- Хайре! – гетера постаралась, чтобы ее голос звучал приветливо – кто бы ни был этот человек, она должна постараться сделать из него союзника.

- Вот твои вещи, госпожа, - сказал раб, ставя корзинку на стол, - можно уже принести завтрак?

- Я бы хотела сначала привести себя в порядок. Не принесешь ли ты мне теплой воды? И здесь ужасно холодно.

Раб кивнул и вышел, но вскоре вернулся, неся большой кувшин с теплой водой. За ним шли еще два раба помоложе. У одного в руках был глиняный таз, у другого небольшая жаровня с раскаленными углями.

- Спасибо, - с улыбкой поблагодарила их Елена. Молодые рабы взглянули на нее с удивлением, пожилой спокойно ожидал дальнейших приказаний.

- Я постучу в дверь, когда захочу позавтракать, - сказала гетера, и рабы вышли.

Елена поставила таз на табурет, придвинула поближе жаровню, и налив воды, с удовольствием вымыла лицо и руки. Затем опустила таз на пол и, забравшись в него, вылила на себя оставшуюся воду. Она вытерлась туникой, в которой спала, и надела чистую, жемчужно-серую с голубой вышивкой, достав ее из корзинки. Она расчесала волосы гребнем и свернула в узел на затылке, скрепив заколками. После этого внимательно осмотрела себя в зеркало, которое Европа, к счастью, не забыла положить вместе с другими вещами.

Несмотря на легкую бледность и голубоватые тени под глазами, Елена нашла, что выглядит великолепно, и осталась довольна. Завтрак вернет краску ее щекам, придаст ей силы, и она будет готова встретить трудности предстоящего дня. Она подошла к двери и постучала.

Дверь открылась, и те же молодые рабы, сопровождаемые старшим, внесли небольшой столик, уставленный едой. Поставив его пред табуретом, они вышли. Старший же, очевидно, домоправитель, остался в комнате.

Елена села за стол и оглядела принесенную еду – тут были горячие ячменные лепешки, глиняный горшочек с прозрачным янтарным медом, кусок завернутого в виноградные листья козьего сыра и кувшин с молоком.

Домоправитель взял кувшин и налил молока в красивую чашу. Елена поблагодарила его улыбкой и, окунув лепешку в горшочек с медом, положила ее в рот. Вкус был восхитительный. Елена выпила молока и взялась за следующую лепешку. Она чувствовала себя ужасно голодной и могла съесть все очень быстро. Но боясь, что домоправитель сразу уйдет и она не успеет с ним поговорить, решила не торопиться. Отпив глоток молока, она посмотрела на него, намеренно придав своему взгляду пленительное выражение.

- Как тебя зовут? – нежным голосом спросила она.

- Кефал, госпожа, - почтительно-спокойно ответил раб. Он стоял так, чтобы в любой момент мог услужить гетере и в то же время не выглядеть назойливым. В его невозмутимом взгляде ничего нельзя было прочесть, но Елена чувствовала, что он испытывает к ней симпатию.

- Ты давно служишь здесь? – продолжала расспрашивать она.

- Почти всю жизнь, госпожа. Отец господина купил меня мальчиком, когда господин Геронт еще не родился.

- Ты, наверное, домоправитель? – предположила Елена и положила в рот кусочек сыра, чтобы раб не подумал, что она уже наелась.

- Сейчас да. Но пока господин Геронт не вырос, я был его педагогом.

- Твой господин добр к тебе?

Что-то промелькнуло в глазах Кефала, но ответ прозвучал так же спокойно, как и предыдущие: - Я доволен. Потом, помедлив, добавил: - Но господин не терпит непослушания, особенно от женщин. Когда он был еще юношей, одна из рабынь отказала ему в ласках. Он приказал содрать с нее кожу устричными раковинами, затем бросить на палящее солнце. Я и теперь помню ее крики.

Елена поняла, что раб хочет ее предупредить, но страха не испытала. Она никогда не покорится насилию, а остальное в руках богов.

Она допила молоко из чаши и хотела поблагодарить Кефала за вкусный завтрак, как вдруг одеяла на постели зашевелились, и из-под них высунулась черная голова Каро. Бедная собака не выдержала - привлеченная запахом пищи, она покинула свое убежище.

Елена испуганно посмотрела на Кефала. – Это моя собака, - торопливо стала объяснять она, - она бежала за мной и впрыгнула в носилки. И дрогнувшим голосом добавила: - Не причиняй ей вреда, прошу тебя.

Кефал сказал своим спокойным голосом: - Она, наверное, голодна, надо ее покормить. Он покрошил в чашу лепешку, залил молоком, и, поставив на пол около стола, негромко свистнул. Каро посмотрела на Елену и, увидев, что та кивнула, вылетела из-под одеяла и стала жадно есть, фыркая, когда молоко попадало ей в нос.

- Спасибо тебе, Кефал. Елена постаралась вложить в свои слова всю благодарность, которую она испытывала к этому немолодому рабу. Он молча поклонился.

- Здесь сумрачно и сыро, - пожаловалась Елена, - нельзя ли мне ненадолго выйти на солнце?

Домоправитель размышлял недолго: - Рабы проводят тебя в сад, госпожа. Но им не нужно видеть собаку.

- Я ее спрячу. Елена накинула на плечи гиматий и укрыла в его складках насытившуюся Каро. Кефал оглядел ее и одобрительно улыбнулся. Он подошел к двери и, приоткрыв ее, отдал рабам приказание, а затем жестом предложил Елене выйти. Один раб пошел впереди, а другой следовал за гетерой. Елена надеялась рассмотреть дом, но они шли по сумрачным коридорам с закрытыми дверьми ( - Как в моем сне, - подумала Елена), пока, наконец, раб не толкнул одну из дверей, и она не очутилась в маленьком садике, полном солнечного света и жужжания пчел. Раб указал ей на скамейку под яблоней и ушел, захлопнув за собой дверь. Елена услышала, как он о чем-то пересмеивался со своим товарищем, и подумала, что они, наверное, говорят о ней. Она оглядела сад.

Она был обнесен высокой деревянной оградой, оплетенной к тому же колючими растениями, и Елена поняла, почему ее оставили здесь одну – отсюда не убежишь. Она опустила Каро на траву, где та с удовольствием растянулась на солнышке, а сама, походив немного, села на скамейку и откинулась на ствол яблони. Она хотела еще раз обдумать свое положение, но вкусный завтрак и тепло разморили ее, и она уснула.

Когда она проснулась, солнце уже клонилось к западу. Елена выпрямилась на скамейке, отводя назад плечи и руки, разминая затекшую спину. Ее высокая грудь напряглась, натягивая тонкую ткань туники. Она услышала шорох – сбоку и чуть сзади от нее стоял Кефал. Прежде чем он опустил глаза. Елена успела заметить в них восхищение и жалость. Она улыбнулась ему и сказала: - Как я заспалась!

- Ты хорошо отдохнула, госпожа, но теперь пора возвращаться в дом, - с поклоном ответил раб.

Елена вдруг вскочила в испуге: - А где Каро? И тут же увидела ее гонявшейся за бабочками. Она подхватила собачку, опять укутала ее в гиматий и сказала: - Я готова.

Кефал открыл дверь, ведущую в темноту коридора, за которой стоял уже знакомый Елене молодой раб. Опять он пошел первым и довел Елену до ее комнаты. По дороге ей опять не удалось ничего разглядеть.

В ее отсутствии в комнате прибрали. Пол был чисто выметен, постель аккуратно застелена, от жаровни с углями разливалось приятное тепло, прогнавшее запах сырости. Низкий столик был накрыт к обеду, и Елена уселась возле него¸ вдыхая вкусный запах. Освеженная сном, она с удовольствием съела густой рыбный суп, кусок зажаренного на вертеле мяса, бросила остатки Каро. Кефал хотел налить ей вина, но она отказалась – ей надо было сохранить ясную голову. Вместо вина она стала ощипывать гроздь вкусного черного винограда с удивительно мясистыми и сочными ягодами.

Обед придал ей силы, она почувствовала прилив энергии и уже хотела попросить Кефала принести ей какой-нибудь свиток из библиотеки хозяина

( ведь должна же быть у фесмофета библиотека), как в коридоре послышались шаги. Услышав их, Каро перестала жевать и уползла под ложе. Дверь резко распахнулась, и в комнату вошел Геронт.

Он остановился на пороге, в дорожной одежде, весь запыленный, с прилипшими к потному лбу волосами, с яростью глядя на Елену, такую свежую и прелестную, которая спокойно смотрела на него снизу вверх своими огромными серыми глазами.