Резким движением руки Геронт выслал домоправителя из комнаты и закрыл дверь. Елена видела, что он изменился. В его взгляде было больше злости, он уже не старался держать себя в руках и соревноваться с ней в выдержке. Что-то нарушилось в его планах, и что бы это ни было, Елену это обрадовало.

Геронт подошел к ней ближе, и она почувствовала резкий запах конского и человеческого пота и винного перегара. Фесмофет был пьян, но на ногах держался крепко. Елена положила в рот виноградину, и это простое движение взбесило ее врага.

- Что-то твой друг не торопится вызволять тебя, - заговорил он, стараясь задеть Елену. – Вот будет потеха, если он совсем не собирается этого делать.

- Он придет, не сомневайся, - спокойно ответила Елена.

- А если сам не придет, его сюда притащат, - подхватил Геронт. – Сначала он посмотрит, что я сделаю с тобой, а потом ты увидишь, что мои рабы сделают с ним.

Елена вспомнила про устричные раковины, и все внутри нее сжалось от страха. Но она безмятежно посмотрела на Геронта и вновь положила в рот виноградину. Он вспыхнул, хотел еще что-то сказать, но повернулся и вышел, яростно хлопнув дверью.

Елене не нужно было больше притворятся спокойной. В волнении она вскочила и заходила по комнате, нервно сжимая руки. – Что же происходит? – думала она. – Пережить еще одну ночь здесь, в неизвестности, - нет, это невозможно! Она пыталась что-нибудь придумать, но ничего не приходило в голову. Она не знала расположения комнат, не представляла, как можно выбраться из этого проклятого дома. Быстро смеркалось, и скоро в комнате стало совсем темно.

Елена зажгла масляный светильник и присела на ложе. Под одеялами посапывала Каро. Елена прилегла тоже, но долго пролежать не смогла. Волнение, терзавшее ее, требовало действия. Он подошла к окну, всмотрелась в темноту, затем подошла к двери. И тут ей вспомнилось, что она не слышала привычного звука задвигаемого засова, когда Геронт вышел из комнаты. Сердце ее бешено заколотилось, кровь прилила к щекам, когда, осторожно нажав на дверь, она убедилась, что та не заперта. Что это – оплошность стражников или…? Но она не стала раздумывать. Плотно закутавшись в темный гиматий, Елена задула светильник, осторожно выскользнула в коридор и бесшумно прикрыла за собой дверь.

Царила полная тьма. Несколько секунд Елена оставалась неподвижной, давая глазам привыкнуть к темноте. Наконец она увидела слабые очертания стен и боле темные прямоугольники в них – двери. В конце коридора из-под одной из них пробивалась слабая полоска света. Елена пошла к ней, осторожно ощупывая стену. Сердце ее колотилось так, что в ушах стоял звон. Подойдя к двери, она прижалась к косяку, стараясь услышать, что происходит в комнате. Там кто-то был, разговаривали двое. Елена отчетливо услышала голос

Геронта – он, очевидно, находился ближе к двери. Тот, с кем он разговаривал, был в глубине комнаты, и Елена почти совсем не различала его голоса.

- Тебе хорошо упрекать меня! – яростно восклицал фесмофет. - Ты сидишь здесь, а я выполняю всю грязную работу! Ему что-то ответили, и Елене показалось, что она расслышала слово «глупость».

- Глупость?! Ну, нет! В этом сладость моей мести! – выкрикнул Геронт, как показалось Елене, в самое ее ухо.

Она прижалась к стене, и во время. Дверь распахнулась, на пол лег четкий прямоугольник света, на котором тут же отпечатался темный силуэт. Геронт выскочил из комнаты, по своему обыкновению громко хлопнув дверью, и, к счастью для гетеры, пошел в противоположную сторону. Он толкнул одну из дверей и вошел, не закрыв ее. Елене хорошо было слышно, как он налетел на что-то и тут же заорал: - Чего ты сидишь в темноте? Зажги светильник! Дверь осветилась, но осталась открытой.

Елене очень хотелось вернуться в свою комнату к Каро, но она заставила себя остаться на месте. Темное одеяние хорошо маскировало ее, и она надеялась, что ее не заметят. Она еще плотнее прижалась к стене и продолжала слушать.

- Налей мне вина! – раздраженно приказал кому-то Геронт. Послышалось бульканье, потом что-то зазвенело, упало, и он опять закричал: - Мерзавка, ты облила меня! Послышался тяжелый звук пощечины и слабый детский или девичий вскрик, который тут же перешел в болезненный вопль. Не выдержав, Елена осторожно подкралась к двери и заглянула внутрь.

На полу, в луже разлитого вина, съежилась молоденькая девушка, скорее, девочка, пытаясь укрыться от бешенных ударов ременного кнута. Елена увидела, как от удара лопнула тонкая ткань хитона и обнажились худенькие лопатки. От следующего удара по спине девочки протянулась кровавая полоса. Гетера взглянула на Геронта – его лицо налилось кровью, в глазах горели злость и наслаждение – и она не выдержала.

Сбросив гиматий, она появилась в проеме двери, заставив Геронта замереть с поднятым для следующего удара кнутом. Но Елена не успела ничего сказать. Зарычав, как зверь, Геронт отшвырнул кнут и одним прыжком достиг двери. Он схватил гетеру за руку и так дернул, что она чуть не упала. Он впился руками в ее плечи, причиняя боль, притянул к себе, и она с отвращением почувствовала, как его рот прижался к ее губам. Она пыталась оттолкнуть его, но он держал ее мертвой хваткой.

Задыхаясь от гнева и брезгливости, Елена молча боролась с фесмофетом. Она понимала, что звать на помощь бессмысленно. Резким движением ей удалось вырваться из объятий Геронта и отскочить вглубь комнаты. Он кинулся за ней, поскользнулся в луже пролитого вина и упал, но сразу же вскочил. Падение отрезвила его. Он не стал преследовать гетеру, а встал между ней и дверью, и Елена поняла, что попала в ловушку.

- Ты сама пришла ко мне, красотка, - хриплым задыхающимся голосом проговорил фесмофет, - и я тебя не выпущу!

Елену передернуло от звука его голоса и отвратительного слова «красотка», которое всегда вызывало у нее ужасные воспоминания. Она схватила со стола светильник, единственное свое оружие. – Не подходи! –выкрикнула она, чувствуя, как разгорающийся гнев прогоняет страх. – Я сожгу тебя!

Она понимала, что эта угроза вряд ли остановит насильника, и он, действительно, только усмехнулся – сопротивление жертвы возбуждало его. Но в это мгновение темное пространство за окном наполнилось диким шумом и криками людей, конским ржанием, звоном мечей.

- Господин! Господин! – страшно кричали рабы Геронта, но их крики покрыл мощный голос: - Где ты, Геронт? Я убью тебя!

- Перикл! – мысленно ахнула Елена, и это имя сорвалось с ее губ безумным криком: - Перикл! Я здесь! На помощь!

В ту же минуту от страшного удара лопнула деревянная решетка на окне, и в комнату, освещенную огнем бешено мечущегося светильника, ворвался Перикл. В полном боевом вооружении, только без шлема, с обмотанной плащом левой рукой и коротким мечом в правой, с прилипшими ко лбу влажными кудрями, он возник, как грозный призрак Ахилла, мстящего за смерть Патрокла. Секунда, и Елена оказалась в углу, прикрытая мощной спиной. И тут же Перикл бросился на своего врага.

Геронт оказался безоружным, но ненависть и ярость не дали ему отступить. Тяжелый дубовый табурет полетел в нападавшего Перикла. Тот увернулся. Табурет рухнул на стол, разбил его на куски и погасил светильник. Комната погрузилась во тьму. Испугавшись, что все это только сон, Елена с протянутыми руками рванулась вперед, споткнулась, но не упала – ее подхватили любимые руки.

– Ты здесь! Ты здесь! – судорожно всхлипнула она. На мгновение Перикл прижал ее к себе, но окно уже осветилось светом факелов, и они увидели, что комната пуста, а в оконный проем лезут вооруженные люди.

Тогда, увлекая за собой Елену, Перикл рванулся в темный коридор. Дом уже не был тихим – он наполнился топотом множества ног, визгом женщин, звоном оружия.

Прижимая к себе Елену, Перикл бежал по коридорам, сворачивая то в одну, то в другую сторону, толкая двери, но все они были заперты, как в тюрьме. Топот преследователей раздавался все ближе, коридор, по которому они бежали, осветился красноватым светом факелов, как вдруг одна из дверей наконец подалась под мощной рукой Перикла.