— Эй, перестань! — рассмеялся Бен. — Теперь ты должен открыть свой!

— Позже, — настаивал Тим.

— Нет, сейчас! — Бен с улыбкой оттолкнул его. — У нас есть целая ночь, чтобы пообниматься и согреться.

— Да, верно, — произнёс Тим, выпрямляясь, и потянулся к своему подарку. — Мы могли бы пойти гулять в шортах и сланцах. Зимы в Техасе сумасшедшие. Ты никогда не скучал по снегу?

— Иногда, — признался Бен. — Мы однажды ездили к моему дяде в Миннесоту и...

Он затих, когда с подарка Тима слетела бумага. Он нервничал из-за того, что выбрал.

С Тимом было две запрещённые темы. Первая — ориентация. Большее, что Бен мог заставить его сказать, что Тим бисексуал, но он сказал это всего раз, чтобы успокоить Бена и положить конец бурному спору. Другой запрещённой темой было рисование. Тим никогда открыто не признавался в этом хобби и встречал любые вопросы об этом мёртвой тишиной. Это сделало для Бена выбор подарка в этом году отчасти рискованным.

Тим осматривал деревянную коробочку, полную кистей для рисования. Они были очень дорогими, лучшими, которые мог позволить себе Бен. Выражение лица Тима было сдержанным, но взгляд впечатлённым. Затем молодой человек посмотрел на четыре тюбика с краской: красная, зелёная, белая и голубая, как лёд.

— Рождественские цвета, — объяснил Бен.

Тим поднял на него вопросительный взгляд.

— Ты не должен ничего говорить, — сказал Бен. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что мне очень нравится картина, которую ты мне подарил, и я считаю тебя исключительно талантливым.

Он сглотнул, ожидая какой-нибудь реакции от по-прежнему неподвижного Тима. Бен был на грани извинений, когда тишина нарушилась.

— Они действительно хороши, — сказал Тим, поднимая кисточки. — Я буду стараться их использовать.

Бен с облегчением шумно вздохнул.

— Ты очень настойчивый человек, Бенджамин Бентли, — произнёс Тим. — Довольно скоро у меня не останется никаких секретов.

— Имеешь в виду, что они ещё есть?

— Может быть. Эй, хочешь бокал вина?

— Эм, ладно.

Бен раньше никогда не пил настоящее вино. Если не считать какой-то дешёвой выпивки, которая напоминала на вкус острый "Кул-Эйд", он и вовсе не пил.

Они оставили огромный беспорядок за собой и пошли в логово, где Тим выбрал бутылку, которую, как он был уверен, родители не разрешили бы ему открыть. Он налил два бокала, протянул один Бену и взял другой себе.

— Весёлого чёртового Рождества, — с широкой улыбкой произнёс он тост.

— Весёлого Рождества, — ответил Бен, робко делая глоток. Вкус был горьким, но не таким уж плохим. — Что? — спросил он, когда улыбка на лице Тима не уменьшилась. — Я не так держу бокал или что-то ещё?

— Нет, нет. Я просто думал о том, что ты сказал на свой день рождения.

— И что это?

— Как ты там выразился? — Тим изобразил глубокую задумчивость. — Думаю, ты сказал, цитирую: "ты можешь сделать всё, что может девушка".

— Да, и что?

Бен не понимал, к чему он ведёт.

— Я подумал, что сегодня мы могли бы проверить эту теорию.

Второй глоток вина Бена чуть не полился у него из носа. Он раньше уделял время мыслям об анальном сексе, но, честно говоря, никогда не фантазировал об этом. Даже когда экспериментировал сам, он ничего такого не делал. А теперь Тим предлагал, чтобы они это попробовали? Впервые быка за рога тянул не Бен. Этого точно не будет.

— Хорошо, — сказал Бен. — Я тебя трахну. Наклоняйся.

— Что? Я не это имел в виду!

— Конечно это! Не стесняйся, — язвил Бен. — Я обещаю не делать тебе больно!

— Посмотрим, кто кого трахнет, — пригрозил Тим. Он поставил свой бокал с вином и бросился на Бена, который чуть не разлил свой напиток по всему ковру.

— Подожди! Подожди! — хихикал он, напоказ осторожно поставив свой бокал, прежде чем броситься прочь из комнаты, заставив Тима побежать следом.

Они гонялись друг за другом по коридору, смеясь и крича, и, наконец, целуясь, как только Тим поймал Бена. Шутки стихли, когда стало очевидно, что Тим намерен воплотить свою идею. Их пыл мгновенно прервался озадаченным разговором о том, следует ли использовать смазку. Они знали, что что-то должно быть, но их знания об этой теме по большей части брались из шуток о геях. Бен отверг предложение Тима о "Криско" (прим. пер.: американская марка разрыхлителей для теста и растительных масел), а налёт на ванную миссис Уаймэн не принёс результатов в виде вазелина. В конце концов, они нашли какой-то модный крем для лица и решили обойтись им.

— Хочешь подняться в свою комнату? — неуверенно спросил Бен.

— Нет. Сегодня Рождество.

Тим взял его за руку и провёл в гостиную, где было темно, если не считать гирлянд на рождественской ёлке.

— Здесь?

Бен был ошеломлён, когда его потянули на постель из упаковочной бумаги.

Они начали целоваться, одновременно пытаясь раздеться, перекручиваясь в странные позы, чтобы стянуть одежду и не разрывать контакт губ. Бен принялся доставлять удовольствие Тиму, отчасти надеясь удовлетворить его до того, как всё перейдёт на следующий уровень, но только преуспел в приближении момента. Возбуждённого Тима было не остановить, он перекатился на Бена, возясь с лосьоном в одной руке.

Тим оторвался от губ Бена, чтобы спросить:

— Ты готов?

— Да, — ответил он, хотя это было отнюдь не так.

Первая попытка принесла такую боль, о которой Бен никогда не знал, будто кто-то проворачивал нож глубоко в его желудке. Тим извинялся, но не колебался, прежде чем попробовать снова. На этот раз ему удалось войти полностью, но Бен запретил ему двигаться хоть чуть-чуть, стараясь привыкнуть к ощущениям. Он знал, что Тим большой, но теперь его член казался в три раза больше, чем на вид.

В конце концов, Тим начал медленно двигаться. Поначалу только крошечными движениями по дюйму, а затем всё больше, когда физические ощущения взяли над ним верх. Бен сжал зубы и задумался о том, как переживёт этот опыт, в то время как Тим усиленно толкался. У него не было выбора. Бену придётся попросить его остановиться.

Он открыл глаза, чтобы сделать это, и увидел над собой своего любовника, тело которого купалось в мрачном голубом свете ёлки. Его лицо светилось страстью, и он был как никогда красив. Бена так захватил этот неземной вид, что он забыл о дискомфорте и расслабился. Боль исчезла, сменившись чем-то похожим на удовольствие. Бен опустил руку, чтобы коснуться себя, и удовольствие умножилось. Вскоре к хору стонов Тима присоединились его собственные.

Он протянул свободную руку и притянул Тима для поцелуя, в процессе прижимая их тела ближе друг к другу. Их движения стали одним целым, ускоряясь с потребностью и напряжением, пока они не взорвались оргазмом вместе. Тим рухнул на Бена, его тяжёлое тело согревало и успокаивало. Они лежали так несколько минут, восстанавливая дыхание, и оба рассмеялись от сумасшедшей радости испытанного.

Реки фиолетового, зелёного и голубого цветов текли с трёх сторон холста, дико и свободно собираясь вместе, прежде чем попытаться продолжить путешествие к востоку. Цвета были остановлены тусклым серым барьером, который нельзя было разрушить, хоть против него соединились все три потока. Так себя чувствовал Тим? Поэтому эта картина висела на его стене, окружённая поверхностными современниками в виде автомобильных и спортивных постеров?

— Хочешь увидеть больше? — спросил из-за спины Тим.

Бен опешил, не заметив, что звук воды в душе стих.

— Увидеть больше чего?

Тим осторожно рассматривал его, вытирая полотенцем волосы.

— Хочешь увидеть мои картины? В моей мастерской.

— Конечно, хочу!

— Хорошо. А потом мы можем позавтракать.

Бен ожидал, что мастерская будет где-нибудь в доме, но вместо этого они поехали в бизнес-парк на краю города. Тим открыл невзрачную дверь в таком же тусклом здании и отключил сигнализацию, набрав код на клавиатуре.