- А можно, если ты уже скоро заканчиваешь, я к тебе приеду?

            По всей вероятности, Дэвид не ждал такого вопроса, потому что он ответил не сразу:

            - Ты хочешь?

            - Да.

            - Я буду ждать тебя.

            - Хорошо. Я уже выезжаю.

            Город ещё не успел заснуть. Наоборот, он ожил – сияющие ночные огни отсвечивали в стекло автомобиля, будто звёзды, спустившиеся с небес на нашу землю. Люди куда-то шли, ехали, нарушая плавный ход моего авто, ведь приходилось часто останавливаться, то пропуская пешеходов, то ожидая своей очереди. Но меня это не нервировало – я не спешила. Пусть спокойно закончит свою встречу, не буду ему мешать. Не знаю, что именно в этих, спешащих куда-то или неспешно гуляющих,  людях  действовало на меня так умиротворяющее, может то, что я смотрела на них и понимала, что они и всё вокруг – мой мир, моё место, мой дом.

            Когда я подъехала к ресторану, удивилась тому, что рядом совсем не было множества автомобилей, обычно в такое время стоявших здесь в ожидании своих хозяев. Я вошла внутрь – тут тоже пусто, совсем как недавно, когда Дэвид отпустил всех, закрыл его для посетителей, чтобы мы с ним провели вечер вдвоём. Пустые залы и только несколько работников, поприветствовавших меня, но смотревших как-то печально.

            - А где Дэвид? – спросила я у Пита, бармена, беседовавшего у барной стойки с официанткой Корой – я знаю, она ему нравится. Когда же он уже решится признаться ей? – Я только что была в кабинете, его там нет.

            - О, Эмма, он был на террасе. Посмотри там.

            Я кивнула Питу в знак признательности и прошла на открытую площадку. На ступенях сидел Дэвид с сигаретой в руке. Он не видел меня, потому что сидел ко мне спиной, и я подошла к нему, стараясь ступать тихо. Присела рядом, и только тогда он повернулся ко мне, немного приоткрыв в удивлении свои красивые глаза.

            - Привет, - сказал он с той самой хрипотцой. – Рад, что ты решила приехать.

            - Что тут происходит? Почему так пусто? – так же тихо, как и подходила, спросила я.

            Дэвид затянулся и выпустил дым вперёд. Затем ответил, вновь повернув ко мне лицо:

            - Я его закрыл.

            Почему? Но вопрос я не задала словами, - лишь поднятием бровей и взглядом. А словами я спросила о другом:

            - Почему ты снова решил закурить?

            - Так, не знаю. – ответил он, переведя взгляд на почти докуренную сигарету. Тут же затушил её и бросил окурок в пепельницу. – Захотелось вдруг.

            - Наверное, есть причина?

            - Есть. Моя женщина. Моя любимая женщина.

            - А что с ней? – спросила я.

            - Она хочет уйти от меня, а я не знаю, как её остановить. Решил вот, что продам к чёртовой матери ресторан и увезу её куда-нибудь далеко. Может, купить домик на каком-нибудь острове в океане? Как думаешь, она бы поехала со мной туда жить?

            Я улыбнулась и в свете фонарей увидела, что он не улыбнулся в ответ. Дэвид внимательно смотрел в мои глаза, и видна была грусть на его лице как отражение раненных чувств и, в то же время, стеснительная надежда, затаившаяся внутри. Как жаль, что он не протянул руку и не прижал меня сейчас к себе, мне бы этого так хотелось.

            - Кому продал?

            - Ещё не продал. Та встреча, когда ты позвонила, это Беркси был тут. Он давно его хочет купить.

            - Не понимаю: я помню, как ты его открывал – ты так лучился счастьем в то время. Это же была твоя мечта. И ты очень любишь свой ресторан.

            - Люблю. Но свою жену я люблю больше.

            Мы смотрели друг на друга, и я не знала, что сказать – такой момент, когда говорить совсем не хотелось.  Тишина не пускала к нам ни звуков с улицы, кроме лёгкого эха играющей где-то музыки, ни голосов тех, кто ещё ожидал распоряжения Дэвида о том, что можно сегодня отправляться по домам.

            - Не продавай, - сказала я, наконец решившись прервать затянувшуюся тишину.

            Не знаю, что услышал он в моих словах, наверное, совсем не то, что хотел, потому что потянулся рукой к пачке сигарет, лежавшей тут же на ступенях. Но я успела накрыть его руку своей ещё до того, как он взял её и успел бы вытянуть сигарету.

            - Дэвид….

            Но договорить я не смогла, потому что он притянул меня к себе и накрыл мои губы поцелуем. И я растворилась в тепле его рта с лёгким привкусом дыма, в сильных, надёжных руках, держащих меня властно и крепко, в его и моём дыхании, слившемся воедино. Почувствовала, как он усадил меня сверху на свои бёдра, и услышала, как оторвавшись от моих губ на долю секунды, он выдохнул:

            - Я всё сделаю, всё, что хочешь, только не покидай меня, не улетай. – а затем снова поцеловал, не дав мне возможности ответить. И я не спешила отвечать, наслаждаясь поцелуем.

            Я уже давно всё решила, хотя, что тут было решать? Разве я могла оставить свою дочь? Я, которая живёт по принципу старой как мир, но важной поговорки: чужих детей не бывает. Так неужели же я бы оставила своего? Нет. Никогда. Признаюсь, всколыхнулась в душе прежняя любовь к Тиму, подняла голову и облила моё сердце слезами. Но я бы не вернулась к нему теперь, нет. Хотелось и хочется до сих пор узнать как он там, что с ним? Хотелось ему помочь, если в моей помощи он нуждался. Только как? Что я могу? Уже ничего – для него ничего. И Дэвид… так жадно меня целующий сейчас, словно боится, что это в последний раз. Когда Тревор дал мне понять, что Дэвид может что-то знать обо всём этом, мне стало очень страшно. Я злилась и ненавидела его. Не только за то, что он мне ничего не сказал. Больше за то, что я так сильно его люблю и испытываю такую страшную боль, думая, что он был со мною не честен. Я оторвалась от него и, слегка улыбнувшись, произнесла, чувствуя, как жадно он глотает мои слова, касающиеся его губ:

            - Я же люблю тебя! Как ты мог думать, что я захочу тебя бросить?

            - Но я… - начал он и запнулся, - Ты же бросила.

            - Нет. Я только уехала к родителям на время, потому что мне показалось, что ты меня предал.

            - Никогда, - выдохнул он, погладив мою щёку.

            - Конечно, никогда. Я знаю. Я тебе верю. И люблю. Ты самый лучший, я тебя никогда ни на кого не променяю. И не важно, увезёшь ты меня на какой-нибудь остров или мы останемся здесь.

            - Я обещаю, ты не пожалеешь.

            - Я знаю, что не пожалею. И ещё, ты говорил, что знаешь всё про меня и Тима, - я ощутила, как Дэвид убрал руку от моей щеки, и знала, что он сжал её в кулак где-то сбоку от моего бедра, - так вот: знай другое – я люблю тебя гораздо сильнее.

            Эту ночь мы провели вдвоём в нашем с ним доме. Дэвид поручил Питу закрыть ресторан, мы же не стали дожидаться этого и, усевшись в машину Дэвида, поехали домой. По умолчанию Дженни мы заберём завтра, а эта ночь только наша. И её мы провели без сна.

            Утром я позвонила отцу и попросила его отвезти Дженни в школу. Пока она будет учиться, мы с Дэвидом перевезём наши с Дженни вещи обратно домой. Я уговорила его не продавать ресторан и видела, как он счастлив от этого. Не знаю только, от чего больше – от того, что ресторан остаётся или от того, что я уговариваю его об этом?

            А ещё я решила, что сама я Тревору звонить не буду. Даже для того, чтобы получить ответы на свои вопросы. Пусть это всё так и останется для меня неразрешённой загадкой. Если только он сам захочет, я выслушаю его. Тяжелее всего было смириться с тем, что я никогда не узнаю, что там с Тимом, и ещё с тем, что я знала – он до сих пор любит меня. И, зная, что он всё ещё любит, я чувствовала себя предательницей. Но… так много изменилось в моей жизни с тех пор как я покинула его мир, и я не могу и не хочу туда возвращаться. Я хочу быть здесь с теми, кого люблю. А Тим сильный. Он справится. Я верю в это. И пусть ему улыбнётся удача встретить новую любовь. Теперь это реально, ведь Дэвид сказал, что Тревор продолжает играть в свои игры.