– Хорошо, что так. Шапочник – дело маленькое: а вот

убей он оружейника, я тебе никогда не простил бы – ему

нет равного во всей Британии! Надеюсь, мерзавца вздер-

нули достаточно высоко?

– Если тридцать футов вас устраивают, – ответил Рэ-

морни.

– Пфа! Довольно о нем, – сказал Ротсей, – от одного его

гнусного имени доброе вино начинает отдавать кровью.

Что нового в Перте, Рэморни? Как bonae robae79 и наши

весельчаки?

– Не до веселья, милорд, – ответил рыцарь. – Все взоры

обращены на Черного Дугласа, который движется на нас со

своими пятью тысячами отборных воинов, чтобы все здесь

поставить на место, как если бы он готовился к новому

Оттерберну*. Говорят, он будет опять заместителем коро-

ля. Во всяком случае, у него объявилось вдруг много сто-

ронников.

– Значит, самое время сбросить путы с ног, – сказал

Ротсей, – иначе я рискую оказаться во власти тюремщика

похуже, чем Эррол.

– Эх, милорд, вам бы только выбраться отсюда, и вы

показали бы себя таким же отчаянным удальцом, как Ду-

глас.

– Рэморни, – сказал веско принц, – я лишь смутно

помню, как ты однажды предложил мне что-то ужасное. Но

остерегись повторить подобный совет. Я хочу свободы,

хочу вполне располагать собою. Но я никогда не подниму

руку ни на отца, ни на тех, кого ему угодно облечь своим

доверием.

– Только в заботе об освобождении вашего высочества

я и позволил себе это сказать, – ответил Рэморни. – На

месте вашей милости я сел бы сейчас в эту лодочку, кото-

рая покачивается на волнах Тэя, и тихо и мирно поплыл бы

вниз по реке прямо в Файф, где у вас много друзей, а там

преспокойно завладел бы Фолклендом. Это королевский

замок, и хотя король передал его в дар вашему дяде, од-

79 Наряды, здесь в смысле «переодевания» (лат.)

нако, даже и не оспаривая дарственной, вы можете сво-

бодно располагать резиденцией вашего близкого родст-

венника.

– Пока что он преспокойно располагает моими, – сказал

герцог, – как, например, замком Стюартов в Ренфру. Но

постой, Рэморни: кажется, Эррол упоминал, что леди

Марджори Дуглас, которую величают герцогиней Ротсей,

проживает сейчас в Фолкленде? Я не хочу ни жить под

одной крышей с этой леди, ни наносить ей оскорбление,

выгоняя ее вон.

– Леди там проживала, милорд, – ответил Рэморни, – но

я получил точные сведения, что она выехала навстречу

своему отцу,

– Ага! Чтобы разжечь в Дугласе злобу против меня?

Или, может быть, чтобы вымолить для меня пощаду на том

условии, что я на коленях приползу к ее ложу, как, по

рассказам пилигримов, должны приползать ханы и эмиры,

когда сарацинский султан назначает им в жены своих до-

черей? Рэморни, я буду действовать по поговорке самого

Дугласа: «Лучше слушать пение жаворонка, чем мышиный

писк80». Нет, я должен сбросить путы с ног и рук.

– Лучше места не найти, чем Фолкленд, – ответил Рэ-

морни. – У меня довольно храбрых йоменов для защиты

замка, а если вашему высочеству вздумается его оставить –

сел на коня и скачи к морю: с трех сторон до берега рукой

подать.

– Хорошо тебе говорить. Но мы там помрем со скуки.

Ни затей, ни музыки, ни девчонок… Эх! – вздохнул бес-

80 Разумея: «Лучше жить в лесу, чем запираться в крепостях»

печный принц.

– Простите, благородный герцог, но хотя леди Мард-

жори Дуглас, подобно странствующей даме в романах,

отправилась взывать о помощи к своему суровому отцу,

некая девица, и миловидная, сказал бы я, и, несомненно,

моложе герцогини, уже сейчас находится в Фолкленде или

же на пути к нему. Вы не забыли, ваше высочество, перт-

скую красавицу?

– Забыть самую хорошенькую девчонку в Шотландии?

Ну нет! Я так же не забыл ее, как ты не забываешь, что сам

приложил руку в том деле на Кэрфью-стрит в ночь на

святого Валентина.

– Приложил руку, ваше высочество? Вы хотите сказать

– потерял руку! Как верно, что мне никогда не получить ее

назад, так верно и то, что Кэтрин Гловер находится сейчас в

Фолкленде или скоро прибудет туда. Впрочем, не стану

льстить вашему высочеству, уверяя, что она ждет там

встречи с вами… Она, сказать по правде, располагает от-

даться под покровительство леди Марджори.

– Маленькая предательница! – сказал принц. – Она тоже

приняла сторону моих противников? Нужно ее наказать,

Рэморни.

– Ваша милость, надеюсь, сделает для нее наказание

приятным, – подхватил рыцарь.

– Право, я бы давно стал исповедником крошки, но она

всегда дичилась меня.

– Не представлялось случая, милорд, – возразил Рэ-

морни, – да и сейчас не до того.

– Почему? Я совсем не прочь поразвлечься. Но мой

отец…

– Его жизни ничто не угрожает, – сказал Рэморни, – и он

на свободе, тогда как вашему высочеству…

– Приходится томиться в узах – в узах брака и в узах

тюремных… Знаю! А тут еще является Дуглас и ведет за

руку свою дочь, столь же надменную, с тем же суровым

лицом, как у него самого, только что помоложе.

– А в Фолкленде скучает в одиночестве прелестнейшая

девушка Шотландии, – продолжал Рэморни. – Здесь – по-

каяние и плен, там – радость и свобода.

– Уговорил, мудрейший из советников! – воскликнул

Ротсей. – Но запомни, это будет моя последняя шалость.

– Надеюсь, что так, – ответил Рэморни. – Когда вы

окажетесь на свободе, долго ли вам примириться с коро-

лем? Он все же ваш отец!

– Я ему напишу, Рэморни! Дай сюда все, что нужно для

письма… Нет, не могу облечь свои мысли в слова – пиши

ты за меня.

– Вы забываете, ваше высочество, – сказал Рэморни,

указывая на свой обрубок.

– Ах, опять проклятая твоя рука! Как же быть?

– Если угодно вашему высочеству, – ответил его со-

ветчик, – можно воспользоваться рукою аптекаря, мастера

Двайнинга. Он пишет лучше всякого монаха.

– Ему известны все обстоятельства? Он в них посвя-

щен?

– Полностью, – ответил Рэморни и, высунувшись в

окно, кликнул ждавшего в лодке Двайнинга.

Крадущимся шагом, ступая так тихо, словно боялся

раздавить под ногами яйцо, лекарь вошел в зал и, потупив

взор, весь съежившись в благоговейном страхе, предстал

перед принцем Шотландским.

– Вот, любезный, письменные принадлежности. Я хочу

тебя испытать. Ты знаешь, как обстоят дела, представь

моему отцу мое поведение как можно благовидней.

Двайнинг сел и, в несколько минут набросав письмо,

вручил его сэру Джону Рэморни.

– Смотри ты! Сам дьявол водил твоей рукой, Двайнинг,

– сказал рыцарь. – Вы послушайте, мой дорогой господин:

«Уважаемый отец мой и высокий государь! Поверьте,

только очень важные соображения побудили меня уда-

литься от вашего двора. Я намерен поселиться в Фолкленде

– во-первых, потому, что этот замок принадлежит моему

дражайшему дяде Олбени, а мне ли не знать, как хочется

вашему королевскому величеству, чтобы я жил с ним в

дружбе, во-вторых, потому, что там проживает та, с кото-

рой я слишком долго был в разлуке и к которой ныне

спешу, чтобы на будущее обменяться с ней обетами неиз-

менной и нежнейшей преданности».

Герцог Ротсей и Рэморни громко рассмеялись, а лекарь,

слушавший, как смертный приговор, им же написанное

письмо, приободрился, услышав этот смех, поднял глаза,

произнес еле слышно свое обычное «хе-хе» и снова смолк,

испугавшись, что вышел из границ почтительности.

– Замечательно, – сказал принц, – замечательно! Ста-

рик подумает, что речь идет о герцогине Ротсей, как ее