Летящий к Маржане "Гнев богов" остановился в мизинце от лица хани.Чуть помедлил, будто в раздумьях, дрогнул, как отражение в реке подветром, и истаял легким дымком. Ни одному заклинанию, каким бысокрушительным оно ни было, не под силу пережить своего создателя.

Маржана взглянула на затихшую жрицу, скорчившуюся у ее ног наземле, и последним усилием воли захлопнула дверь до конца, отрезаяХайялин от всех обитаемых миров.

Все было кончено.

В тот же миг туманная пелена рассеялась. Хани вернулась избезвременья в мир живых.

Только после этого она позволила себе обессиленно опустить руки иоглядеться.

Солнце уже скрылось за горизонтом, золотое сияние листвы померкло.От близкой реки ощутимо тянуло прохладой.

Литы и жрецы, до сих пор азартно бились с сиднарцами и, кажется,уже почти победили.

Заринна сидела неподалеку от хани, склонившись почти к самойземле. Руки магички усердно вылизывали с одной стороны Фтайка, сдругой - Кисс, но она оставалась безучастной к их стараниям. Дар ещесражался, но выглядел ненамного бодрее магички. Айна обреченноразмахивала перед собой мечом - назвать это по-другому неповорачивался язык. Она уже, кажется, отчаялась нанести врагам хотьсколько-нибудь существенный урон, но и к себе их не подпускала. Одинлишь Светомир был неутомим… Если не замечать залегших под глазамитемных кругов и все более нервных движений, выдававших усталостьрыцаря.

Старания сиднарцев не пропали даром, но численный перевес был нена их стороне: из десяти литов в живых осталось семеро, из четверыхжрецов не посчастливилось попасть под "Кровавый вихрь" лишь одному.

Но, стоило Маржане выбраться из своего "кокона", как сражающиеся,словно по команде, остановились и со священным ужасом воззрились нарастрепанную, оборванную и местами обожженную хани и лежащее у ееног тело Верховной жрицы.

А где же Вотий? Неожиданный укол беспокойства заставил ханивздрогнуть. Она завертела головой, высматривая брата, и тут жезамерла, запрещая себе поверить в произошедшее.

Широко распахнутые голубые глаза отражали бездонное небо. На лицеВотия не было ни боли, ни обиды, ни страха - лишь безграничноеудивление. В уголке рта запеклась тонкая струйка крови -темно-багровая, она казалась почти черной на побелевшем лице.

Что убило его? Рикошетом отскочившее заклинание? Непосильная длямаленького колдуна нагрузка? Не все ли теперь равно…

Маржана рухнула на колени рядом с телом брата, сжала в руках егокоченеющие ладошки, тщетно пытаясь их отогреть, вгляделась в родноелицо. Она не верила, не могла поверить, что это - всё. Брат не могее так оставить…

Дарилен, казалось, окаменел. Магичка искоса взглянула на него итут же отвела взгляд. Не выдержала. Светомир впился взглядом всклонившуюся над братом Маржану. Он отдал бы душу за то, чтобыоблегчить ее боль, - но кому она была нужна, его душа?..

Литы и жрецы, опустив руки, растерянно топтались в стороне, забыво вражде с чужаками. Потеря ханима была для них не меньшим ударом,чем для сиднарцев.

- Сейчас, сейчас, братик, миленький, потерпи еще немножко, ясейчас, - шептала Маржана, едва ли понимая смысл собственных слов.

Хайяри, не отрывая глаз от лица брата, слепо зашарила по платью впоисках кармана. Вот сейчас она достанет стилет, проведет обрядвызова памяти, найдет способ вернуть Вотия к жизни, если потребуется- вытрясет его из предков, и все будет хорошо. Все снова будет какраньше…

О том, что памяти предков у нее больше нет, Маржана не вспоминала.

Карман отыскался быстро, но руки хайяри мелко дрожали, им не подсилу было справиться с застежкой. Хани нетерпеливо рванула, тонкаяткань с треском разорвалась. Но, право, это такие мелочи…

Руку с уже занесенным было ножом перехватила другая рука - тонкаяи смуглая. Айна. Хани с трудом остановила взгляд на ее лице.

- Подожди. Предоставь это мне.

Глаза Маржаны лихорадочно блестели, ее взгляд был совершеннобезумным, руки дрожали все сильнее. Она готова была вцепиться вгорло любому, кто попытался бы ей помешать. Но Айна… Айну онапочему-то послушалась.

Графиня провела ладонью над лицом Вотия, закрывая его глаза,осторожно высвободила одну его руку из судорожно стиснутыхМаржаниных ладоней. Вздохнула, прикрывая глаза.

…Ослепительно яркий свет больно ударил по глазам даже сквозьопущенные веки. Дыхание перехватило, будто из легких разом выкачаливесь воздух. Земля ушла из-под ног. Графиня оказалась в пустоте. Тамне было ни почвы, ни воздуха, ни звуков, ничего - лишь ослепляющийсвет, затапливающий мозг, заполняющий собой ее тело, вытесняя изнего все человеческое.

Айна напряглась в отчаянной попытке противостоять свету, чувствуя,что еще немного - и она растворится в нем без остатка. Последнимусилием воли вытолкнула из пересохшего горла царапающие слова.

- Отпусти его. Он должен жить. Он нужен на земле, - и совсем ужжалобно, умоляюще: - Прошу тебя…

И получила в ответ холодно-равнодушное:

- Зачем ты просишь? Ты знаешь, что делать. Это в твоей власти.Пойди и возьми.

Графиня растерянно огляделась вокруг. Напрасно - в слепяще-беломмареве нельзя было различить ничего. Даже если бы там что-то было.

- Возьми? Но что? Я не понимаю…

- Ты знаешь… - повторил тот же бесстрастный голос. - Знаешь…

Айна сама не поняла, как оказалась на еле заметной в сияниитропинке (она готова была поклясться: мгновение назад никакойтропинки и в помине не было!), как узнала, в какую сторону надоидти. С каждым шагом тропка становилась все более зримой, осязаемой,все более… настоящей, что ли. Вот уже стали видны мелкие камушкина обочине, пыльные придорожные травинки… Минуту спустя неведомооткуда взявшаяся уверенность остановила графиню. Айна послушнозамерла и несмело огляделась.

Вокруг простирался самый настоящий пасторальный пейзаж - и когдатолько он успел возникнуть? Колосящееся поле, раскидистое дерево спроглядывающим сквозь ветви вороньим гнездом у макушки… И поддеревом - одинокий мальчик с волосами цвета спелой пшеницы. Вотий.

Айна сглотнула подступивший к горлу комок. Ученик мага казалсяпотерянным и жалким, будто выгнанный жестокими хозяевами щенок. Еслион останется здесь… Как она сможет бросить его - одного?

"А как я смогу бросить моих друзей? Одних, без меня и без Вотия?"- одернула себя графиня.

Она подошла ближе. Вотий, не поднимая головы, сосредоточенноостругивал тонкий ивовый прутик.

"Наверное, нужно позвать его, - неуверенно подумалось Айне. -Уговорить его пойти со мной, что ли. Увести отсюда той же тропинкой,по которой пришла я. Что же я должна сказать ему? Помнит ли он меня?Захочет ли возвращаться?"

- Что ты делаешь? - спросила Айна, не узнавая своего голоса.Просто так спросила, чтобы начать разговор.

- Вырезаю дудочку, - серьезно ответил Вотий, бросив на графинюравнодушный взгляд.

"Не узнает!" - похолодела Айна.

Мальчик помолчал и добавил с гордостью:

- Для Учителя!

"Вот оно! - воспряла духом графиня. - Ради Учителя он вернется! Неможет не вернуться!"

Только бы суметь подобрать слова! Те самые, единственно верные…

И графиня, набрав воздуха в грудь, заговорила, путаясь, сбиваясь,но стараясь не замолчать ни на миг, не дать одинокому мальчикузадуматься и снова уйти в себя.

Айне показалось, что она вынырнула на поверхность из стремительнойи холодной горной реки. Органы чувств буквально захлебнулись открика: яркие краски реальности ослепляли, не позволяя сфокусироватьвзгляд, громкие звуки давили на барабанные перепонки набатным гулом,острые камешки больно впивались в спину… Хм… В спину?

Айна, немного придя в себя и откашлявшись (на какое-то мгновениеей показалось, что она отравилась воздухом), огляделась и обнаружиласебя лежащей на земле. Ее голова покоилась на коленях у Дарилена, асам маг напряженно вглядывался в ее лицо. Казалось, он постарел летна десять: лицо осунулось, глаза запали, обзавелись темными кругамии… что это? Неужели у него в волосах появилась седая прядь?