Пифей мертв, отравлен! Возможно ли это? Все это просто кошмарный сон, наваждение! За что боги так ополчились на нее?

Но, помня о своем решении, Елена не позволила панике вновь овладеть ее душой.

- Европа, - велела она притихшей девочке, - пусть Келос придет сюда.

Через несколько мгновений великан-раб уже стоял перед ней. – Ты пойдешь сейчас к дому Пифея и постараешься осторожно узнать, что там происходит. Но только осторожно, Келос, быть может, моя жизнь зависит от этого.

Раб серьезно посмотрел на свою хозяйку: - Не волнуйся, госпожа, я все сделаю. Он ушел, а Елене осталось только ждать.

Но ожидание было хуже всего. За окном ворчал гром, а гроза все не начиналась. Тяжелые тучи повисли над землей, придавив, спрессовав воздух, каждый вдох давался с трудом.

Чтобы отвлечься. Елена велела Европе собрать небольшую дорожную корзинку и сама заходила по комнате, помогая ей. Но все внимание ее было поглощено звуками, доносившимися с улицы. Сердце замирало от шума шагов у дома и начинало бешено биться, когда прохожий удалялся.

Наконец, вернулся Келос. Он выглядел встревоженным.

– Рассказывай, - Елена заставила себя спокойно произнести это короткое слово.

- У дома господина выставлена стража, и туда никого не пускают. Но мне удалось поговорить с его брадобреем. Господин вернулся вчера домой нездоровым, а к ночи почувствовал себя совсем худо. Врача позвали, но было уже поздно, ничего нельзя было сделать. Он умер к утру, ужасно мучился, говорят.

Движением руки Елена отпустила раба. Боль потери завладела ею целиком. Она проклята, конечно, проклята! Все, кто любят ее, умирают страшной смертью. Но вновь страх за любимого отрезвил ее. Потом, потом, когда она найдет Перикла, они вместе оплачут дорогого друга, а сейчас она должна думать только о том, как помочь своему возлюбленному.

Дождь так и не пошел, но тучи по-прежнему затягивали все небо. Одинокому лучу заходящего солнца все же удалось прорваться сквозь свинцовую преграду, и он, озарив тревожным красным светом комнату гетеры, напомнил ей, что пора идти.

Она надела простую тунику, закуталась с головы до ног в темный гиматий, взяла в руки сумку. Глядя не ее сборы. Европа плакала навзрыд: – Куда ты пойдешь одна, госпожа? Если ты не хочешь взять меня, возьми хотя бы Келоса, он сможет защитить тебя. Если с тобой что-нибудь случится, я умру!

Елена с нежностью поцеловала девочку в лоб и отерла ей слезы: - Возьми себя в руки, малышка, и помни, что я тебе велела.

Она вышла из дома и быстро зашагала к агоре. На улицах было пустынно, никто не встретился ей. Погруженная в свои мысли, Елена не сразу заметила, что за ней бежит Каро. Остановившись, она строго приказала: - Со мной нельзя, Каро. Быстро домой! Собачка жалобно посмотрела на нее, но не посмела ослушаться и грустно затрусила в сторону дома.

Когда Елена подошла к агоре, уже почти стемнело. Она сразу увидела носилки, которые держали четверо крепких рабов, чуть в стороне стоял еще какой-то человек. Елена подумала, что это тот раб, который принес ей письмо, но когда она подошла поближе, то увидела совершенно незнакомое лицо. Тревога вновь всколыхнулась у нее в груди, она пересилила ее и спросила: - Вы ждете меня?

- Если ты Елена, то тебя, госпожа, - последовал ответ.

- Кто вас прислал? Лидия? – сквозь наступающую темноту гетера пыталась вглядеться в лицо отвечавшего.

- Да, Лидия, - уверенно ответил тот, но по его лицу пробежала тень, заставившая Елену насторожиться. Почувствовав это, он заторопил ее: - Садись скорее, госпожа, время не терпит. Но внутренний голос говорил Елене, что здесь не все ладно, и вместо того, чтобы подойти к носилкам, он стала осторожно отодвигаться от них. И в это мгновение кто-то, вынырнувший из темноты, стал заламывать ей назад руки. Она закричала, но раб зажал ей рот твердой ладонью. Правда, он тут же отдернул руку и закричал сам, потому что маленькая храбрая Каро бросилась на помощь гетере. Движимая инстинктом, который говори ей, что ее хозяйка в опасности, она все-таки ослушалась приказа и пошла вслед за Еленой. И сейчас она яростно вцепилась в икру похитителя. Но она не могла справиться с ним и, отброшенная жестоким пинком, ударилась головой об ограду агоры и затихла. Елена сопротивлялась изо всех сил, но ей было не совладать с двумя сильными, привычными к тяжелому труду мужчинами. Ей связали руки за спиной и заткнули рот тряпкой, закрепив ее для надежности широкой лентой. Гетеру грубо бросили в носилки, и она чуть не потеряла сознание, ударившись головой о деревянную стойку.

Елена была оглушена и подавлена неожиданным нападением. Лежа в полной темноте, она не могла собрать вместе разбегавшиеся мысли. Но душевное оцепенение постепенно прошло, и волна ярости затопила ее. Прежде всего она злилась на себя. Даже Европа поняла, что нельзя одной пускаться в подобные приключения! Что же произошло с ней, обычно такой рассудительной? Неужели это любовь ослепила ее, или кто-то наслал на нее злые чары?

Обиднее всего было чувство физической беспомощности. А мысль о Перикле, о том, что ему теперь никто не поможет, рвала душу. Елена вспомнила, что это именно она затеяла расследование смерти Андроника и на мгновение пожалела об этом, но сразу же устыдилась. Смерть Андроника должна быть расследована и отомщена. Значит, они шли по правильному следу, раз на них посыпались все эти удары.

Тут холодный влажный нос ткнулся ей в щеку, и Елена даже охнула от облегчения, что Каро жива. Никто не заметил, как собачка впрыгнула в носилки. Она начала лизать щеку Елены своим шершавым языком, и это прикосновение сняло ужасное нервное напряжение гетеры, которая разразилась слезами. Каро слизывала эти слезы, не издавая не звука, как бы понимая, что надо молчать. Слезы облегчили Елену, и она попыталась обдумать свое положение, но не успела. Послышались голоса, носилки остановились – они прибыли на место.

Сдерживая бешеное биение сердца. Елена строго сказала себе: - Ты будешь спокойна, чтобы ни случилось. Сквозь кляп она попыталась прошептать в мохнатое ухо: - Постарайся спрятаться под моим гиматием, Каро.

Занавески носилок распахнулись, и ее грубо выволокли наружу. Елена оказалась во дворе какой-то загородной усадьбы, слабо освещенном бешено метавшимися на ветру факелами. На ограде, белой стене дома, лицах людей плясали тени, не давая ей разглядеть того, кто стоял перед ней. Каро осторожно выскользнула из носилок и забилась под ее тунику. Елена приободрилась, почувствовав прикосновение теплой шерсти к своей ноге, но тут же была оглушена звуком хорошо знакомого ей голоса, произнесшего издевательски: - Приветствую тебя, прекраснейшая!

Не произнося ни слова, Елена смотрела в лицо усмехающегося Геронта, который сказал, торжествуя: - Пришла теперь твоя очередь расплатиться за мое унижение!

- Неужели я так сильно тебя обидела? – совершенно спокойно и немного печально спросила Елена. Это спокойствие поразило фесмофета, ожидавшего криков и оскорблений. В его душе шевельнулось что-то похожее на стыд и, желая заглушить непрошенное чувство, он заорал: - Ты подохнешь здесь, но сначала заплатишь мне за все!

Отзываясь на его крик в небе страшно громыхнул гром, и тут же на землю упал дождь, гася факелы. – Ведите ее в дом! – закричал Геронт, стараясь перекрыть шум ливня. Кто-то толкнул Елену в спину, и она пошла вперед, вся облепленная мгновенно промокшей одеждой.

-Только бы они не заметили Каро, - молилась она про себя, - только бы не заметили. Но в этой суматохе трудно было что-нибудь заметить. Ее провели вглубь дома на женскую половину по длинному темному коридору и втолкнули в какую-то комнату. Елена почувствовала, что бок Каро больше не прижимается к ее ноге, и понадеялась, что та нашла себе более надежное убежище. Человек, который привел ее в комнату – это был тот, кто поджидал ее у носилок – высек искру из огнива и зажег стоящий на столе масляный светильник и еще один возле ложа. Елена разглядела, что край одного из одеял, свисающих с ложа, колеблется, и поняла, куда спряталась Каро. Она тут же отвела взгляд, чтобы не выдать ее. Но раб ничего не заметил. Даже не взглянув на нее, он вышел из комнаты. Раздался скрежет задвигаемого засова.