Так промчались лета дни,

Прежде гор зеленых склоны

В желтый цвет облачены.

Лета сменена одежда,

Осень близит день отъезда,

Да вот только эта радость

Сердцу принца стала в тягость.

Как сейчас пред ним те ночи,

Проведенные в бреду;

Боль терпеть уже нет мочи,

Сквозь кошмаров череду

Альберт видел Розы очи,

Что, подобно маяку, разрезали темноту.

Хоть и смерть близка как прежде,

Но был рядом свет надежды.

Но прошел кошмар тех снов,

Где метался он во мраке

Меж границей двух миров.

И молиться был готов

Той, что подавала знаки

С столь заветных берегов.

А теперь он в свой черед

Розу к смерти приведет?!

Он всей сущностью своей

Ощутил размах коварства

И своей вины пред ней.

Ни к чему его бравадство,

Было б для него честней

Поскорей покинуть царство,

Чтоб на севере потом

Розу вспоминать с теплом.

Альберт уныло брел по саду

Навстречу надвигалась тьма,

Но из-за туч ему в награду

Медалью выплыла луна.

Сад серебром весь заискрился

И хор цикад сошел с ума,

Мир ночной к любви стремился

Принца будто бы дразня.

Но Альберт был тверд в решенье

Отбыть утром на рассвете.

Слабость даже на мгновенье

У него была в запрете.

Он отправился в покои,

Чтоб часок-другой соснуть,

А с зарей – с Халилом в путь

Тропкой тайной, как изгои.

Но сон принца был тревожен,

Грезился различный бред;

Будто конь его стреножен,

И пропал Халила след,

И путь к дому невозможен,

Снег по пояс – ходу нет.

Собак диких злобный брех

Перерос в колдуньи смех.

Видит он, как та, беснуясь,

В злобе бешеной красуясь,

Ему нож вонзает в грудь.

Крикнуть бы, да не вздохнуть.

Пробудился «Ну и жуть!»

Вновь пытается заснуть.

На какое-то мгновенье

Он летит в страну забвенья.

Но затем кошмары вновь

Будоражат его кровь.

И, конечно, час рассвета

Остается без ответа.

Крепким сном Альберт пленен

И ему так сладко в нем,

А в глубины подсознанья

Льется шепот заклинанья.

Пылал в зените солнца шар,

Когда Альберт с постели встал.

Тот же взгляд, что так сиял

И его улыбки жар.

Что с душой? Никто не знал.

Это был пустой футляр!

Для чужой и злобной воли

Исполнитель нужной роли.

Внешне принц был, как и прежде.

Сердца же холодный лед

Скрывал маски внешней мед,

И возлюбленной надежды

Он теперь не брал в расчет.

Как не вызывал в нем стресса

Глас, что жаждал Розы сердца,

Он лелеял мозг, как месса.

Но, бывало, его мненье

Возвращалось на мгновенье

Хлынувшей волной прозренья,

Неся мысли пробужденье.

И, когда Альберт пытался

Ухватить клубок за нить,

Мозг от боли отключался,

Заставляя все забыть.

Стал он холоден и с Розой.

Потеряв любовный пыл,

Говорил унылой прозой

Да с отъездом торопил.

(Дух, что в тело его вжился

Этой мыслью мозг сверлил).

Кто б другой насторожился,

Розе же Альберт был мил.

Так, ей принца поведенье

Не внушало опасенья.

Что касалось ее мненья

Она знала без сомненья,

Что болезни потрясенье

Могло вызвать осложненье.

И Альберт был окружен

Большей лаской и теплом.

Розы нежные глаза

С ним вершили чудеса –

В сердце лед у принца таял,

Дух внутри, как ни язвил,

Но любви напор и пыл

Его сущности претил.

В злорадстве, что реванш за ним,

Он исчезал, как в небе дым.

И, когда Альберт счастливый,

И оживший всей душой

Дав надежду для любимой,

Возвращался в свой покой,

Здесь бесплотный и незримый

Уже ждал его дух злой.

Ночь меж ними длился бой,

Утром принц вставал чужой.

Так тянулись дни и ночи.

В необъявленной войне

Становился день короче,

С мраком зло взросло в двойне.

Союз с духом стал так прочен,

Что мир света пал в цене.

И к тому же из-за сборов

Принц исчез от Розы взоров.

Был вечер. Солнце золотое

Садилось в кущи за дворцом.

Сад замер, небо голубое

Зажглось оранжевым венцом;

Купаясь в золоте покоя,

День угасал осенним сном,

Затронув душу за живое.

Как же хорош был отчий дом!

Так Роза, стоя на балконе,

Прощалась с садом и дворцом,

А ночь, воссев на черном троне,

Спешила встать перед лицом,

Заставив думать о плохом –

«А будет солнце она видеть

В краю полярном и глухом?

Снега полюбит иль возненавидит?»

И здесь о чем подумать было

К ней осознание пришло,

Что детство кончилось ее.

Что новый день отнимет все!

И что взамен ей даст судьба?

Тень придорожного столба

Да плюс заоблачные дали,

Что неизвестностью пугали.

Из тучи выплыла луна

И всю округу осветила,

Зловещая доселе тьма

Дорогу жизни уступила;

Вздыхали томно кипарисы,

Их горьковатый аромат

В слияньи с духом клемантиса

Любовью вдохновили сад.

Дыханье Роза затаила,

Глядя на танец мотылька.

Его подруга так кружила!

И тем мгновением жила,

Что вслед грядущая зима

Обжечь ей крылья б не смогла,

А ведь и Роза так любила!

Любила жарко, как могла.

Отъезд был скомканным и быстрым.

Без пышностей и без речей;

Нетерпеливый храп коней,

Желавших в исступленьи диком

Под свист наездников и с гиком

Исчезнуть в глубине степей.

И только лишь в глазах отца

Печаль, не знавшая конца.

При расставаньи царь призвал

Эскорт из лучших своих войнов.

Он тщательно их выбирал

Из тысяч более достойных.

Их было девять, и они блистали,

Фигуры вылиты, как из индийской стали.

Арабских девять скакунов

Под стать осанке молодцов.

Все они царю поклялись,

Что, случись любой беде

В небе, на земле – везде,

С кем они б ни повстречались,

Ценой жизни обязались

Справиться с любой угрозой,

И быть только рядом с Розой,

И на том с царем расстались.

Как Фаритдин осиротел

Пошли всего вторые сутки,

Но как бы он сейчас хотел

Прижать к груди хоть на минутку

Дочь, без которой свет не бел.

В дворце огромном стало жутко,

Давили мрак и холод стен,