажды в Джаганнатха-пури его пригласили прийти на презентацию книги. Организаторам презентации не хотелось, чтобы Прабхупада говорил о сознании Кришны, им просто нужно было, чтобы пришло побольше людей. Прабхупада не пошел у них на поводу. Он прочел полноценную лекцию о том, что поскольку Господь Джаганнатха Господь Вселенной, нужно позволить западным преданным заходить в храм и видеть Божества. Когда Прабхупада закончил, к нему подошел автор, вручил книгу и попросил сказать что-то об ее достоинствах. Прабхупада взглянул на книгу, прочел вслух название и сказал: «Книга представлена». После этого он сошел со сцены.

Бостон серьезно соревновался с Нью-Йорком (а потом — и с Буффало) за лекции Прабхупады; нам хотелось, чтобы он проводил больше времени в нашем храме.

Добиться этого было нелегко. Есть письмо от 3-го апреля, отправленное из Сан-Франциско Брахмананде. Брахмананда написал Прабхупаде, как ему жаль, что тот собирается провести в Нью-Йорке всего восемь дней. Прабхупада ответил, что сожаления Брахмананды наполняют сожалениям и его самого. Далее он пишет: «Когда Рупануга пригласил меня в Буффало, я не дал ему прямого согласия, а попросил посоветоваться с тобой. После переговоров тебе надо будет согласиться с его предложением и ни о чем не сожалеть».

Прабхупада продолжает, уверяя, что ему понятны сожаления Брахмананды о том, что он покинул Нью-Йорк. Прабхупада пишет, что ему тоже хотелось бы находиться в Нью-Йорке: «Нью-Йорк мне нравиться больше других городов, поскольку я начал проповедовать именно там. Этот великий город мне чем-то близок». Нью-Йорк — лучший город; там Прабхупада заложил основы своего Движения.

Потом он пишет нечто незабываемое: «Нет причины для сожалений. Наши встречи и разлуки в материальном мире подобны течению реки. Во время паводка река несет много всякой мелочи; щепки сцепляются, а затем волны вновь разъединяют их. Такова материальная жизнь. Но хотя наша разлука в точности похожа на материальную, на самом деле она совершенно иная. В духовном мире разлука приятнее встречи. Другим словами, в духовной жизни нет разлуки. Разлука вечна и встреча тоже вечна. Разлука — это просто один из атрибутов встречи».

Чтобы утешить учеников, Прабхупада описал випраламбху, служение в разлуке. Далее он обещает Брахмананде, что тот сможет приехать в Буффало, когда Прабхупада будет там.

Прабхупада понимал нашу обеспокоенность. Он знал, что всем нам хочется быть рядом с ним, но ему нужно было уделять внимание всем центрам. Помню, что когда Прабхупада прибыл в Бостон в 1971, он оставался в городе всего несколько дней. Я провожал его в аэропорт, откуда он должен был вылететь в Нью-Йорк. Там были некоторые нью-йоркские и международные лидеры. Карандхара, Рупануга и Шьямасундара тоже ждали в холле. Прощание было сердечным. Мы сидели у стоп Прабхупады, а потом один за другим поднимались и начинали танцевать.

Затем Прабхупада поднялся на борт самолета. Жена сказала мне: «Ты должен полететь с Прабхупадой в Нью-Йорк. Ты должен провести рядом с ним как можно больше времени. Сейчас ты можешь это сделать. Ты президент храма. Ты не знаешь, когда сможешь опять увидеть его. Тебе надо всегда стараться быть вблизи него».

Мне хотелось полететь с Прабхупадой, но меня обуревали противоречивые эмоции. Сказанное женой заставило меня чувствовать себя так, словно я сделал что-то не то, словно я не взял нечто, чего потом мне будет недоставать. Возможно, мое желание находиться рядом с духовным учителем было недостаточно сильным. Мой рассудок атаковали две мысли: что я разлучаюсь с Прабхупадой, и что мое основное служение — заботиться о его центре в Бостоне.

Вспоминая об этом случае, я по-прежнему не знаю, как нужно было поступить. И чувства мои всё еще противоречивы. Иногда мне кажется, что я не должен был упустить ни одной секунды общения с Прабхупадой, поскольку возможностей для этого было так мало. Но затем я понимаю, что исполнение моих обязанностей предоставляло больше возможностей общаться с Прабхупадой. Истинное общение подразумевает посвящение ему всей своей жизни.

У этой дилеммы нет простого решения. У нас должно быть стремление сесть в самолет, чтобы находиться рядом с гуру как можно дольше, но мы также должны понимать, что служение в разлуке не менее важно, чем непосредственное общение.

Апрель 1969

Гавайи

10 апреля 1969

Дорогой Сатсварупа,

прими мои благословения. Смею подтвердить получение твоего письма от 5 апреля 1969. Я внимательно ознакомился с его содержанием. В бостонский ИСККОН я прибуду 23-го апреля, так что можешь заключать соответствующие договоренности. Я прочел распечатанные тобой записи книги «Кришна», ты выполняешь эту работу очень хорошо. Я очень доволен твоим старанием.

Что касается вопроса Джадурани, то звук мантры «Харе Кришна» автоматически напоминает нам об играх Кришны. Так что если человек повторяет мантру искренне, то в его уме сразу же появляется и то, и другое. Поэтому совершенно нельзя разграничить вслушивание в звук и мысли об Играх. Но процесс состоит в слушании, а затем игры Кришны, Его облик, качества и так далее появляются в уме автоматически. Это очень хорошо.

Надеюсь, что это письмо застанет тебя в добром здравии и бодром настроении. Буду с нетерпением ждать возможности вновь увидеть тебя.

Всегда твой благожелатель

А. Ч. Бхактиведанта Свами

Это последнее письмо, полученное мной до того, как Прабхупада прилетел в Бостон 24 апреля (хотя планировал прибыть 23-го).

Помню, что во время его визита в воскресном номере газеты Бостон Глоб появилась благожелательная статья о движении «Харе Кришна». Статья была написана еще до прибытия Прабхупады. Фотографии там тоже поместили старые. Фотографий было много, а тон повествования, в основном, сочувственный. Ближе к концу репортер обменивается репликами с приятелем, которого он взял с собой в храм. Приятель сказал: «Не скажу, что сюда меня привела рука Божья», подразумевая, что присоединение к движению «Харе Кришна» стало бы для него несчастьем. Эта фраза была единственным едким замечанием во всей статье.