Очистит двор от скверны тьмы

И башню Западной стены

Предаст частичной переделке,

Чтоб не были следы видны

Его пред Розою вины.

Тем временем небо ночное

Подернулось бледной каймою;

Рассвет, что скользнул над горами,

Лазури подлил с облаками;

Заря от восторга такого

Добавила пурпура много,

А солнце, подлившее медь,

Зажгло собой небо на треть.

Альберт поглядывал на солнце.

Восход его так взволновал,

Но перед ним зиял провал.

Он знал: войти туда придется.

Взглянув с надеждой на Халила,

Принц войнам знак рукой подал;

И тронулся их караван

В пещеры сумрачной туман.

Когда за всадником последним

Закрылась с скрежетом скала,

На горизонте точкой бледной

Возникла туча и росла.

И видно уж сквозь клубы пыли,

Как люди гнали лошадей.

Зря войны царские спешили –

Сказалась разница трех дней.

С тяжелым сердцем Фаритдин

Сидел в саду [34] , как перст – один.

Прошло уже немало дней,

Как он с тревогой ждал вестей.

Царь даже с ложа подскочил,

Когда глашатай протрубил,

Что к его светлости с докладом

Прибыл командующий отрядом.

Так в зимний сад вошедший воин

Всегда был похвалы достоин,

Был он из тех, кому в бою

Царь мог доверить жизнь свою,

Но здесь в саду среди фиалок

Он был беспомощен и жалок.

И все твердил, что с колдовством

Не в силах справиться мечом.

В поклон ударившись не раз,

Служивый начал свой рассказ.

Царь слушал, как они скакали,

Забыв о ночи, о привале,

Как на ходу коней меняли,

Как мчались строго по следам

Настичь в надежде караван,

И так приблизились к горам.

Минуя черных гор гряду,

Скользя копытами по льду,

Тонули в девственном снегу.

Но, привыкая понемногу,

Напали на следов дорогу,

Что шла по горному отлогу.

И так в ущелие вошли,

Где скалы в небеса вросли.

И вот пред ними – пепелище,

Слегка привядшие угли,

Дымок вздымая над кострищем,

Под пеплом маками цвели.

Следы людского становища

Им сил прибавить помогли.

Хоть с устали валились кони

Их гнал вперед азарт погони.

И что ж – ущелье позади.

И каково разочарованье,

Когда чрез сто шагов пути

Пред ними было очертанье

Глухой базальтовой скалы,

Где обрывались все следы.

Подобно псам, что были злы,

Метались войны вдоль скалы.

Они взирали друг на друга,

Затем обратно на следы,

Их взгляды, полные испуга,

Непониманья и беды,

Скользили в выси, где орлы

На то ответ им дать могли.

Но птицы иль не понимали,

Иль были так собой горды.

А выше жили только боги,

Но их небесные чертоги

Людскому глазу не видны.

Там, в абсолюте вышины,

Им люди были не нужны.

Дразнить богов – в том нет нужды

Недалеко и до беды.

И с тем отряд покинул льды.

Здесь воин вдруг остановился

И, посмотрев по сторонам,

Как будто в чем–то убедился,

Шепнул царю, что думал сам,

Чтоб тот с утратою смирился.

Никто иной, как Ахриман

(Здесь царь в лице переменился)

Похитил с Розой караван.

Царю казалось, что земля

Куда-то из-под ног ушла,

Огнем пылала голова,

Мозг говорил, что дочь жива.

Он верить не хотел плохому,

Желая думать по-другому:

Что сбиться мог отряд с пути,

Ступив на ложные следы.

И войну он вопрос задал:

«Что же осмотр места дал?»

Ведь у костра найти тот мог

Булавку Розы, иль шнурок.

С тяжелым вздохом командир

Рукой ощупал свой мундир,

Достав и развязав тряпицу,

Он показал царю вещицу.

Едва царь глянул на предмет,

Как постарел на много лет.

За сердце взялся он рукой,

Хотел кричать, да стал немой.

Пред ним был амулет Амхат

Он руку жег его, как яд.

Как мог он не признать его

На шее гостя своего!

Теперь он понял тайны сна,

Мобеда странные слова,

Он награжден за все сполна,

И вот расплата какова!

Не мог он горе превозмочь,

Всем смыслом жизни была дочь.

Царь все взирал на медальон

И вдруг как громом был сражен.

Паук ногой как шевельнул

И, словно бы ему в насмешку

С ехидством, с злостью вперемешку

Супруги глазом подмигнул.

Здесь нервы у царя и сдали,

Он так хватил его о пол,

Что на две части расколол.

Останки стал топтать ногам,

Но вдруг, внезапно пошатнувшись,

Он как подкошенный упал.

И благо командир послушный,

Был рядом с ним и поддержал.

Как врач его постановил:

Светлейшего удар хватил.

В дальнейшем царь восстановился,

Чем очень сильно тяготился.

(Ну, что ж, читатель, коль устал –

В награду ждет тебя финал).

Книга шестая

Взорвала тишину сорока,

Скатился пылью снег с ветвей;

Волк впился в чащу взором ока.

Доверив опыту ноздрей,

Счел нужным скрыться раньше срока

Вдаль от непрошенных гостей.

И вот треск сучьев, конский топот,

И голосов веселых ропот.

И в бликах солнца золотого

Эскорт предстал во всей красе:

Альберт с улыбкой на лице —

Он подгоняет вороного.

Как Роза хороша в седле!

На белоснежной кобылице

За вороным она стремится,

Подобно пущенной стреле.

За ней достойно кирасиры

Порядком стройным и красивым,

Бряцают пики и секиры;

Коней их ветер треплет гривы,

Хоть тяжело вооружены,

В движеньи мягки, словно львы.

И в каждом крепок дух войны —

Они от Марса рождены.

Ушли леса и перелески.

Теперь пред ними на пути

Лежат снега в алмазном блеске

В полях извечной мерзлоты.

Четыре дня на том отрезке

В глазах их будут только льды.

Ночами в близости костров

Тревожить будет вой волков.

Конечно, Розе было страшно,

Но ведь Альберт был рядом с ней.

Ежеминутно, ежечасно

Он так заботился о ней!

И это было так прекрасно,

Что для любви еще важней?

Что до зверей и непогоды –

Так это мелкие невзгоды.

Альберт проверил лошадей,

Дежурных, вверенных людей,

К костру склонился, чтоб присесть,

И группе всей поведать весть,

Что все они без приключений

Добрались до его владений,

И что на пятый день пути