Да вот же, рядом спит она».

С последних сил она вскричала,

Но ей Зухра не отвечала

«Как? Неужели и она?»

И видит: на пол с топчана

Сползает крупная змея,

Напасть готовности полна.

И, Розу крепче прижимая,

Пытается бежать она.

Но ног не чувствует Зарема,

В глазах тумана пелена.

Но в мыслях – нет! Она должна!

Малютка будет спасена!

В нечеловеческих усильях,

И волю всю собрав в кулак,

Она ступает первый шаг

Быть может, ангел дал ей крылья?

О том, и как она бежала

Свидетель – только небеса

Но вот восточное крыло дворца.

Не так уж много, но немало

Путь от начала до конца

И все ж она его прошла.

В поклоне стража замерла,

Впуская в комнату царя.

Царь моментально встал с постели

Он был еще в плену у сна.

Одно он понял от Заремы:

Всему Амхат тому вина,

Отдав царю свой груз бесценный,

Взор обратив на Розу нежный,

Столь полный ласки и тепла,

Она с улыбкой умерла.

Царь опустился на колени,

Чтобы закрыть глаза Зареме.

Увидел, как она хрупка,

Как невесома и легка;

Как перед ней не преклониться?

И как могли здесь разместиться

Душа огромная и воля,

А так же мужество героя?

При свете факелов с клинком

Царь в спальню дочери вошел.

И здесь свою Зухру нашел:

Она лежала вверх лицом,

Как бы забывшись крепким сном.

В ногах свернулись две змеи

И свою жертву стерегли.

Их царь без слов посек мечом.

Укус змеи пришелся в шею.

Следы зубов, пятном синея,

Проводят пред царем черту,

Что смерти дух забрал жену.

С под ног царя земля ушла,

Душа смириться не могла,

Что вмиг обрушились мечты

О счастье всей его семьи.

С трудом претерпевая муки,

Взял Фаритдин Зухру на руки,

Прижал ее к своей груди

И так сидел с ней часа три.

Затем взмолился он Изаду, [5]

За что тот дал ему в награду

Дворцы из злата, города,

А счастье отнял навсегда?

Когда Амхат арестовали,

Нашли при обыске мешки,

В каких обычно змей держали

Факиры или колдуны.

На доказательства вины

Амхат плевала с высоты –

Мол, их подкинули враги

С тем, чтоб раскол в семью внести.

Терпенье лопнуло царя.

Он тотчас вызвал палача,

Чтоб тот чинил допрос с плеча,

На царский титул не смотря.

Наружу правда всплыть должна

Не позже завтрашнего дня.

Амхат хоть духом и сильна –

Призналась после колеса. [6]

Как Фаритдин разгневан был

Амхат все ж жизни не лишил –

Сказались прежние года.

Но был вердикт его суда,

Что будет изгнана она

Из государства навсегда.

При появлении впредь она

Должна быть сразу казнена.

Амхат, желавшая всем зла,

Попалась в сети и сама.

Все зло ее и больше рангом

К ней возвратилось бумерангом,

И через руки палача

Возмездьем к ней пришло сполна.

Блиставший некогда агат

Злом превращен в конгломерат. [7]

Смотреть работу палача

Царь не пошел. Его душа

Вряд ли оправиться могла

После такого зрелища.

Но вам, читатель дорогой,

Портрет известен дамы той,

Что далее писано судьбой

В знакомстве с третьею главой.

Прекрасней нет, когда весна

Сады оденет в кружева.

(Была шестнадцатой она

С тех пор, как Роза рождена).

Так думал мудрый Фаритдин,

Взирая с башен яблонь дым.

– Когда же годы вдаль ушли?

И вот ступил момент поры,

Когда из ближних стран земли

Съезжаться стали женихи

Просить, пред ним склоняя лбы,

Любимой дочери руки.

Книга третья

Жемчужным блеском пламенея,

Льет свет холодная луна.

И в свете серебра, одна,

Седыми гребнями белея,

Пустыня снежная видна.

Ни края ей и ни конца.

И, бесконечностью владея,

Даль убегает в небеса.

Мелькнула тень, из-за тороса

Тянулся стежкой свежий след.

На крае снежного утеса

Волк жадно зрел на лунный свет.

И от воздействия светила

В нем кровь вскипала и бурлила,

И вскоре севера покой

Нарушил жуткий дикий вой.

Но нрав у севера крутой,

И за нарушенный покой

Был послан ветер штормовой,

Властитель дали ледяной.

Позвав соперника на бой,

Он подхватил тот жуткий вой

И, поглотив весь без остатка,

Разбил его о стены замка.

Но дремлет серый исполин,

Для ветра он неуязвим.

Он дремлет так из тьмы веков

Под колыбельную ветров.

Лишь башня западного вала

С недавних пор проблемной стала.

Там еженощно напролет

Вершился духов темных сход.

Вот и сейчас – огонь горит,

Дым с очага в отверстьях плит,

И как всегда Тахма не спит:

Свой колдовской обряд рядит.

Кошмарный смех и бубна бой

Вплелись в протяжный ветра вой;

И упивался силой злой

Дух тьмы под полною луной.

О, слава солнечным лучам!

Сжигая темных оргий срам,

Уж солнце шло по небесам,

Воздвигнув в душах светлый храм.

Весь ужас бури штиль сменил,

Люд ликовал, богов хвалил,

И радость в их сердцах была,

И все их спорились дела.

Вокруг прекрасного светила

Жизнь пробуждалась и бурлила.

И замок будто посветлел,

В лучах златых помолодел.

Все в ярких красках торжества

И все под рамкой естества.

Картина впрямь и без сомненья

Во всем достойна умиленья.

И зло подвластно умиленью –

Ему не чужда красота.

Тахма, к большому удивленью,

В улыбке расплылась сама.

Уж не Тахма, Амхат она

Изящна, стройна – вот виденье!

Душа ее во всем чиста

На зависть всем и в загляденье.

И встрепенулась она вся,

Ей стало страшно за себя.

Да как! Она, магистр зла

Позволить вдруг себе могла

Поддаться чарам естества?!

Смотреть на солнце – верх безумства,

Ей по душе ночные буйства,

Тьма – вот удел для колдовства.

Воспоминание былое

Тахму задело за живое.

Когда случалось с ней такое,

В разрез шли все ее дела,

Во всем рассеянность была.

В ней чувство страха возрастало,

Что тронулась умом она,

И всеми в том уличена.

В ней прошлое огнем пылало,

И слабость эту она знала –

Затем и имя поменяла,

Чтоб начисто о всем забыть