С каждым новым предложеньем
Все трудней отцу с терпеньем.
И спроси, что на десерт –
Как ни странно, вновь Альберт!
Царя словно подкосило,
Когда Роза изъявила,
Что без принца жизнь не мила.
Ей не нужно никого,
Она жаждет одного:
Выйти замуж за него.
Сын правителя Дарстана
Не умнее истукана.
После этих кротких слов
Царь стал к дочери суров,
И его лица овал
Гром и молнии метал.
(Розы стал черед дивиться –
Может быть, ей это снится?)
Но отцовский «идеал»
Пред ней в яви пребывал.
Да, казалось, Фаритдин
Ополчился на весь мир.
В том бою он был один,
Но от эха вздрогнул мир.
Что там слуги, челядь вся,
Хоронились все и вся
Переждать, когда утихнет
Ураган в душе царя.
Успокоившись немного,
Царь отнесся к себе строго.
Вопрос жизни или смерти
Во всей этой круговерти?
Вся ль вина была в Альберте?
Нет! Она лежит на нем!
Ведь он сам виновен в том,
Что пристроил принца в дом.
Нет бы выгнать иноземца –
Взял, пригрел змею у сердца.
Чтоб исправить положенье,
Должен он без промедленья
Выслать принца из страны.
Что же? Доводы верны.
Правда, день довлел к концу,
На ночь глядя не к лицу.
Несмотря на Розы мненье,
Он отдал распоряженье,
Чтобы все держать в секрете,
Выдворенье на рассвете.
Стража, дочь доставив в спальню,
Должна принять во вниманье:
Никого к ней не впускать
И ее не выпускать.
Не поддастся описанью
Бедной Розы состоянье.
По столь хрупкому созданью
Все отцовы пожеланья
Нанесли такой удар!
Для отца же был кошмар,
Что принцессы увлеченье –
Полное ума затменье.
(Кто здесь прав, рассудит время
Такого уж его бремя).
Вечер силу набирал.
Пеленой восток укрылся,
Запад солнышком играл,
Сад листвой озолотился
И багрянцем воспылал;
Ветер будто спохватился
И прохладой задышал
Ночь спешила на привал.
В южной части парка-сада
Клетки высились в два ряда,
Нечто вроде зоосада.
Это – гордость Фаритдина.
Он собрал здесь воедино
От слона и до павлина;
Здесь он удивлял гостей
Большим выбором зверей.
Возглавлял зверей обитель
Пожилой старик смотритель.
Час кормежки наступил,
Он любимцам корм носил.
Так со львом поговорил,
Раздав мясо леопардам,
Он последовал к гепардам,
А запор закрыть забыл.
После всей той процедуры
Он, воздав Йездану суры, [27]
Поспешил в свою сторожку,
Где испил винца немножко.
Не забыв про чувство долга,
Разоспался ненадолго.
Думал ли он впасть в немилость,
Только действие свершилось.
Постепенно тьма сгущалась.
Угольком закат дотлел,
Даль эфира освещалась
Аурой небесных тел.
Над дворцом звезда сорвалась,
Ее шлейф в саду сгорел;
Пруд поймал ее в объятья
И отдать не захотел.
Принц ворочался в постели
И никак не мог уснуть,
Им тревоги овладели,
Камнем отягчая грудь.
И предчувствие беды
Говорило с ним на «ты».
Не найдя с тем чувством сладу,
Он решил пройтись по саду.
Нет прекрасней ночи юга!
Ее бархатная тьма,
Словно нежной флейты фуга
Неги чувственной полна.
Дышит свежестью округа,
И огромная луна
Льет потоки серебра,
В сказочной ночи царя.
Дремлет сад посеребренный,
Околдованный луной.
Мотылек, что в ночь влюбленный,
Пьет с цветка нектар густой.
Аромат цветов бодранга [28]
Сладок, как любви настой.
Слышится томленье чанга, [29]
Упоенного луной.
Во дворце еще не спят.
Лампы кое-где чадят;
Так, суровый Фаритдин
Восседал среди перин.
Перед ним танцовщиц рой,
Чанга струн веселый строй,
Но ни то и ни другое
Не несло душе покоя.
Царь решил уединиться
Свежим воздухом вздохнуть
И от мыслей отдохнуть.
Только, как от них отбиться?
Ни луна, ни млечный путь
Не дали ему забыться.
Чтоб понять проблемы суть,
В них пришлось лишь углубиться.
Ночь к тому располагала.
Ее свежая прохлада
Ясность мыслям придавала;
В кудрях дерева цикада
Луне душу изливала.
Царь шагал аллеей сада,
Когда зверя грозный рык
В сердце холодом проник.
С расстояния в три ярда
Он увидел леопарда,
Зверя глаз ночной дозор
Страшен был, как смерти взор,
И клыков его оскал
Ее ликом воссиял.
Так, в прелестной сказке сада
Встретил царь исчадье ада.
Без оружья, без охраны
Он предстал в финале драмы,
Но, как настоящий воин,
Бегства царь был не достоин.
Он шагнул судьбе навстречу,
Как не раз пускался в сечу,
Защищая честь свою –
Войну смерть красна в бою.
Зверь застыл перед прыжком
Только нервно бил хвостом,
Издал рык, припал к земле
И, беснуясь в своем зле,
Взвился молнией во мгле,
Сродни пущенной стреле,
Целя когти жертве в грудь –
Царь бы не успел вздохнуть.
Ведь реакция у зверя
Человеческой быстрее.
Царь смотрел, глазам не веря:
Кто-то третий был резвее –
Его тень, закрыв царя,
Нанесла удар точнее,
Силой своего броска
Леопарда сбив с прыжка.
Зверь опешил на мгновенье
Бросив взор в глаза врага,
В злобном, диком исступленьи
Ринулся на смельчака,
Но тот ждал его броска.
Его крепкая рука
Серебром во тьме блеснула
И металлом в плоть вошла.
Зверь от дикой боли взвыл,
И ударом резким лапы
Когти в грудь врага вонзил,
Человек не отступил,
Зверя крепко сжал в объятьях
И клинок в хребет всадил.
Взгляд, что пробежал меж ними,
Полыхнул презреньем к жизни.
И присущий пыл бойцам
Заглушил в них боль от ран.
Густой запах свежей крови,
Словно сил придал обоим,
Вновь удар и вновь бросок,
В клубах пыли – тел клубок,
Ярость и азарт врагов
Ввели б в трепет и богов.
Зверь все больше наседал,
Хоть и сам от ран стонал.
Человек изнемогал,
Но врагу не уступал:
Яростно хрипел, визжал,
И как зверь зубами рвал.
Страха полная потеря