Они оба замолчали при упоминании слова на "л". Забавно, что они могли нырять с головой в секс, в отношения, даже в путешествие за океан, но отрекались от произношения этих трёх маленьких слов.
— Так что дальше? — спросил Бен, оставляя вопрос открытым.
— Ну, это наш последний день здесь, и я оставил лучшее напоследок.
Бену не пришлось долго ждать, чтобы выяснить, что это значит. В паре кварталов от ресторана, посреди магазинов с одеждой и газетных киосков, располагался ещё один набор руин. Археологи раскопали всё так, что целый городской квартал находился ниже уровня дороги. Джейс вёл Бена за руку по треснутым древним ступенькам в раскопанные руины, где их носы поприветствовал знакомый запах.
— Коты? — спросил Бен, но в ответе не было необходимости, так как в поле зрения было уже полдюжины.
— Они используют эту местность как убежище, — произнёс Джейс, наклоняясь, чтобы погладить трёхлапого кота, который тёрся о его ногу. — Нужно торопиться. Думаю, экскурсия вот-вот начнётся.
Как оказалось, прямой доступ к руинам, известный как Торре Арджентина, доступен только во время одной из этих экскурсий с гидом. Иначе земля, которая однажды принадлежала римским богам, и их храмы теперь были исключительно домом кошачьих, которые вели себя так, будто было точно так же божественны. Каждое место, куда водил их гид, было занято котом, купающимся в лучах солнца на древних ступеньках, или бродящим мимо разрушенных колонн в поисках мышей.
— И именно здесь, в сорок четвёртом году до нашей эры, Юлия Цезаря насмерть закололи его товарищи-сенаторы, — проинформировал их гид, вызывая шквал щелчков фотоаппаратов.
— Ettu, Kitty? (прим. пер.: И ты, котик? — лат.; вариант фразы «И ты, Брут?» — по легенде, последние слова Юлия Цезаря, обращённые к его убийце) — пошутил Бен. Когда Джейс не ответил, он оглянулся и увидел своего парня в нескольких ярдах позади туристической группы. Он сидел в грязи, с двумя котами на коленях и с одним на плечах.
Бен очень уважал животных. Так сильно, что обычно оставлял их в одиночестве, думая, что им плевать на то, что люди постоянно пытаются их погладить. Его опыт это подтверждал, и поэтому обычно он держался в стороне. Джейс был другим. Он любил котов настолько, что из него это буквально выпирало и каким-то образом меняло мир. Даже самый проблемный кот добровольно поддавался его чарам. Он был как гей-версия Белоснежки, собирая вокруг себя всех лесных существ.
— Я люблю тебя, — произнёс Бен. Он собирался сказать это только про себя, но было хорошо, наконец, произнести это вслух. Джейс не отреагировал, находясь слишком далеко, чтобы услышать, так что он сказал снова, на этот раз прокричав: — Я люблю тебя!
Джейс поднял взгляд, прежде чем у него на лице появилась безумная улыбка. Мужчина встал, заставляя бедных котов разлететься, и подошёл к Бену.
— Самое время это признать, — сказал он, прежде чем сгрести Бена в охапку и поцеловать. За ними раздалось несколько шокированных вздохов, пару хихиканий и как минимум один взрыв аплодисментов. — Я тоже тебя люблю, — пробормотал ему на ухо Джейс.
Остаток экскурсии прошёл со смущением. Большая часть группы следила за ними, ожидая повторения представления. Бен испытал облегчение, когда экскурсия закончилась, потому что жаждал провести время наедине с Джейсом, чтобы они могли исследовать это новое признание.
— В отель? — спросил Бен, кинув деньги в коробку для пожертвований.
— Нет времени, — ответил Джейс. — Я же сказал, что оставил напоследок лучшее.
— Это было не оно?
— Нет. Ну, для меня да. Особенно теперь. — Они усмехнулись друг другу, прежде чем вспомнили, о чём разговаривали. — Нет, для тебя у меня на уме кое-что особенное.
Внешний вид Оперного театра не мог конкурировать с остальной архитектурой города, но внутри ничего не разочаровало. Оперой Бен никогда не интересовался, но понимал, почему Джейс мог подумать, что ему это понравится. Бен чувствовал себя одетым ужасно скромно, когда они заходили в театр, но такое чувство было у него практически всю поездку из-за модников-римлян. Он испытал чувство благодарности, когда заметил ещё несколько других пар в футболках и шортах, без сомнений это были его земляки.
Как только началось представление, Бен пришёл в восторг от вокальных талантов певцов. Каждый голос обладал такой чистой силой, что ему было сложно поверить, что их не корректируют электроникой. Первый час он сидел в увлечённо-потрясённом состоянии, впитывая в себя так много, сколько мог. На втором часу он начал ёрзать из-за желания покинуть театр, чтобы попытаться скопировать то, что слышал.
В то время как музыка завоевала его полностью, сюжет оставлял желать лучшего. Из того, что он мог понять, это была нить шатких отношений, пылких предательств и безвременных смертей. Он думал, что, возможно, в этом и состояла настоящая жизнь. Он получил свою долю незадачливой любви, но надеялся избежать предательства кого-нибудь, о ком он заботился. Смерть была неизбежна, но Бен ожидал, что она придёт ещё очень нескоро.
Он посмотрел на Джейса, который потерялся в своих собственных мыслях. Бен задумался, будут ли они вместе в тот последний день. Если так, уйдут ли они из жизни одновременно, или один из них останется страдать от горя? Эти мысли были слишком абстрактными, чтобы напугать, и Бен быстро о них забыл, вместо этого решив остановиться на тёплых чувствах любви и желания, которые всегда охватывали его рядом с его парнем. Будущее всегда было неопределённым, но, по крайней мере, теперь оно не будет одиноким.
Глава 20
Время стало пролетать мимо Бена размытым пятном, часто оставляя его бездыханным и дезориентированным. Не все его академические оценки перенеслись плавно, что означало — ему придётся навёрстывать больше работы. На парах требования были гораздо выше, чем в его прежнем колледже. Зачастую он проводил каждый свой свободный ото сна час в попытках сбалансировать все свои проекты и исследования, едва успевая закончить один, прежде чем в кучу добавлялось еще больше работы. Затем как шторм появлялся Джейс, вытягивая Бена из его безумия и заставляя замедлиться и расслабиться, даже если на одну ночь. Бен начал ценить, а не возмущаться требовательным графиком работы Джейса, так как сам он мог предоставить ему очень мало времени.
Итоговые экзамены потрепали Бена как ужасная буря, проверяя его целеустремлённость и силу воли. Как раз когда он думал, что больше не выдержит, тучи рассосались и раскрыли пустое летнее блаженство. Бен полетел домой, намереваясь остаться там на неделю, но, в конце концов, остался на все летние каникулы. После первых нескольких дней он перевёз свой багаж из дома родителей в лофт Джейса.
Бен устроился официантом в вегетарианский ресторан в центре города. Ему не особо нравилась эта работа, но она помогала ему не сидеть без дела частыми вечерами, когда Джейс отсутствовал. Ещё он испытывал чувство гордости из-за того, что мог куда-нибудь сводить своего парня, а не ждать, что платить за всё будет Джейс.
Из-за такого частого отсутствия Джейса, Самсон потеплел к Бену. Поначалу кот просто соглашался занимать тот же матрас, чтобы охранять сторону Джейса на кровати. В итоге, он двигался и сворачивался у ног Бена. К концу лета Бен часто просыпался с развалившимся на нём сверху котом, и Джейс настаивал, что никогда не видел, чтобы кот поступал так с кем-то ещё.
Дни, когда Джейс был в городе, казались блаженством, и ему часто предлагали пользоваться связями авиакомпании, чтобы они могли съездить куда-нибудь на небольшой отдых. Бен отказывался, предпочитая как можно больше уединения вместе. Его аппетит к Джейсу был неуёмным. Иногда они выбирались на улицу и исследовали Хьюстон, ища укромные уголки города, которые ещё никто из них не видел. По большей части они оставались дома, по очереди готовили, бездельничали и разговаривали с лёгкой музыкой на заднем фоне.