Превратила его в зверя.

Мало бой бы длился, долго,

Но кинжал вонзился в горло.

Зверя стекленевший взгляд

Был, казалось, даже рад,

Что в жестоком столь бою

Он пришел к тому концу,

И достойному бойцу

Уступил он жизнь свою.

Здесь и стража подоспела.

Будто сад зажгла заря,

Так пылали факела.

Удивлению царя

Просто не было предела!

Из-за мертвой туши зверя

На него, белее мела,

Лицо Альберта смотрело.

Он пытался улыбнуться,

Но притом едва дышал,

Еще боем взор пылал.

Принц в надежде шевельнуться

Только тихо застонал.

Подвига пример был дан!

Царь не мог не содрогнуться,

Видя тяжесть его ран.

Фаритдин без промедленья

Страже дал распоряженье,

Несмотря на ночи кров

Созвать лучших докторов.

Он за жизнь свою с лихвою

Должен был воздать герою.

И вчерашние доктрины

В нем несли печать вины.

Здесь привлек его вниманье

Блеском лезвия кинжал,

В луже крови что лежал.

Это дочери деянье –

Спасти принца от беды.

Вышло же – отца спасти.

Стоило подумать бы

О превратностях судьбы.

Пока лекари съезжались,

Царь держал совет с врачом,

За дворцом что закреплен.

Доводы того казались

Фаритдину страшным сном.

К сожаленью, прав был он –

Альберт был уж обречен,

Жизнь едва теплилась в нем.

Это был удар для Розы!

Ей казалось, что земля

Из-под ног ее ушла,

Наводнили горем слезы

Ее черные глаза,

Но надежда в ней жила.

К небесам она взывала

Подарить ей чудеса.

Все старанья медицины

Ни к чему не привели.

В мнении своем едины

Доктора преподнесли,

Что вопросами кончины

Небеса учет вели.

Что до них, они не лгали

И три дня ему б не дали!

К вечеру поднялся жар.

Принц метался и стонал,

Виделся ль ему кошмар,

Только он в бреду кричал,

Но невнятных слов угар

Розы разум не внимал.

Да, загадку слух постиг –

Это был чужой язык.

Роза много бы узнала,

Если б речь ту понимала.

Только вряд ли тот секрет

Избежать помог бы бед.

В тот момент ее волненья

Гнали прочь все размышленья.

Ей одно лишь утешенье –

Жизни милого мгновенья.

И вне всякого сомненья

Все Альберта откровенья

Были б приняты за бред,

О другом и речи нет.

Чистой Розы души свет,

Чистым помыслом согрет.

Этим светом и теплом

Принц от бед всех защищен.

Роза из всех сил старалась.

Ей действительно казалось,

Что ни врач, а лишь она

Спасти Альберта могла.

Она рядом быть должна.

За него б она вступилась,

Когда смерть из-за угла

Нанести б удар решилась,

Потому она больного

Ни на миг не покидала,

Все повязки и примочки

Сама тщательно меняла.

Так ступила третья ночь,

Царь встревожен был за дочь –

Та не съела ни крупинки,

Даже маковой росинки.

Никакие уговоры

Ни к чему не привели.

На отца одни укоры

Глаза дочери несли.

Да и прежние раздоры

Еще в памяти целы,

Огорошенный виной,

Царь был не в ладу с собой.

Игнорируя отца,

Дочь смотрела на больного,

Ища взгляда голубого,

Но овал его лица

Глядел маской мертвеца.

Царь-то знал, что смерть сурова,

Для него все то не ново –

Вряд ли дочь к тому готова.

Смирится ли с тем она?

Горя столь большой любовью,

Как останется одна

Перед этой страшной новью?

Страх здесь охватил царя,

Как бы новая беда

Не пришла в его врата.

Вместе с тем взошла заря.

Уже третия по счету.

Доктор знал свою работу.

Заявил, что принц был жив,

Но для жизни пульс ленив.

Врач надеждой не прельщен –

Пациент был обречен,

И, воздав царю поклон,

Умывает руки он.

Оценив его старанья,

Царь кивнул в знак пониманья.

Роза, не теряв надежды,

Суетилась, как и прежде –

Промыв раны на груди,

Клала новые бинты.

Меж бинтов блеснул кулон,

Взгляд царя им подчинен.

По шнурку из черной кожи,

С паутинной нитью схожим,

С кучей ног по форме дуг,

Низбегал большой паук.

Здесь в сознанье Фаритдина

Тенью темной что-то всплыло,

Но невнятная картина

Туман в памяти разлила.

Царя мысль одна точила –

Что-то в том нечисто было.

Чем увиденный кулон

Столько чувства вызвал в нем?

Может, он и вспомнил бы,

Да событие другое

Мыслей увело стопы

В мир забвенья и покоя.

Тому был причиной вздох,

Что взлетел из уст больного.

К жизни возвратясь немного,

Принц едва промолвить смог,

Чтоб ему нашли Халила.

С тем окончив монолог,

Он в бессилье занемог,

Но уж в том надежда была.

Смерть, возможно, отступила

И, хотя была у ног,

Роза в небо воспарила.

Видно и без лишних строк,

Как она его любила.

Ну, а царь подвел итог:

Запретить он ей не мог

Видя то, как дочь счастлива.

И он дал себе зарок,

Коль случится с принцем чудо

(Продлить жизни его срок

Разве что Всевышний мог)

И с ним дочь решит уйти,

Как ему не было б худо,

Он не встанет на пути,

Счастье Розы – не причуда.

К тем порам нашли Халила

(На конюшне это было).

Принца он смотрел коня —

Чесал гриву, мыл бока

И пускал того в бега,

В теле бережно храня,

Чтоб в любой момент тот мог

К небесам свершить бросок.

Халил взял с собой бальзам,

Что Альберту дэвом дан.

Первое же примененье

Несло принцу облегченье.

К удивленью докторов

И мобедов-мудрецов. [30]

Ровно через две недели

Альберт стал вставать с постели.

С каждым днем ему все лучше.

Минул месяц, и уже

Он гарцует налегке

На любимом Воронке;

Блещет жемчугом улыбка,

Взгляд бездонных синих глаз

И его веселый глас

Подгоняет коня прытко.

Вслед за ним вступает Роза

На арабском скакуне

Чистая, как будто греза,

И подобная весне.

В ее локон вплелся ветер,

Кони, убыстряя бег,

Вдаль несли девичий смех.

Нет ее счастливей в свете.

И как быстро мчались кони,