Когда с приветствиями было покончено, и гость удобно расположился на табурете у стены прямо под танцующими девушками, попивая вино, разбавленное ледяной водой, Елена спросила: - Пифей, ответь мне, тебе не приходило в голову, что эта женщина могла быть…. Она на мгновение замолчала, и философ спокойно закончил: - Лидией. Да, я думал об этом.

Елена в ужасе замерла на месте: - Но ведь она в курсе всех наших расследований. Пифей отставил кубок и быстро спросил: - Откуда?

Елена в замешательстве посмотрела на него, но потом вспомнила, что на симпосионе была слишком занята своими переживаниями и забыла рассказать о встрече с женой Андроника. Она быстро, но подробно пересказала их разговор.

Философ немного подумал, затем сказал: - Это звучит очень правдоподобно. Ее желание найти убийцу понятно, а то, что она признала свою вине перед тобой, говорит, что она мужественный человек. Я плохо знаю Лидию, ведь у нас, греков, не принято знакомить друзей с женой, но мне трудно представить ее крадущейся ночью в чужой дом и подслушивающей под дверью. Она, конечно, высокая женщина, но своими формами скорее напоминает кариатиду из Эрехтейона. О такой трудно сказать «длинная». Кстати, у меня есть кое-какие новости, но я думаю, что нам нужно подождать Перикла.

Успокоенная Елена долила его чашу, плеснула немного вина себе и присела рядом с философом. Отпив глоток, она слегка коснулась его руки и, волнуясь, сказала: - Друг мой, я знаю, что это не мое дело, но я давно хотела спросить тебя… Смутившись, она замолчала. Пифей без обычной улыбки посмотрел ей в глаза, как бы догадавшись, о чем она думает: - Что же ты? Спрашивай.

Совсем растерявшись, Елена тихо сказала: - Ты всегда один. У тебя много друзей, но нет любимого человека. А ведь ты такой такой…. Любая была бы счастлива любить тебя.

Ответ философа был неожиданным: - Но ведь ты полюбили не меня, а Перикла.

Удивленная гетера вскинула на него глаза, а он, опять улыбнувшись, обнял ее за плечи: - Дорогая, когда-нибудь я отвечу на твой вопрос, но не сегодня. Его слова не сразу рассеяли смущение – она опять разглядела быстро скользнувшую по его лицу грустную тень – и для Елены было облегчением услышать быстрые шаги за дверью. – Перикл, - радостно подумала она. Но это был не Перикл.

Резко распахнув дверь, в комнату вошел совершенно незнакомый человек в запыленном плаще и сандалиях. За ним спешила Европа, держа в руках светильник. Увлекшись разговором, Елена и философ не заметили, что уже стемнело.

- Приветствую красу Афин, - сказал незнакомец удивленно поднявшейся ему навстречу Елене. – Извини, что я врываюсь к тебе так поздно, но я на государственной службе и очень спешу. Я еду с Кипра, и Клеонт просил передать тебе это. И он с поклоном передал ей продолговатый круглый футляр из слоновой кости, покрытый изумительной резьбой.

- Что это? – спросила Елена, беря подарок.

- Стихи знаменитой лесбийки Сафо, - ответил гонец.

- А Клеонт не передал письма? – Елена рассматривала футляр, пытаясь понять, как он открывается.

- Он просил передать на словах, что, когда ты прочтешь эти стихи, ты узнаешь, что у него на душе. Прощай, прекраснейшая, мне будет о чем вспоминать, когда я вернусь на Кипр. И, поклонившись, посланник вышел из комнаты также стремительно, как и вошел.

- Только Клеонт мог прислать такую изящную вещь, - сказала Елена, повернувшись к философу. Она увидела возбужденный блеск его глаз и. вспомнив, что он такой же страстный библиофил, как и она, и желая загладить свое недавнее любопытство, протянула ему футляр: – Я думаю, тебе будет приятно первому прочитать эти стихи.

- Разве ты не хочешь узнать, что на душе у твоего верного поклонника? – не скрывая своей радости, сказал Пифей, беря футляр.

- О, я хорошо это знаю! – рассмеялась Елена.

Пифей подошел поближе к светильнику, поворачивая футляр в руках, чтобы разглядеть затейливую резьбу. Он любовно провел по нему рукой и вдруг, сморщившись, сунул указательный палец в рот.

- Что случилось? – спросила Елена.

- Укололся обо что-то. У резьбы очень острые края, - сказал философ, разглядывая палец и дуя на него.

- Дай, я посмотрю, - забеспокоилась Елена.

- Ничего страшного, все уже прошло, - отмахнулся Пифей. – А вот и наш Перикл. Елена с нежностью посмотрела на входившего Перикла, а он ответил ей взглядом, от которого у нее забилось сердце. Она усадила гостя и, помня свои обязанности хозяйки, предложила ему вина и фруктов, но он вежливо отказался.

- Мне предстоит беспокойная ночь, и времени у меня мало, - сказал он, - поэтому давайте обсудим наши новости. Мне жаль, Пифей, но я не смог выполнить твое поручение осмотреть носилки.

- Почему? – спросил философ, небрежным жестом кладя футляр на столик за кратер с вином так, чтобы он не бросался в глаза, и Елена в душе поблагодарила его за чуткость: ей не хотелось, чтобы Перикл узнал о подарке Клеонта. Потом она, конечно, расскажет ему, но сейчас, когда их чувство только зарождалось, она боялась всего, что может ему повредить.

Перикл устало вздохнул и откинулся назад, опершись о стену. – Сегодня был трудный день. Я смог попасть домой только вечером. А Лидия, оказывается, несколько дней назад велела отправить носилки в усадьбу. Я ее понимаю: ей больно видеть все, что напоминает о смерти Андроника. Она как раз собирается туда, чтобы проверить, как идет сбор оливок. Я провожу ее и осмотрю носилки. Хотя не представляю, что там можно найти.

- Ты поедешь сегодня? – спросила Едена, стараясь, чтобы ее голос не прозвучал печально. Она так надеялась, что после беседы он останется у нее, и они устроят такой же замечательный ужин, как в тот памятный вечер!

- Сразу же после нашего разговора. Но завтра утром я вернусь.

- Что ж, подождем до завтра, - сказал Пифей, и гетера обратила внимание, что у него тоже усталый вид.

- Но ты говорил, что у тебя есть новости, - напомнила она.

- Ах, да, - он провел ладонью по лбу, - старею. Сегодня я узнал очень интересную вещь. Твои слова о финикийцах. Елена, заставили меня навести кое-какие справки. Оказалось, что на следующий день после смерти Андроника из Пирей в Тирр отплыл Бен Лель, финикийский торговец. У него лавка на агоре, где он торгует тканями. Его уже давно подозревали в том, что он не только торговец, хотя он почти не покидал своей лавки. Но у него есть рабыня или любовница, или то и другое вместе. Вот ее постоянно видели в разных концах города. Она часто бывала в домах многих членов Совета, предлагала их женам новые товары.

- Финикийцы – известные колдуны. О них рассказывают страшные

вещи, - поежилась Елена.

- Да, и эта служанка Бен Леля оказывала подобные услуги некоторым афинским дамам. Так вот, она высокая худая женщина, всегда ходила в черном. И в походке, говорят, что-то змеиное.

- Ужасная черная женщина, по словам Европы, - проговорил Перикл, - Надо бы показать ее девочке.

- Увы, она уплыла вместе со своим хозяином. У меня в Тирре есть друзья, я могу им написать – пусть присмотрятся к этой паре. Возможно, что-то и всплывет.

- Значит, все-таки порча? – спросила Елена.

- Вопрос о том, как это было сделано, пока без ответа. Вот Перикл осмотрит носилки, тогда, возможно, что-то прояснится.

- Но ты уверен, что именно Бен Лель со своей черной женщиной устроил все это? – опять спросила Елена.

- Во всяком случае, у них была причина это сделать. Андроник отправлялся в Египет, чтобы предложить египтянам заключить союз против финикийцев. Их господство на море очень мешает нам, и египтянам тоже….Вот все, что мы пока знаем. Завтра, возможно, будем знать больше. Философ поднялся, прощаясь, и вдруг покачнулся.

- О боги, я точно старею, скоро совсем стану развалиной, - попытался пошутить он, но шутка прозвучала грустно, и Елене стало больно за своего обычно веселого друга.

- Выпей вина, - предложила она, - оно тебя подкрепит.

Пифей залпом допил свой кубок. – Прощай, дорогая, вино чудесное. До встречи, Перикл. И он ушел, захватив футляр и не позволив Елене проводить себя.